Генри Олди - Приют героев

Можно было, конечно, махнуть рукой: беги, воришка, а мы пойдем своим путем.

Но долг сотрудника Бдительного Приказа, пускай находящегося в отпуске, велел другое. Попадись беглый пульпидор в дружественные лапы рыцарей Вечерней Зари, которые наверняка крутятся где-то неподалеку – зубная боль человечества, слитая в единый зубовный скрежет, покажется Рене милой шуткой…

– Р-р-разойдись!

Паломники топтались на месте, уверенные, что смысла нет ни в чем: ни в крике барона, ни в бегстве, ни в погоне.

Барон обернулся. Старуха, сидевшая на козлах фургона, лишь руками развела: ничего не могу сделать. Толпа заслонила мишень от Аглаи Вертенны, а теперь поздно: не достать.

Зато Кош наконец сообразил, что произошло, и решил принять участие.

– Н-но, мертвые! Понеслась! – басом заорал он, азартно хлестнув битюжков.

И, желая придать лошадкам прыти, взвыл по-волчьи.

Битюжки с истошным ржанием ударились в галоп, словно им вожжа под хвост попала. Барону на миг представилась дивная картина: рыжий волчара зубами вцепился в вожжи, правя упряжкой. Нет, Малой, конечно, дурак, но любой дурости есть предел… Превращайся, хомолюпус! Волком ты его достанешь! Однако Кош не спешил оборачиваться хищной быстроногой зверюгой, предпочитая орать благим матом и гнать лошадей. Сзади торопились граф и мистрис Форзац, желая выяснить причину суматохи; из фургона на дорогу выскочил Лю, но гнаться за пульпидором раздумал, поджидая хозяйку.

Барон вздохнул и понял: если не я, то кто?

– Смерть! Вот истинный враг высшей некромантуры! Гибель человека – вот мишень для наших стрел! Могучий дух, яркое сияние, блистательное имя – все упирается в смертность исходного материала! В здоровом теле здоровый дух! А здоровье нашего тела, триста раз увы, оставляет желать лучшего…

Пройдясь по кабинету, Анри совсем другими глазами посмотрела на флаконы с человечками. Нюансы теории интересовали вигиллу в последнюю очередь – для достоверной оценки изобретения не хватало знаний! – но перспективы… Что можно делать с тенью покойника? Избивать на белой стене, укрощая? Вряд ли гросс таким образом тешит извращенные поползновения своей натуры. Укрощение тени – инструмент, а не цель. Значит, есть возможность приспособить чужую тень к делу… к телу…

Трехрукая тень вора Гвоздилы ухмылялась из казематов памяти.

Вор знал ответ.

– Вы нашли способ пересадки теней?

Гроссмейстер возликовал:

– Умница! Сударыня, вы просто прелесть! Что значит мантисса! – по косвенным приметам проникнуть в самую суть явления… Разумеется, если мы хотим укрепить физическое тело живого человека, если жаждем продлить его существование ad infinitum, мы вправе задуматься: отчего Вечный Странник и Нижняя Мама не снабдили каждого из нас двумя тенями? Тремя? Десятком телесных судьбопроекций? Запас, как известно, карман не тянет… Но там, где недоглядело провидение, на помощь приходим мы, Совет Высших некромантов Чуриха!

– Ваша методика позволяет придать живому человеку дополнительную тень?

– Не все так легко, милочка… К сожалению, мы пока не в состоянии подшить человеку, обладающему собственной умброй в полном объеме, еще одну добавочную тень целиком. Механизм отторжения слишком силен. Личность протестует по всей глубине эасов: швы лопаются, имплантант бледнеет и рассасывается, так и не став полноценной частью личности. С описанной проблемой мы работаем – и надеюсь, коллеги, что ваши знания помогут решить вопрос радикально. Но без ложной скромности замечу: мы в силах ампутировать часть тени покойника, предварительно укротив ее в процессе консервации, и подшить ампутант к тени живого человека. Например, – гросс кивнул на флакон с избитой тенью плотника Ендры Драмбаля, – от этого смутьяна нам понадобятся только руки. У драчуна были дивные руки, если верить свидетельствам родичей и земляков…

– Свидетельствам?

Живо представилось, как гросс и Номочка ворожат над свежей могилкой плотника, удаляя и консервируя тень, а потом бегут сломя голову прочь, преследуемые родичами и земляками. Толпа кричит, размахивает мотыгами и дает на бегу свидетельства о замечательных свойствах рук покойного Ендры…

– Разумеется. Вы же не предполагаете, что мы отбираем тени силой? Семье Драмбалей хорошо заплатили за сотрудничество. Они до сих пор считают нас свихнувшимися чудаками: отдать полсотни бинаров за тень мертвеца! А почему не за уши мертвого осла? за прошлогодний снег?!

– Вы отрежете руки у тени плотника?

– Вас это смущает? Ни один закон не запрещает расчленять тень… А в случае частичного сращивания отторжение слабеет, позволяя нам добиться положительного результата.

– Вторые руки? Третьи глаза? Восьмая утроба?!

– Да.

– Расширение судьбы физического тела?

– Вы уловили главное, коллега. Наши исследования подтверждают, что в случае трансплантации объекту умбрического ампутанта происходит укрепление – подчеркиваю, не столько расширение, сколько укрепление! – судьбы физического тела объекта. Трансплантировав дополнительные теневые руки, мы достигаем увеличения силы и ловкости реальных рук объекта, вплоть до регенерации в случае утраты конечности. Несчастный случай, болезнь, топор палача – все это делается поправимым! К сожалению, пересадить сразу пять теневых рук или семь утроб, как вы изволили предположить, мы не можем. Растет критическая масса, и механизм отторжения опять восстает, как и в случае пересадки целой тени…

– Отторжение добавочной тени или критической массы ампутантов – это связано с природными ограничителями?

– Еще не знаем. Возможно, здесь кроется какая-то глубинная порча, заложенная в структурных компонентах личности. Возможно, перед операцией надо соблюсти некий комплекс примет и знамений, для лучшего приживления. Иначе зачем бы мы обратились за помощью к вам, коллеги?

– У вас накопились данные на добровольцев, подвергнутых трансплантации?

– В достаточной мере. Мы наблюдали за каждым в течение месяца. И потом, выборочно, для полноты картины. Противопоказаний нет.

Анри подошла к гроссмейстеру Эфраиму вплотную:

– Есть. Вы поторопились, ваше чернокнижие. У добровольцев со временем начинаются проблемы, затрагивающие сферу двух остальных «спутников». Нарушается структура номена: окружающие забывают имя объекта, путают его, приписывают имени несуществующие свойства… Вскоре процесс затрагивает канденцию: дух объекта мерцает, гаснет, объект впадает в летаргический сон, рискуя оказаться похороненным заживо. В летаргии исходная личность черпает силы, восстанавливая равновесие, но после пробуждения дисбаланс возникает снова.

– Откуда у вас такие сведения?!