Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

— Что ты делаешь? — спросил я, сбитый с толку.

Говард ничего не ответил и начал ощупывать голое тело Шеннона сантиметр за сантиметром. Вначале я подумал, что он изучает его раны, но потом понял, что это не так. Говард искал что-то. Что-то определенное.

— Черт возьми, что ты делаешь? — спросил я.

Говард рассеянно взглянул на меня, сморщив лоб, и отмахнулся, давая понять, чтобы я не мешал ему. Он методично обследовал торс Шеннона, его руки, горло и в заключение даже стянул с него брюки, чтобы осмотреть бедра. После этого он опять перевернул молодого колдуна, оставив его в прежней позе, и поднялся с колен. Затем Говард принялся тушить маленькие островки огня, которые тлели по всей комнате.

Шеннон очнулся после того, как мы отнесли его в комнату и обработали раны. Как и у Говарда, они не представляли опасности для жизни, но были очень глубокими. Его явно лихорадило.

Но когда Шеннон открыл глаза и посмотрел на меня, взгляд его был ясный.

— Ты спас мне жизнь во второй раз, Джефф, — пробормотал он. — Я думаю, теперь я… твой большой должник.

— Вздор, — возразил я. — Если разобраться, то мы с тобой квиты. Ведь сегодня утром ты тоже спас мне жизнь.

Шеннон покачал головой. Движение было слабым, но настойчивым.

— Я знаю… Знаю, что произошло, — сказал он тихо. — Там, на реке… Ты поборол… колдуна. Он… он пришел за мной, Джефф. Он хотел меня… убить.

— Он? — вмешался Говард, прежде чем я нашелся что ответить. — Кто это был, Шеннон?

Шеннон молчал. До сих пор он, как мне показалось, даже не замечал присутствия Говарда.

— Ты можешь доверять ему, — уверенно произнес я. — Он мой хороший друг.

Шеннон обдумал мои слова и кивнул.

— Я думаю, что… должен сказать тебе правду, — пробормотал он. — Этот человек на реке… Ты помнишь то имя, которое я тебе называл?

— Имя вашего друга? — поспешно спросил Говард. — Этот Рейвен?

— Крэйвен, — тихо исправил его Шеннон. — Роберт Крэйвен. Я… соврал тебе, Джефф. Крэйвен мне не друг. Я… здесь для того, чтобы уничтожить его.

Его слова не удивили меня. Отнюдь. Ведь я давно уже догадался об этом.

— Уничтожить? — для верности переспросил Говард и выразительно посмотрел на меня. Его голос звучал сдавленно, а в глазах загорелся предупреждающий огонек.

— Он… колдун, — выдавил Шеннон и начал дрожать.

Я почувствовал, что он снова теряет сознание.

— Берегитесь… его, — прошептал Шеннон слабеющим голосом. — Человек, который был сегодня на реке, Джефф, это… Крэйвен. Человек с белой прядью. Он… знает, что я здесь. Он попытается… убить меня. Берегитесь… Роберта Крэйвена!

Силы оставили его. Он упал на спину, закрыл глаза и тут же заснул.

Долгое время мы сидели, не проронив ни слова, пока Говард не решился нарушить это гнетущее молчание. Вздохнув, он измученно приподнялся и как-то странно посмотрел на меня.

— Он принял твоего отца за тебя… а тебя — за своего друга, — сказал он тихо и таким тоном, от которого мне стало холодно. — Я думаю, у тебя проблемы, Роберт.

Эта тихая ночь длилась бесконечно. А когда начало светать, лучи утреннего солнца показались слишком яркими и резкими. Лоури Темплес знал, что это будет плохой день — для него, для Джейн, для Инсмауса. Он молился всю ночь и просил Бога пощадить его. Но когда из соседней комнаты до него донесся первый тонкий крик новорожденного и через несколько минут он заглянул в глаза доктора Мейна, вышедшего из комнаты жены, стало ясно, что его молитвы не были услышаны. В очередной раз исполнилось проклятие, которое лежало на Инсмаусе вот уже несколько поколений…

Несмотря на это, Лоури встал, обошел вокруг стола, сгорбившись, словно от непосильной ноши, и потянулся к дверной ручке. Однако он не довел движение до конца, так как доктор встал на его пути и покачал головой. Мягко, но настойчиво, с тенью грусти в голосе он сказал:

— Нет, Лоури, не надо. — Доктор Мейн говорил очень тихо, и по его уставшему лицу было видно, что этот человек давно достиг предела своих сил и возможностей. — Не заходи. По крайней мере… сейчас.

Лоури знал, что доктор Мейн прав: зачем мучить себя и Джейн еще больше? Это ничего не изменит: правда останется прежней, как ни старайся закрыть на нее глаза. Хотя иногда это помогает.

— Это мальчик, да? — прошептал он.

Мейн кивнул, не поднимая головы. Его лицо было бледным, а в глазах стоял ужас, который выдал Темплесу больше, чем если бы доктор пустился в объяснения. Лоури шумно сглотнул, чувствуя, как в горле начал расти твердый колючий ком.

— Все… так плохо? — отважился он продолжить разговор.

Мейн вздохнул, потом выпрямился, провел рукой по глазам и пронзительно посмотрел на Темплеса. Его ресницы дрожали.

— Он… будет жить, — наконец вымолвил он. — И насколько я могу судить, умственно мальчик здоров.

Лоури засмеялся, но смех его прозвучал как крик.

— Умственно? — с горечью повторил он. — Ну да. Вы имеете в виду, что он будет полностью нормальным здесь? — Он коснулся рукой лба и уставился на врача горящими глазами. — Конечно, он вырастет абсолютно нормальным и однажды научится думать, а позже и говорить. А потом, когда-нибудь, он будет стоять или сидеть передо мной, или что он там еще сможет, и спросит меня: «Папа, почему я не такой, как другие?» И что я должен буду ответить ему, когда он задаст мне этот вопрос? Что он расплатился за то, что сделал когда-то его пра-пра-прадед?

— Пожалуйста, Лоури, — мягко произнес Мейн. — Я… я понимаю тебя, поверь мне. Но ведь могло быть еще хуже.

Он попытался улыбнуться, подошел к Лоури и по-дружески положил ему руки на плечи.

Лоури резко отшатнулся и сбросил с себя руки Мейна.

— Хуже? — прохрипел он. — Вы ведь даже не знаете, о чем говорите, доктор! Это может становиться только хуже, но… это не означает, что… — Он запнулся, сжал кулаки от бессильной ярости и почувствовал, как из его глаз, обжигая лицо, потекли горячие слезы. Но он не стыдился этого. — У вас есть дети, доктор Мейн? — тихо спросил Лоури.

Мейн кивнул.

— Трое, — сказал он. — Девочка и два мальчика.

— И они здоровы?

Мейн не ответил, хотя, даже если бы он это и сделал, Лоури все равно не услышал бы его слов.

— Вы не знаете, что это такое, — продолжил он дрожащим голосом. — О да, вы понимаете меня, доктор, я вам охотно верю. Вы видели много таких детей, как мой сын, не правда ли? И все же вам этого не понять… Вам не понять, как чувствует себя человек, которого это коснулось. И никто не может осознать этого , если его не коснулась эта беда. — Голос Лоури задрожал еще сильнее, и он вдруг начал трястись всем телом. — Я не хочу больше терпеть, доктор, — прохрипел он. — Я… я слишком долго мирился с этим . Пора покончить с безумием. Я…