Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

Спуск был очень утомительным, так как расстояние между железными кольцами все время было разным. К тому же время, как видно, поработало и здесь, под землей: некоторые кольца распадались прямо под ногами или их вообще не было, так что несколько раз моя нога болталась в воздухе и для следующего шага приходилось изворачиваться как гимнасту. Один раз даже я потерял опору и повис над пустотой на одной руке, пока Коэн не поднялся немного вверх и не схватил меня за ногу, чтобы поставить мою ступню на следующее надежное кольцо.

Я весь вспотел, пока мы наконец добрались до самого дна этой ужасной шахты и вновь ощутили под ногами твердую почву. Тяжело вздохнув, я обернулся, хотел уже сделать шаг вперед и только в последний миг удержался от крика, потому что Коэн грубо схватил меня за ворот и рванул назад.

То, что я посчитал твердой почвой, было всего лишь каменным карнизом шириною в две руки, за которым стена обрывалась вертикально вниз на тридцать-сорок футов в пустоту. Земля под нами была наполнена непонятным бурлящим движением. В воздухе стояла вонь, затруднявшая дыхание.

Коэн дал нам знак вести себя тихо, снова сел на корточки и стал передвигаться, пока не оказался у кромки карниза. Устроившись на краю пропасти, он осторожно полез в карман пиджака и достал маленькую бутылочку, тщательно завернутую в три белых платка, сложенных вместе. После этого он открыл бутылочку и пропитал жидкостью, которая была в ней, все три платка. Два платка он передал Говарду и мне.

Говард принюхался.

— Аммиак? — удивленно спросил он.

Коэн сердито кивнул, полез в другой карман и достал оттуда стеклянную колбу величиною с кулак, в которой тоже плескалась бесцветная жидкость.

— Когда я брошу эту колбу вниз, — прошептал он, — вы сразу же прижмите платки к лицу и дышите только через них. Ни в коем случае не убирайте их, пока я не подам знак, понятно?

Честно говоря, мы с Говардом ничего не поняли, но, несмотря на это, я кивнул, еще раз набрал в легкие побольше воздуха и по знаку Коэна прижал пропитанный аммиаком платок к лицу, закрыв рот и нос.

Коэн размахнулся, бросил стеклянную колбу в глубину шахты и поспешно накрыл лицо своим платком. Где-то под нами разбилось стекло, и неожиданно пещера наполнилась отчаянным писком и беспокойным движением.

Без зеленого света мне едва ли удалось бы разглядеть, что происходило под нами, так как от запаха аммиака у меня на глазах выступили слезы, горло начало жечь и уже скоро я почувствовал себя очень плохо. Однако я продолжал прижимать платок к носу и рту, заставляя себя вдыхать едкий запах. В стеклянной колбе наверняка был какой-то газ, вероятнее всего ядовитый. Аммиак в платке нейтрализовал его смертоносное действие, по крайней мере я надеялся, что так оно и было.

Писк и шум постепенно затихли. Я почувствовал легкую слабость и головокружение, а глаза наполнились слезами. Словно сквозь туман я увидел, как Коэн спустя какое-то время убрал с лица платок, осторожно потянул ноздрями воздух, а затем кивнул мне и Говарду.

Я опустил платок и несколько раз жадно вдохнул и выдохнул. Воздух показался мне отвратительным, но теперь это был новый, противный запах, действующий немного оглушающе. Однако после жидкого огня, который мне пришлось вдыхать в течение нескольких минут, новый запах показался мне освежающим.

— Пойдемте, Крэйвен, — нетерпеливо позвал Коэн. — Действие не будет очень долгим. Надеюсь, что нам удастся уйти отсюда подальше, пока они вновь придут в себя.

Он встал, балансируя на узкой тропинке, словно лунатик, и жестом показал, чтобы мы следовали за ним. Карниз еще добрых тридцать шагов вел вдоль стены, а затем заканчивался узкой рампой, ведущей вниз под большим углом. Я невольно притормозил, когда вслед за Коэном поставил ногу на первую ступеньку и смог рассмотреть пол пещеры.

Он был полностью усеян крысами.

И хотя я ожидал чего-то подобного, все во мне воспротивилось, чтобы продолжать путь. Здесь, наверное, были тысячи крыс, которые плотным ковром лежали на каменистом полу шахты. К тому же далеко не все они были мертвы или полностью оглушены. Эта огромная щетинистая масса все время подрагивала, маленькие хитрые глаза испытующе смотрели на нас, а парализованные лапы беспомощно скребли когтями о камни…

Мне стоило невероятных усилий, чтобы преодолеть отвращение и вслед за Коэном спуститься по лесенке. К горлу подступила тошнота, когда мне пришлось идти по мягкому живому ковру из маленьких, судорожно дергающихся тел.

Мы торопились, стараясь выйти из пещеры как можно быстрее. Затем мы оказались в другом подземном коридоре, который круто спускался вниз, и нам снова пришлось пройти часть пути при жутком зеленоватом свете. У меня в который раз возникло ощущение, что это чужеродное свечение нечто больше, чем просто свет. Мне показалось, что я чувствую его прикосновение к коже, чувствую, как оно проникает сквозь одежду, наполняет рот, нос и уши ядовитым, злым дыханием ада.

«Как вода , — содрогаясь, подумал я. — Или как барьер».

Коэн опередил нас уже на несколько ярдов и теперь остановился в нетерпеливом ожидании. При таком жутком зеленом освещении я не мог хорошо разглядеть его лицо, но прекрасно чувствовал нервозность светловолосого гиганта.

— Что происходит здесь? — спросил я, когда Коэн уже готов был продолжить путь. — Раньше вы говорили, что я увижу это сам. Должен признаться, что мало понимаю из того, что уже увидел.

Коэн перекинул рюкзак на другое плечо и кивнул.

— Никто не знает этого точно, — сказал он. — Эти ходы были открыты совершенно случайно: несколько лет назад, когда только начались первые работы по строительству туннеля для метрополитена. Один, наполовину готовый туннель провалился, а под ним обнаружилось начало этой штольни. — Он обвел рукой подземный ход, очень серьезно посмотрел на меня и продолжил: — Тогда в этот коридор спустились несколько мужчин, чтобы разведать, что и как, но они не вернулись. За ними послали спасательную команду, а позже еще одну, которая должна была спасти первую… Но вернулся всего один человек. Да и того вскоре объявили сумасшедшим.

— И этим человеком были… вы?

Станислас Коэн лишь кивнул в ответ.

— Да. Никто не поверил мне. И знаете, должен признаться, что через время я и сам задался вопросом: а может, все они были правы и я просто-напросто потерял рассудок? После того как вход замуровали, а штольню вычеркнули из плана строительства, я снова пришел сюда и провел собственное расследование на свой страх и риск.

Он замолчал и какое-то время напряженно смотрел мимо меня в пустоту.

— И что… вы увидели? — тихо спросил я.

— Ее , — ответил Коэн дрожащим голосом. — Белую крысу, Крэйвен. Чудовище, которое вы сами описали мне довольно подробно.