Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

Старик задергался. Я упал на колени, схватил его за плечи, пытаясь вытащить из огня и снять с него горящую одежду, но тут же упал на спину от мощного удара в лицо! Я повалился на пол и увидел сквозь опущенные ресницы, как незнакомец вскочил и пошел на меня! Я попытался остановить его, но ничего не получилось, и мне пришлось откатиться в сторону, чтобы окончательно прийти в себя от оглушительного удара и не потерять сознание.

Когда с моих глаз спала серая пелена, я увидел картину, достойную называться самым жутким кошмаром. Старик схватил свой меч с полки камина и поднял его высоко над головой. Он был похож на горящий факел. Ярко-белый огонь окутывал его, словно полыхающее покрывало. Его крик был громким и пронзительным. Он что-то говорил на чужом гортанном языке и, тяжело качаясь, настойчиво шел ко мне, потрясая своим оружием.

В комнате было невыносимо жарко. Там, где шел человек-факел, ковер превращался в черный пепел, а паркет начинал тлеть.

Я подскочил, схватил первый, попавшийся под руку предмет — это была керосиновая лампа — и бросил в него. Он даже не попытался увернуться, и лампа, попав ему в плечо, разбилась, вспыхнув ярким пламенем. Но старик не упал. Некоторое время он стоял как вкопанный. Его тело начало дрожать, и я увидел, как его меч медленно накаляется, приобретая красный цвет.

Я понимал, что огонь был достаточно сильным, чтобы расплавить железо, и удивился, когда мой противник вновь пошел на меня, медленно, настойчиво и с бесконечной усталостью. Его приближение ко мне было неотвратимым. Там, где он прошел, оставался след из потрескивающего пламени.

Внезапно я заметил на полу револьвер, который лежал почти прямо перед этим жутким живым факелом, и вспомнил, что в барабане было еще пять пуль! Собравшись с последними силами, я пригнулся и в отчаянии прыгнул мимо охваченного пламенем человека. Удачно перекатившись, я схватил оружие, перевернулся на спину и выпустил все пять пуль подряд, пока барабан не опустел и в ответ на нажатие курка не прозвучали громкие щелчки о затвор.

Все пули попали в цель. Зрелище было потрясающее!

Я увидел, как в тех местах, где в пылающий силуэт попадали пули, мгновенно загорались ярко-белые огненные шарики, и тело старика начинало корчиться в судорогах. Но он продолжал идти на меня!

Меня, казалось, парализовало. Я бросил ставшее бесполезным оружие и пополз прочь от этого надвигающегося ужаса, утратив способность ясно мыслить. И тут мой соперник закачался. Оружие выпало из его рук и со звоном упало на пол, отчего загорелся другой край ковра. Но человек все еще шел ко мне! Горящие лохмотья отрывались от его одежды и падали, словно маленькие пылающие метеориты. Он подошел еще ближе и, когда между нами оставалось полметра, поднял ужасные руки, которые разжались для последнего удара, скорее всего смертельного!

Неожиданно к бешеному стуку моего сердца добавился один глухой удар. Раздался выстрел, более громкий, чем у револьвера, из которого я стрелял. За спиной старика выросла огромная фигура с невероятно широкими плечами, подхватила его и с яростью бросила через всю комнату прямо в окно!

Стекло и рамы разбились. Портьеры, будто сухие листья, мгновенно загорелись, едва к ним прикоснулся жар, который исходил от этого ужасного старика. Он еще попытался ухватиться за раму, но ему не удалось этого сделать, и через одну-две секунды, после того как он с криком сорвался вниз, я услышал глухой удар о землю. Затем наступила тишина.

Словно сквозь плотный туман я наблюдал за тем, как мой спаситель погасил огонь, которым занялся его рукав, и устремился к окну. Комната закружилась у меня перед глазами, наклоняясь попеременно то вправо, то влево. Внезапно мне стало холодно и так плохо, что показалось, будто внутри моего тела тоже загорелся огонь. Я почувствовал, что теряю сознание.

Последнее, что я увидел, было широкое лицо Рольфа, которое повернулось ко мне от окна, расплываясь в улыбке.

— Ну что, малыш, — сказал он. — Такое впечатление, что мы появились в самый нужный момент, не правда ли?

Я пробыл без сознания не больше минуты, потому что, открыв глаза, увидел, что Рольф все еще стоит у окна, вглядываясь в темноту. Чья-то рука снова и снова хлопала меня по щекам, и когда я наконец повернул голову и посмотрел на своего мучителя, то узнал Говарда, на лице которого застыло выражение глубокого беспокойства.

— Все в порядке, мой мальчик? — спросил он.

Я приподнялся, одновременно помотав головой в ответ на его вопрос. Мой взгляд был прикован к широкой спине Рольфа. Рольф.

— Что здесь случилось, черт побери? — спросил Говард, обводя рукой разгромленную комнату. В воздухе висел плотный серый дым, тут и там все еще тлели небольшие островки огня, и от почерневшего паркета поднимался чад.

— Что здесь случилось? — растерянно пробормотал я, повторяя его вопрос.

Мне было трудно уловить смысл его слов, не говоря уже о том, чтобы ответить. Я не мог оторваться от созерцания громадной фигуры Рольфа.

Наконец у Говарда лопнуло терпение. Сердито ворча, он бесцеремонно схватил меня за плечо и заставил посмотреть на него.

— Проклятие, я, кажется, задал тебе вопрос! — взорвался он. — Что случилось? Что ты вообще здесь делаешь? Я думал, что ты приедешь сюда только завтра.

— Что я здесь делаю? — не веря своим ушам, переспросил я. — Но ведь ты… ты же меня сам… и Рольф… я имею в виду, как… Что он вообще здесь делает?

Рольф отвернулся от окна и укоризненно посмотрел на меня.

— А ты против? — прогнусавил он и протянул руки, показывая обширные ожоги, полученные от огня, которые постепенно превращались в пузыри на его почерневших пальцах. Он добавил: — У тебя очень интересный способ благодарить.

Я уставился на Говарда, постепенно начиная серьезно сомневаться, в своем ли я уме.

— Но ты… мы… Мы же оба знаем… Рольф в Аркаме, в университете. Ты мне сам рассказал, что он был ранен.

— Я сказал тебе это? — переспросил Говард.

Я кивнул.

— И когда же это было, Роберт?

— Пару часов назад, — оторопело прошептал я.

— Значит, пару часов назад, — зачем-то повторил Говард. — Я тебя не видел вот уже больше четырех недель, — продолжил он, — с тех пор как я уехал из Аркама.

— Когда?.. — я запнулся, с трудом приподнялся и по очереди посмотрел то на него, то на Рольфа.

Только сейчас я заметил, что Говард был в другом пиджаке, не в том, что вечером за ужином. Когда же я присмотрелся более внимательно, то увидел, что шишка на его виске, полученная от удара мечом, исчезла.

— Роберт, что здесь происходит? — нетерпеливо спросил Говард, хотя я так и не ответил на предыдущие вопросы. — Ты вообще не должен быть в этом доме, по крайней мере сейчас…