Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

Я внутренне содрогнулся. Словно в калейдоскопе передо мной промелькнули ужасные сцены этого сумбурного вечера. А мысль о том, что где-то в городе летает рой смертоносных мотыльков-убийц, была просто невыносимой.

— И что… Говард собирается делать? — спросил я.

— Он утверждает, что ему известно, где этот колдун прячется, — ответил Рольф, — и хочет встретиться с ним.

— Когда?

— Завтра, — ответил Рольф. — Рано утром.

Я заметил, как тяжело ему дались последние слова, — наверное, он чувствовал себя так, как будто предал Говарда.

— Незадолго до наступления рассвета, — продолжил Рольф, — он выйдет из дома. А когда солнце встанет, они встретятся. Это… имеет какое-то отношение к их правилам.

— К их правилам, — прошептал я, чувствуя нарастающую тревогу.

Рольф поднял голову и посмотрел на меня с подозрением.

— Кто же эти таинственные они , Рольф? — волнуясь, спросил я. — Кто эти люди, которых боится даже Говард?

Рольф приготовился ответить, но я, предвидя, что в очередной раз услышу его обычную отговорку, решительно покачал головой и тихо, но настойчиво произнес:

— Скажи мне правду, Рольф. Я больше не верю, что ты ничего не знаешь о них. Так или иначе, я все равно выясню это.

Рольф молча уставился в пол.

— Я… поклялся Говарду, что никому не скажу об этом, — немного помедлив, пробормотал он.

— Забудь о своей клятве! — едва сдерживаясь, сказал я. — Ведь речь идет о его жизни, Рольф!

— Тамплиеры, — наконец вымолвил он. — Это они…

— Тамплиеры? — Я недоверчиво посмотрел на него. — Ты… ты имеешь в виду орден… тамплиеров?

Рольф кивнул.

— Да. Сражающиеся монахи, Роберт.

— Но это… Это же невозможно, — прошептал я, хотя теперь был уверен, что он сказал правду. — Это…

— Это правда, Роберт.

В отчаянии я пытался вспомнить хотя бы что-нибудь, что могло бы опровергнуть или сгладить ужасное впечатление от этой новости.

— Но храмовники были распущены, — слабым голосом произнес я. — Насколько я знаю, они…

— Филипп Красивый уничтожил их в XIII столетии, — перебил меня Рольф. — Неожиданно в его голосе зазвучало нетерпение. — Все думают, что так все и было. Но это неправда. Орден тамплиеров никогда не переставал существовать. Они просто ушли в подполье — вот и все. Они всегда продолжали свою деятельность, и сейчас их орден могуществен как никогда, Роберт. Намного могущественнее, чем этот дурак Некрон. Он всего один, а их сотни. Их не стало больше, но многие из них приобрели магические знания. Говард боится их, Роберт, и его страх вполне объясним. Ты же увидел, как мало эти чудовища ценят жизнь людей. Они и дальше будут убивать, пока Говард не сдастся на их милость. — Рольф остановился, помолчал немного и продолжил приглушенным голосом: — Но если Говард решится на это, они сразу убьют его.

— Тогда мы должны помешать ему, — сказал я.

Рольф кашлянул.

— Помешать? Ты скорее помешаешь Темзе вытекать в море, мой мальчик. И к тому же Говард убьет меня, если узнает, что я говорил с тобой об этом.

Он покачал головой, какое-то время пристально смотрел на меня, а затем вновь уставился в пол.

— Что же ты собираешься делать? — спросил я, когда понял, что Рольф замолчал надолго.

И он рассказал мне.

На востоке, ярко выделяясь на фоне серых сумерек предутреннего неба, засветилась полоска бледно-розового цвета. Улицы еще дышали холодом ночи, а в красных отблесках восходящего солнца очертания города были похожи на зубчатую стену крепости с множеством бойниц.

Рольф подал мне знак рукой, и я пригнулся еще ниже, затаившись у заросшей мхом стены, которая почти наполовину развалилась. Я напряженно вглядывался в колышущиеся серые тени, которые делали улицу похожей на искаженные, нереальные кулисы. Настоящей оставалась только карета, которая стояла неподалеку от нас и казалась застывшей глыбой.

Обе лошади, запряженные в карету, время от времени постукивали копытами о булыжную мостовую, и было слышно, как звенел металл на подковах. Но даже эти звуки воспринимались мной как ненастоящие.

Я прогнал эту навязчивую мысль и попытался полностью сосредоточиться на карете и ее пассажире. Из укрытия на полуразрушенном участке, где мы с Рольфом заняли позицию, вся улица была видна как на ладони, но при этом нас самих вряд ли кто-нибудь смог бы обнаружить.

Однако здесь, в принципе, не могло быть никого, кто хотел бы нас увидеть. Эта часть Лондона, казалось, вымерла. Ни в одном из домов, вытянувшихся нестройной вереницей вдоль мрачной улицы, я не заметил света. Нигде не было видно даже следов пребывания здесь людей, и все наше окружение было похоже на город призраков.

Несколько часов назад мы с Рольфом сменяли друг друга в темном углу холла, пока за несколько минут до наступления утренних сумерек Говард не вышел из комнаты, чтобы покинуть дом через черный вход. Без сомнения, он хотел взять экипаж из каретного сарая и отправиться на свою встречу.

Мы подождали, когда он выедет со двора, и я выразил свое восхищение по поводу того, насколько точными оказались подсчеты Рольфа. Говард не обратил никакого внимания на карету, стоявшую на обочине всего в нескольких шагах от дома и развернутую на север, и поехал в противоположном от нее направлении.

Мы сразу же последовали за ним. Надев плащ и цилиндр кучера, доставшиеся нам от Рона, Рольф уселся на козлы, а я устроился внутри, предварительно закрыв на окнах кареты занавески. Говард с самого начала ехал на большой скорости, и я даже опасался, что он заметит нас. Его карета неслась все быстрее и быстрее, постоянно меняя направление, как будто у Говарда не было цели или конкретного плана.

Спустя какое-то время я понял, что происходит: скорее всего, Говард сам толком не знал, где был человек, который прошлым вечером устроил нам столь ужасное испытание. Снова и снова он останавливался, а один раз даже вернулся, но затем опять выехал на ту же дорогу и отправился дальше, пока наконец не покинул центр города и помчался в его северную часть.

Незадолго до рассвета его карета въехала в этот безлюдный, пришедший в упадок район, который находился на северной окраине Лондона. Следуя за Говардом, Рольф старался держаться на приличном расстоянии от него. Здесь, в отличие от центра города, где даже ранним утром движение было довольно оживленным и мы легко могли затеряться, царило безмолвие. Поэтому нам пришлось отстать и ориентироваться по цокоту копыт, гулко отдававшемуся в предутренней тишине.

Когда Говард приехал на место, мы оставили свою карету на безопасном расстоянии и дальше пошли пешком. На заброшенном участке мы спрятались и, набравшись терпения, приготовились ждать.

Я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как мы залегли в засаде, замерзая у этой полуразрушенной стены высотою в полметра и не переставая следить за каретой. Мои пальцы онемели и стали бесчувственными, а ушибленные ребра невыносимо болели. Ожидание было мучительным, но нам ничего другого не оставалось, как только лежать здесь и наблюдать. Мы понимали, что Говард сразу же обратится в бегство, если хотя бы заподозрит, что мы последовали за ним.