Робин Хобб - Ученик убийцы [издание 2010 г.]

Я отчаянно силился придумать, что ответить. Даже будучи совершенным лжецом, я находил такое прямое столкновение неловким.

— Простите. Но вы говорите на нашем языке так хорошо, почти как будто выросли здесь, как будто просто вспоминаете его, а не учите заново. Я постараюсь говорить медленнее. Несколько недель… нет, это было больше месяца тому назад, Регал пришел ко мне. Он спросил, может ли он пообедать со мной, чтобы мы могли узнать друг друга получше и…

— Кетриккен! — Это Руриск звал нас с дорожки, приближаясь к нам. — Регал просит, чтобы ты пришла и поприветствовала лордов и леди, которые проделали такой долгий путь, чтобы увидеть твою свадьбу.

Вслед за ним спешила Джонки, и, когда вторая волна головокружения настигла меня, мне показалось, что она выглядит подозрительно осведомленной, и я задумался, что предпринял бы Чейд, если бы кто-нибудь послал отравителя ко двору короля Шрюда, чтобы устранить Верити. Слишком очевидно.

— Возможно, — внезапно предложила Джонки. — Фитц Чивэл захочет, чтобы ему сейчас показали Голубые фонтаны. Литресс сказала, что с удовольствием отвела бы его.

— Может быть, немного позже, — выдавил я из себя. Я внезапно почувствовал себя уставшим. — Думаю, мне лучше поискать мою комнату.

Никто из них не выглядел удивленным.

— Могу я вам прислать немного вина? — вежливо спросила Джонки. — Или, может быть, супа? Ваши спутники скоро будут приглашены к трапезе, но если вы устали, не составит никакого труда принести вам еду.

Годы учения не пропали зря. Я продолжал стоять прямо, несмотря на внезапную резкую боль в желудке.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — умудрился выговорить я. Короткий поклон, который я заставил себя сделать, был для меня изощренной пыткой. — Уверен, что скоро присоединюсь к вам.

И я извинился, и я не побежал, и не свернулся в комок, и не заскулил, как мне хотелось бы. Я пошел, делая вид, что любуюсь растениями, назад, через сад, к дверям Большого зала. А троица наблюдала за мной и тихо переговаривалась между собой о том, что все мы знали.

У меня оставался всего один шанс, маленькая надежда, что это поможет. Вернувшись в комнату, я вытащил морские водоросли, которые дал мне шут. Сколько времени, думал я, прошло с тех пор, как я съел эти медовые пряники? Потому что я считал, что именно в них было дело. Положившись на судьбу, я решил довериться кувшину воды в моей комнате. Что-то во мне говорило, что это глупо, но новые волны головокружения накатывали на меня, и я был не в силах думать дальше. Дрожащими руками я накрошил слабительное в воду. Сушеная водоросль впитала воду и стала зеленым липким комком, который я умудрился затолкать в себя. Я знал, что это опустошит мой желудок и кишки. Единственный вопрос заключался в том, будет ли это достаточно быстро, или яд чьюрда уже слишком сильно распространился во мне.

Я провел ужасный вечер, о котором мне не хотелось бы рассказывать подробно. Никто не пришел в мою комнату с супом и вином. В моменты просветления я решил, что они не придут, пока не убедятся, что яд подействовал. Утром, решил я. Они пошлют слугу, чтобы разбудить меня, и он обнаружит, что я мертв. У меня было время до утра.

Уже после полуночи я смог встать. Я вышел из своей комнаты. Мои ноги дрожали, но я сумел дотащиться до сада. Я нашел там резервуар с водой и пил до тех пор, пока не решил, что готов лопнуть. Я пошел дальше, медленно и осторожно, потому что все тело мое болело, как будто меня избили, и каждый шаг отдавался болью в голове. Но постепенно я проковылял к месту, где фруктовые деревья грациозно выстроились вдоль стены. Как я и надеялся, ветки их были тяжелы от плодов. Я наполнил камзол с большим запасом. Это я спрячу в своей комнате, чтобы у меня была пища, которую я могу принимать без опаски. Завтра я спущусь вниз под предлогом того, что хочу проведать Уголек. В моих седельных сумках оставалось еще немного сушеного мяса и сухарей. Я надеялся, что мне этого хватит до самого окончания визита в Джампи. И, возвращаясь в комнату, я размышлял о том, что еще они предпримут, когда обнаружат, что яд не сработал.

О траве каррим в народе чьюрда говорят так: «Лист, чтобы спать, два, чтобы смягчить боль, три для быстрой смерти».

К рассвету я наконец задремал, но почти сразу же меня разбудил принц Руриск. Отдернув служившую дверью занавеску, он ворвался в комнату, размахивая полным кувшином. Свободное одеяние, развевавшееся вокруг него, выглядело как ночная рубашка. Я скатился с кровати и умудрился встать так, чтобы кровать оказалась между нами. Я был загнан в угол, болен и безоружен, не считая ножа у пояса.

— Ты еще жив! — изумленно воскликнул он и протянул мне флягу. — Скорее выпей это.

— Спасибо, не надо, — сказал я ему, пятясь по мере его приближения.

Увидев мою настороженность, он остановился.

— Тебе дали яд, — сказал он осторожно. — Это чудо, что ты еще жив. Тут слабительное, которое вымоет отраву из твоего тела. Прими его, и, может быть, останешься в живых.

— В моем теле не осталось ничего, что надо было бы вымывать, — тупо ответил я и схватился за стол, потому что меня начало трясти. — Я знал, что меня отравили, когда уходил от вас прошлым вечером.

— И ты ничего мне не сказал? — недоверчиво спросил он.

Он повернулся назад к двери, в которую робко заглядывала Кетриккен. Заплетенные на ночь в косы волосы принцессы растрепались, а глаза покраснели от слез.

— Опасность миновала, хотя в том и нет твоей заслуги, — сказал ее брат сердито. — Пойди и сделай ему соленый бульон из вчерашнего мяса. И принеси сладкого пирога. Побольше, чтоб хватило нам обоим. И чаю. Иди, глупая девчонка.

Кетриккен убежала, словно напуганный ребенок. Руриск указал на постель:

— Пожалуйста, доверься мне и сядь, пока от твоей дрожи стол не опрокинулся. Я буду говорить с тобой откровенно. У нас с тобой, Фитц Чивэл, нет времени для недоверия. Мы о многом должны поговорить, ты и я.

Я сел не столько потому, что полностью поверил ему, сколько от страха, что иначе упаду. Без всяких формальностей Руриск тоже сел в изножье кровати.

— Моя сестра — очень порывистый человек, — сказал он мрачно — Бедный Верити, боюсь, найдет в ней скорее ребенка, чем женщину. И во многом это моя вина. Я избаловал ее. Но хотя это объясняет ее привязанность ко мне, это все же не извиняет отравления гостя. Особенно в канун свадьбы с его дядей.

— Сомневаюсь, что я бы обрадовался больше, случись подобное в любое другое время, — сказал я, и Руриск откинул голову и захохотал.

— Ты похож на своего отца. Он сказал бы так же, я уверен. Но я должен объяснить. Сестра пришла ко мне несколько дней назад и сказала, что ты приедешь, чтобы покончить со мной. Я ответил ей, что это не ее дело и я позабочусь обо всем сам. Но как я уже говорил, она порывиста. Вчера Кетриккен увидела возможность и воспользовалась ею, совершенно не думая о том, как смерть гостя может повлиять на тщательно подготовленную церемонию свадьбы. Она думала только о том, чтобы устранить тебя, прежде чем обет свяжет ее с Шестью Герцогствами и она уже ничего не сможет с тобой поделать. Мне следовало заподозрить это, когда она так быстро потащила тебя в сад.