Лоуренс Уотт-Эванс - Девятый талисман

— Он мог бы поговорить с ней через какое-нибудь животное.

— Думаю, он пытался. И это не сработало. Полагаю, она отказалась с ним разговаривать.

— Но ты-то почему отказался к ней пойти?

— А смысл? Она не выйдет из тени и не отправится его убивать без поддержки остальных Избранных.

— Но что в этом плохого-то, если б ты сходил?

Всезнайка ответил не сразу.

— По-моему, ты не совсем понимаешь, насколько непрочны мои отношения с Лордом-Чародеем, Меч. Каким бы я ни был полезным и как бы ни пылал энтузиазмом — а я далеко не всегда так уж пылаю энтузиазмом, — я остаюсь одним из Избранных. Членом группы, право и обязанность которой убить его, если он переступит черту. Я не хочу быть для него дурным вестником. Я не хочу с ним спорить. Не хочу делать ничего, что напоминало бы ему, для чего, собственно, существуют Избранные. Что, если Красавица повлияет на меня и убедит, что Лорд-Чародей делает что-то дурное? Какой у меня тогда будет выбор? Я могу, конечно, сказать ему, чтобы он отказался от своих драгоценных планов, а он сочтет, что мною руководит не мой собственный здравый смысл и что Красавица соблазнила меня вступить в заговор против него. Или я могу отказаться возвращаться сюда, и опять же в этом случае он может счесть это признаком того, что Избранные намерены прийти за его головой.

— Он так боится Избранных?

— Да.

— Но как может повлиять на тебя Красавица? Ты-то знаешь о планах Лорда-Чародея куда больше, чем она!

— А может, я слишком близко сижу, чтобы увидеть огрехи, которые она заметит? Не забывай, что мое восприятие искажено магией. Из всего услышанного я помню только правду и забываю ложь. Это значит, что иногда я помню только истинное и хорошее в чьих-то планах и забывают ошибки и просчеты. Нет, такое случается нечасто, и я всегда начеку, но вполне может произойти, и тогда у меня создастся ложное благоприятное впечатление о ситуации.

Меч некоторое время молча смотрел на него.

— Никогда об этом не задумывался, — произнес он наконец.

— А с чего бы тебе? Но я живу с этим постоянно. У всех нас, Избранных, свои беды. Некоторые со стороны незаметны. Бедная Болтунья постоянно слышит голоса, которые не может заглушить, Красавица вынуждена постоянно прятаться от людей. Это всем понятно. А я вот живу с постоянным сознанием того, что могу неверно оценить людей, потому что помню их более искренними, чем они есть на самом деле. Вождь не может доверять чьему бы то ни было одобрению принятых им — точнее, теперь уже ею — решений. Потому что ее волшебный дар убеждения вынуждает людей соглашаться даже с самыми дурацкими ее идеями. И порой я думаю, что Лучник во всем и вся видит мишень. И у тебя, полагаю, есть свои трудности, хотя, должен признаться, не знаю какие.

— Не уверен, что сам знаю, — ответил Меч. — И все же, если предположить, что Красавица не увидит в планах Лорда-Чародея никаких огрехов. Что тогда?

— Все равно подводные камни. Зачем вообще Лорду-Чародею нужна ее помощь? Убеждать других сотрудничать с ним? А это единственное, что мне приходит в голову, для чего она может тут понадобиться. Если она захочет.

— Ну да, ей достаточно будет попросить и улыбнуться, — кивнул Меч.

— А что будет, если она откажется?

— Лорд-Чародей сочтет, что она и в самом деле настроена против него и готовится его убрать.

Всезнайка кивнул и поднял палец:

— Именно. Ты понимаешь образ мысли этого человека. Как и я. А согласится она помогать ему, соблазняя его противников?

— Нет. Никогда.

Меч слишком хорошо знал Красавицу, чтобы хоть на секунду предположить, что она согласится на подобное. Она ни за что не станет использовать свои чары ни на что другое, кроме как по прямому назначению — помощи в устранении Темного Лорда.

— Очень хорошо. Ее образ мысли ты тоже понимаешь. — Всезнайка опустил палец. — А кроме того, я попросту не хочу ее видеть, Меч. Не желаю снова испытывать разочарование. Она мне нравится, и мне бы хотелось узнать ее получше, но этому не суждено осуществиться.

— Вот как… — Меч чувствовал себя идиотом, что не подумал о таком варианте. Но тут его осенила другая мысль: — А почему не суждено? Я для нее слишком молод, но ты-то нет. Ты даже чуть старше нее. И ты один из Избранных, значит, ее чары для тебя не слишком опасны.

— Меч, мы ведь вместе путешествовали много месяцев, припоминаешь?

— Ну да. И Лучник проявил себя последним хамом, с которым она не желала знаться, со Старым Вожаком она тоже не очень ладила, но я не заметил, чтобы какие-то трудности были у тебя.

— Так ведь и больших успехов ты тоже не заметил? Ты был единственным из Избранных мужчин, кого она считала симпатичным, несмотря на твою юность. И да, я знаю, что, быть может, именно твоя юность ее и привлекала, как и репутация, присущая твоему статусу Воина. И знаю, что этого взаимного притяжения оказалось недостаточно, чтобы преодолеть разницу в возрасте. Но, Меч, ты и правда думаешь, что, получи я хоть намек, я бы не ухватился за малейший шанс остаться с ней, когда ты ушел? — Всезнайка покачал головой. — Я ее нисколько не интересую. И если я приду к ней в роли посланца Лорда-Чародея, эдакого мальчика на побегушках, вряд ли это поможет делу. Я предпочитаю не подвергать себя такого рода унижению.

Меч не был уверен, что Всезнайка правильно оценивает ситуацию, но не мог сейчас найти подходящих доводов. Они впрямь никогда не видел ни малейшего признака, что Всезнайка хоть как-то интересует Красавицу, и вынужден был признать, что это довольно веская причина для отказа с ней встречаться.

И тут до него дошла суть всей речи Всезнайки о том, что может произойти в результате подобной встречи.

Он-то ведь пообещал поговорить с Красавицей, и все, что говорил Всезнайка о возможных последствиях, касается непосредственно его самого.

Хотя нет, поправил он себя. Он не обещал поговорить с ней, он сказал, что подумает.

Но если он пойдет к Лорду-Чародею и скажет, что не станет с ней разговаривать, тот потребует объяснений. Всезнайка, судя по всему, отказался, не объясняя причины…

— Что ты сказал Артилу? — поинтересовался Меч. — Когда он попросил тебя поговорить с ней, я имею в виду.

— Сказал, что это не мое дело.

— И он принял такой ответ?

— А что он мог сказать?

Меч задумался. Он сильно подозревал, что, если попытается провернуть такое же и скажет, что по зрелом размышлении решил, что это не его дело, Лорд-Чародей вряд ли придет в восторг. Особенно если учесть, что он в курсе, что Меч разговаривал со Всезнайкой, — Меч ведь не пытался побеседовать тайно.

Лорд-Чародей заподозрит заговор, а в этом нет ничего хорошего.

Более того — Меч вдруг понял, что хочет поговорить с Красавицей. Не от имени Лорда-Чародея, а сам. Хочет снова ее увидеть, услышать ее голос, пусть даже они навсегда останутся лишь друзьями и товарищами по оружию.