Ксения ЧАИКОВА - Теневые игры

То ли неведомый мне художник никогда не видел представителей этой степной расы, то ли обладал изощренным чувством юмора и стремился с ними поквитаться за давнишние обиды, но жуткая образина с пивной кружкой и чудовищных размеров воблой в руках была похожа на орка примерно так же, как я на представителя любой из разумных рас - го есть две руки, две ноги, одна голова. На этом сходство, собственно говоря, и заканчивалось. Внушительный хвост непонятного создания с вывески мог посрамить любого альма, борода лопатой вызвала бы приступ жесточайшей зависти у каждого гнома, ошеломляющие черные зенки без зрачков оскорбили бы всякого эльфа, тонкий породистый нос восхитил бы человека, а жуткие клыки, которыми щерилась огромная лягушачья пасть, впечатлили даже Тьму - вонато затопталась на моем плече, расправила крылья и сердито зашипела, бросаясь обрывками встревоженных и негодующих мыслеобразов. По мнению демона, нам не следовало даже приближаться к воротам, за которыми могут водиться столь жуткие зубастые твари. Оставалось только гадать, кто позволил повесить такую ужасающую вывеску в приличном и обеспеченном районе.

Вокруг гостиницы наблюдался нездоровый ажиотаж, на окнах снаружи висли люди, а около дверей толпилась публика самого почтенного и солидного вида. Афиши, наклеенные на заборе и стенах, обещали выступление какой-то не то дивной красавицы, не то заморской птицы - я гак и не поняла, кого именно.

- Торин, ты что, и в самом деле хочешь остановиться именно здесь? - в ужасе поежившись, поинтересовалась я, с трудом отрываясь от потрясенного созерцания невероятного чучела на вывеске и с профессиональным неодобрением начиная разглядывать толпу.

- Именно! Мы здесь будем концерт слушать! - высокомерно подтвердил несносный аристократенок, направляя Луну в ворота. Больной жеребец вздохнул над моим ухом столь беспомощно и болезненно, что я решила не мучить и без того настрадавшееся животное, не вступать в конфликт и послушно шагнула за своим подопечным.

Места для нашей компании нашлись сразу, хотя хозяин не раз и не два подозрительно покосился на странную четверку. Хмурая девушка, ручной демон, молодой щеголь и величественный альм - такой набор спутников-попутчиков кого хочешь смутит и заставит призадуматься.

Концерт меня в восторг не привел. Наверное, потому, что я не столько прислушивалась к хрустально чистому девичьему голоску, тянущему какую-то старинную балладу, сколько щурилась на лица посетителей, пытаясь выявить того, кому может взбрести в голову дурная идея напасть на моего подопечного. Таковых не наблюдалось, что, впрочем, отнюдь не способствовало сосредоточению моего внимания на высоком искусстве песнопения. Впрочем, молодая певичка понравилась мне все же больше альмовской оперы. Видимо, сыграли свою роль расовые заморочки и предрассудки.

Спать я устроилась, как всегда, на пороге комнаты своего подопечного. Торин попробовал отделаться от моего общества и даже снял отдельный номер и попытался ненавязчиво меня в него впихнуть. Разумеется, ничего у самоуверенного графенка не получилось. Я скептически обозрела предоставленные в мое распоряжение площади и с безапелляционным апломбом разместилась в обиталище Торина, привычно стянув себе с кровати покрывало и подложив под голову свернутый в тючок свитер. Мой драгоценный подопечный засопел и с видом смиренного страстотерпца, сознательно идущего на муки во искупление всех грехов мира подлунного, возлег на кровать. Молоденькая служанка, совсем еще ребенок, принесшая кувшин воды для омовений перед сном, несмело шагнула через порог, пугливо косясь на мое оригинальное ложе, споткнулась о пристроившуюся на полу Тьму и с визгом начала стремительное неконтролируемое движение к полу. Дернувшись вверх из положения лежа, я успела поймать и ее, и кувшин и, не слушая испуганного благодарного лепета, выдворила неловкую девчонку из комнаты. Еще, не приведи боги, свалится на моего подопечного и напугает, а то и ушибет его. Кувшин, разумеется, я оставила себе. Мало ли, вдруг Торин вздумает умыться (хотя это с ним ой как редко случается) или мне пить захочется…

Снилось мне что-то приятное, замечательное - не то как я по облакам прогуливаюсь, не то как сметанный крем с сахаром ем. К сожалению, досмотреть эти пасторальные видения мне было не суждено - пронзительный храп разорвал их в клочья, которые резво разбежались в стороны в поисках более сговорчивых сновидцев. Я приподнялась на локтях и внимательно прислушалась, тараща глаза в непроглядный осенний мрак. Потревоживший меня храп больше не повторялся, Торин, наверное, перевернулся со спины на бок или на живот. Я рассеянно потерла затекшую от лежания на жестком полу поясницу, села, сминая одеяло, и машинально провела рукой по волосам, приглаживая наверняка стоящие дыбом пряди. Встревоженная Тьма рядом завозилась, бросила коротким сонным обрывком вопросительного мыслеобраза, я ответила цепочкой успокаивающих ассоциаций и, нащупав рядом демона, ласково провела кончиками пальцев по гладкой жесткой чешуе. Вонато дурашливо прихватила мою руку клыками и тут же, словно извиняясь за столь вольное поведение, лизнула ее горячим сухим языком. Я хмыкнула и вновь обратилась в слух.

Где-то хлопал плохо закрепленный ставень. Время от времени раздавался душераздирающий скрип видимо, на крыше заржавел флюгер. Дождь наконец-то прекратил свое вкрадчивое шебуршание по крыше, и теперь было слышно, как где-то в перекрытиях между этажами бесятся мыши. Иногда раздавался хлопотливый топоток вышедшей на ночную охоту хозяйской кошки да отдаленный собачий брех.

Вновь засопел и шумно заворочался Торин. Я насторожилась, но все было спокойно. Видимо, моему подопечному просто снилось что-то нехорошее. Может, разваливающийся королевский замок в Меритауне. А может, и недавние события - скажем, турнир или то, как мы из тюрьмы оригинальной компанией драпали.

Серенькое, слегка поблескивающее скупым солнцем утро я встретила в раздумьях. Заметив, что за окном уже слегка рассвело, повздыхав о кофе, который сейчас бы вовсе не помешал, встала, быстро оделась и склонилась над внушительным ложем. Торин спал на боку, темно-каштановые кудри разметались по подушкам, одна ладонь трогательно лежала под щекой, а губы трубочкой выводили какую-то замысловатую, едва различимую трель. Я умиленно подоткнула пахнущее пылью одеяло и, мстительно ухмыльнувшись, припечатала своего подопечного заклинанием, наверное, даже тем же самым, каким он в свое время два раза угостил меня. Аристократенок сладко почмокал губами, словно приглашая меня целоваться, перевернулся на другой бок и покорно засопел в две дырочки. То-то же, дорогой мой! Я, чувствуя, как губы сами собой вновь расползаются в пакостной усмешке, подхватила сонную Тьму и на цыпочках вышла из комнаты. Дверь снаружи на всякий случай я заперла - мало ли что. Еще и магией, подумав, аккуратно припечатала, дабы Торин уж точно из комнаты выбраться не смог и к нему никто не ворвался. Поморщилась, чувствуя, как после растраты сил накатывает слабость и сонливость, и отшатнулась от двери.