Ксения Чайкова - Теневые игры

– А ну иди сюда, бесстыжая! Я сейчас ка-а-ак спущусь, да и…

– Чтоб тебя утки затоптали да куры загребли! – от души заорала я в ответ, оценив разделяющее нас с аристократенком расстояние и поняв, что мгновенной атакой ему меня не достать. Но за уже проверенное укрытие – спину Вэррэна – я все-таки на всякий случай спряталась, уж очень спокойно и надежно там было отсиживаться. И теперь покрикивала оттуда, как не слишком отважная собачонка, облаивающая чужаков из-за забора: – Прекрати буянить! Я всегда действую только в интересах твоей безопасности!

– А кто меня на турнире чахоточным слабаком выставил?!

– Сам виноват! Нечего было на дуэль вызывать!

– А из-за кого меня из родного поместья выставили?

– Сам виноват! – не придумав ничего более умного, с жаром повторила я,- Нечего было к тюрьмам таскаться и не в свои дела лезть!

– А почему у меня лошадь захромала?

– Сам виноват! Надо было внимательнее к бедному животному относиться! Кстати, я тебе нового коня купила! Спускайся, познакомься с ним!

– Правда? – дрогнувшим голосом поинтересовался Торин, мигом растеряв весь свой боевой запал.- Я сейчас, сейчас! Ой, подождите же меня!

Голова в окне исчезла. Я облегченно выдохнула и повернулась к Вэррэну:

– Кажется, гроза прошла стороной, не поразив нас ни громом, ни молниями. Но ты прав: кто бы мог подумать, что он так взбеленится из-за какой-то несчастной наглухо запертой двери!

– Я бы тоже обозлился,- раздумчиво сообщил мне альм, пряча глаза. Ясное дело. Я бы, скорее всего, тоже в восторге не была. Но одно дело я или Вэррэн – вполне самостоятельные люди-нелюди, способные постоять за себя и не вляпываться в ежечасные приключения на ровном месте, и совсем другое – балованный, изнеженный Торин, умеющий находить себе проблему там, где никто другой и почесаться не подумает.

Аристократенку Шторм понравился. Даже очень. А вот коня мой подопечный в восторг явно не привел – жеребец попятился, прижал уши и весьма недвусмысленно фыркнул, демонстрируя свое нежелание знакомиться с Лорран- ским ближе.

– Этот конь почему-то не слушается меня! Тень, Вэррэн, помогите! Сейчас же! Подсадите меня! – заныл графеныш, несколько раз беспомощно подпрыгнув около Шторма, но так и не преуспев в попытках влезть в седло. Жеребец косился на своего будущего всадника огромными настороженными глазами, хлестал хвостом по бокам, словно яростно отгоняя мух, и уже явно вспоминал дикие скачки и беготню, которыми распугал все торжище. То ли конь был слишком высок, то ли Торин карабкался ему на спину не очень старательно, но очередной прыжок аристократенка успехом не увенчался: Шторм переступил длинными тонкими ногами и шарахнулся в сторону. Потом махнул хвостом с таким недобрым свистом, что я сочла своим долгом вмешаться:

– Дэтшитш! Все ясно! На Шторме поеду я.

– А я? Пешком, да? – тут же вусмерть разобиделся Торин.

– Ты сядешь на Луну. Она кобылка смирная, особых неприятностей и хлопот всаднику зря не причинит. Только, пожалуйста, осторожнее с ней!

– Ты ненормальная! – опасно приблизив губы (и прячущиеся за ними жуткие клыки) к моему уху, прошипел Вэррэн.- Мало того что купила дикую необъезженную скотину, так теперь еще сама на нее лезть собираешься! Для самоубийства существуют гораздо более простые и дешевые способы!

Я, опустив ресницы, дабы притушить искорки удовольствия, танцующие в самой глубине глаз, едва заметно ухмыльнулась. Ох, не знает еще хвостатый, сколько я за этого коня заплатила, иначе бы не ехидничал!

Внезапно меня осенила простая, как веник, мысль. И чего я, спрашивается, экономию такую развела? Ведь нашу поездку все равно спонсирует папочка Торина! И он позаботился, чтобы сто сыночек с кругленькой суммой в поездку отправился. На золото, которое графеныш оберегает так же ревностно, как и свои любимые пряники с медовой начинкой (поедает их в невероятных количествах, а ни мне, ни Вэррэну так ни разу и не предложил!), на мой взгляд, можно купить целый караван. Я почувствовала себя не то что совсем уж дурой, но… далеко не самой разумной женщиной в мире подлунном, короче. А все моя въевшаяся в плоть и кровь привычка бережно относиться к каждому медяку и трястись над каждым серебреником!

Видимо, на моем лице промелькнула уж вовсе не передаваемая гамма чувств и эмоций, потому что даже отважный Вэррэн отшатнулся и посмотрел на меня с немалым опасением, словно побаиваясь, что я сейчас брошусь. Я с сожалением вздохнула (от альма, в отличие от людей и орков, очень приятно пахло сосновым лесом, разомлевшим под жарким полуденным солнцем) и ласково провела рукой по шее незаметно подошедшего к нам Шторма. Конь, ластясь к своей новой хозяйке, как несмышленый демоненок, тем не менее ухитрился покоситься на опешивших мужчин столь ехидно, что развеселилась даже приревновавшая было Тьма.

– Ну что, поехали?

– А завтрак? – туг же вознегодовал Торин, явно обиженный, что конь предпочел какую-то храну благороднорожденному всаднику.

– А вещи? – в свою очередь удивился Вэррэн, проявляя трогательную заботу о чужом имуществе – своего-то у него так и не было.

Я обреченно посмотрела на этих двух умников, вновь торжественно вручила поводья Шторма невольно попятившейся служанке и возглавила процессию, двинувшуюся на поиски пропитания.

Как всегда, мой милый клиент раскапризничался и разнюнился за столом. Оладьи его, видите ли, не устроили, его светлость привык к тонким лепешкам и блинам. А толстенькие, похожие на булочки оладушки, к которым предлагались сметана, мед и варенье, графенку чем-то не понравились еще до того, как он их попробовал. В результате, когда я на минуту отвернулась, выискивая взглядом разносчицу, дабы попросить ее подать привереднику что-нибудь другое, мой оставленный без присмотра подопечный в мгновение ока единолично слопал все вишневое варенье, которое было в плошечке, сплюнул туда с десяток косточек и с видом смиренного страстотерпца принялся за мед.

– Ну что ты делаешь, Торин?! Разве можно на пустой желудок столько сладкого есть! Да у тебя же заворот кишок случится! – непритворно ужаснулась я, разглядев, чем вздумал разнообразить свое меню неумный Лорранский. Аристократеныш, не сообразив, что таким образом я проявляю заботу о его здоровье и благополучии, принял вид оскорбленной невинности. Потом, когда я решительно отобрала у него мед, понял, что мое черствое сердце этим не тронуть, и начал охать и жаловаться на свою тяжелую долю-судьбинушку. Да так горестно и надрывно, что я не выдержала: оглянувшись и убедившись, что никто к моему невыносимому подопечному приставать не собирается, я малодушно сбежала во двор и уселась на перила крыльца спиной к улице, на всякий случай посматривая на графенка через открытое окно. Тьма, порхнувшая следом, влезла мне на колени с явным намерением получить порцию поглаживаний и почесываний за ушами. Я с невольной улыбкой принялась водить кончиками пальцев по чешуе демона, заодно волей-неволей прислушиваясь к закипевшей неподалеку от меня дискуссии: