Арина Холина - Увидимся в аду

Единственный раз Маша испытала к нему благодарность — когда он отогнал от нее девушку Милу, представленную как стилистка. Мила начала с того, что привезла белье на два размера меньше. Белье не надо было возвращать в магазин, поэтому стилистка отобрала свой размер, нимало не беспокоясь о том, что Маше оно мало. Возвращать Милу в город никому не хотелось, поэтому все лицемерно упрекнули Машу, что она потолстела, и обрядили в трусы, которые врезались в тело.

Когда съемки в полуголом виде на чьей-то холодной даче за сто километров от города наконец закончились, за Машей приехал Гриша. В первое мгновение Маша обрадовалась. Ей ужасно хотелось вернуться побыстрее в город и согреться горячим шоколадом. Но она вдруг сообразила, что Гриша отнюдь не Дед Мороз. Он — ее любовник. И он наверняка захочет ее обнимать, целовать… При мысли об этом в животе засосало — ей было страшно. Но, хоть она даже сама себе в этом не призналась, интересно. Попав в новое тело, Маша уже не чувствовала себя собой — Марией Джастис. Она ощущала, как новое тело влияет на нее — подсказывает какие-то запретные, греховные, соблазнительные вещи, манит искушениями и уверяет: «Это не ты, это она, манекенщица Маша Лужина, а тебе всего лишь надо смириться и жить так, как жила она».

Маша с интересом поглядывала на Гришу, воображая, понравится ли ей то, чем они будут заниматься… И каково это — иметь власть над мужчиной, быть Мессалиной, Клеопатрой или мадам Помпадур, хотя до них-то этой Маше, конечно, далеко, но кто знает…

— Куда поедем? — спросил Гриша, открывая перед ней дверь.

«А он галантный!» — подумала Маша, но изменила мнение сразу же после того, как Гриша, помогая ей устроиться, щипнул за попку.

— Все равно, — ответила она.

— В «Ле Дюк»? В «Шинок»?

— Слушай! — Она кое-что вспомнила. — Поехали в «Макдоналдс»!

Вчера, когда она первый раз увидела по телику рекламу, ей немедленно захотелось бежать в магазины и покупать все, что было в телевизоре. Зубную пасту, шампуни, кремы, чистящий порошок, печенье и, главное, толстые, аппетитные бутерброды с сыром, котлетой и салатом. В холодильнике у девочек обитали лишь йогурты, морская капуста, пророщенное зерно и выпивка. Что-то в сознании намекало, что ее тело не любило ни бутерброды, ни шампуни, ни рекламу, но Маша приказала воспоминаниям заткнуться. Ей хотелось пробовать этот удивительный новый мир: «гамбургер», «Колгейт», «Ариэль» и «Тайд» — звучные, прекрасные названия, «Шаума», «Марс», «Олвэйз»…

— Куда? — икнул от удивления Гриша.

— Поехали, съедим по гамбургу… в смысле гамбургеру, — попросила Маша.

— Маша и «Макдоналдс», — хмыкнул он. — Это просто сказка… Я-то не против, я-то люблю быструю жратву… Это крабы из аквариума или из консервов? — передразнил он. — Запихните их обратно в банку, а мне прямо сейчас найдите живого и как можно быстрее сделайте его жульеном! Я не ем русскую икру, только иранскую! Ма-ашь, ку-ку, и при чем здесь «Макдоналдс»? Там же даже курить нельзя… и там едят в пальто.

— Я хочу попробовать гамбургер! — взорвалась Маша.

— Только не говори, что ты ни разу в жизни живой гамбургер не видела! — немного разозлился он. — Ты же не всю жизнь по кабакам за мой счет ходила!

— Ты меня что, упрекаешь? — вспылила Маша.

— Ой, посмотрите на нее! — Гриша всплеснул руками. Как мне надоели твои капризы! То ты отказываешься от «вчерашних» устриц, то тебе «Макдоналдс» подавай! Наверное, моему терпению подошел конец. Давай расстанемся, а? Я же знаю, ты мне изменяешь, я тебе нужен только ради денег, ты спишь с моими друзьями и говоришь им, что я жадный…

— Как ты можешь?! — ужаснулась Маша. — Как тебе не стыдно?!

— Мне стыдно? — разозлился Гриша. — Мне должно быть стыдно после того, как мои приятели, отводя глаза, рассказывают, как ты им лезла в штаны…

Новый сияющий мир затягивали тучи. Маше не хотелось дальше выслушивать, какая она мерзкая и бессовестная. Она не хотела помнить, что такие ссоры с Гришей Маша — та Маша — выдерживала по два раза в неделю, ругалась, уверяла, что больше не будет, что все всё врут… Ей не хотелось быть такой Машей — пустой, никчемной и жадной потаскушкой. Она решительно потребовала:

— Останови машину! Может, ты и прав, может, нам стоит расстаться! Я была не права, извини меня за все!

Гриша остановился, предполагая, что Маша откроет дверь, прикинет, как на загородном шоссе, в слякоть будет ловить машину — это в новом-то белом пальто! — и передумает. Но она смело выскочила на дорогу, махнула рукой и пересела в затормозивший «КАМАЗ».

26 апреля, 17.00

Галерея «Актер»

Показ купальников был издевательством. Напротив подиума сидел какой-то краснолицый тип в кожаном пальто и огромной волчьей шапке. Он громыхал на весь зал:

— Чё за жопа? Вы кого вывели? Это ж вобля дажо с пивом не потянет! — В этом месте пять или шесть его точно таких же друзей весело гоготали. — Мусю давай! Когда Муся будет?! Уберите плоские сиськи!

И никто не просил его заткнуться. В уборной шептались, будто хам и свинья — любовник Марины Швец, надменной девицы с крепким малоросским акцентом. Что он — босс казахской мафии, которая держит шахты и металлы.

Когда Муся-Марина наконец вышла, переваливаясь как уточка, косолапя и поправляя застревающие в ягодицах трусы, восторгу босса мафии не было предела. Он вскочил, подбросил шапку и, сверкая золотой челюстью, заорал: «Мусик, покажи класс! Потряси булками!»

На фуршете в честь показа один из мафиозных друзей босса чуть не завалил Машу прямо на фуршетном столе, после чего она в панике бежала.

26 апреля, 20.24

Дома она нашла записку: «Кто-то наблевал в раковину, уберите — кому не лень. Кажется, в холодильнике взорвалась простокваша»… И внизу — другим почерком: «Кто блевал — пусть и убирает. Давайте вызовем милицию — пусть они найдут гада. Может, купим новый холодильник? Да, Маш, я надела твой голубой костюм от Версаче — чес слово, я его не растяну, я со вчерашнего утра страшно похудела». Маша выпотрошила пачку хлорки, вымыла из раковины гадость, оттерла холодильник, налила ванну и рухнула в мандариновую пену. Только она расслабилась, затрещал телефон.

— Машенька, солнышко, — послышался елейный женский голосок. — А ты, дуся, помнишь, что у тебя показ шуб в 21.30 на Краснопресненской набережной?

Звонила директриса модельного агентства.

— Я плохо себя чувствую, — попыталась отказаться Маша.

— Конечно-конечно, — залебезила хозяйка. — Я вместо тебя тетю Любу, уборщицу, попрошу. Она шикарно будет смотреться на подиуме со шваброй и в панталонах до колен.

— Ладно, еду, — решила добить себя Маша.

26 апреля, 21.27

Международный выставочный центр