Кристоф Хардебуш - Гнев троллей

Глаза старого прорицателя остановились на юном влахаке. Натиоле не мог оторвать взгляда от них.

— Вы — настоящий влахак, мой принц. Вы понимаете нас, вы знаете, что за отбросы эти масриды и их подхалимы.

При последних словах он взглянул на Корнеля, который все так же невозмутимо сидел за столом, и Натиоле почувствовал, что у него с глаз спала пелена.

— Мой брат, — начал он, и его голос отказал ему на короткое мгновение, когда перед его глазами предстала картина, как Ионнис бледный и почти безжизненный лежал у кровати. — Мой брат, моя тетя. Кто следующий, Винтила? Мой отец?

Старый прорицатель замолчал, и его тело обмякло, словно из него вышло все, что способно было сопротивляться.

— Ты ценишь традиции, Винтила, — наконец решительно сказал Стен. — И мы тоже будем их ценить. Ты будешь предан лесу, старик. И пусть духи пощадят тебя.

По знаку Стена Ионнис подбежал к двери и позвал двух солдат, которые схватили Винтилу с двух сторон. В Натиоле взорвался гнев; гнев на себя самого.

— Подождите, — приказал он, и стражники остановились. — Что с копьем, которое мы по твоему совету привезли из Дирии? Что с надеждой троллей?

— Никто не может исцелить Дух темноты, — мрачно ответил прорицатель.

— Зачем тогда все это?

— Чтобы предложить тебе королевство, когда ты вернешься. Но дом сал Дабрана недостоин занимать трон. Вы — не влахаки, вы…

— Выведите его.

Пока солдаты уводили Винтилу, Натиоле схватился за свой пояс. Гладкий шелк был прохладным на ощупь. Он увидел взгляд, который бросил на него Стен, под гневной маской воеводы проступала гордость. «Я был глупым сорванцом», — подумал Натиоле слегка смущенно. И тут же продолжил в мыслях: «Но я больше не такой. И никогда таким не буду».

Ана не умела спокойно ждать. Она нервно вышагивала по маленькой комнате, словно пленница. Наемники расположились за столом, пили горячий глинтвейн и тихо переговаривались. Они знали: когда Ана в таком настроении, ее лучше не трогать. Но это был не только гнев, она чувствовала нечто, что было почти неизвестно ей, — страх.

Когда Скилои вернулась, Ана наконец остановилась. Сцарка двигалась тихо, с грацией, которой едва ли могла обладать женщина ее возраста. Не говоря ни слова, она кивнула Ане и вышла в коридор.

— Пойдемте, — бросила Ана наемникам и последовала за Скилои.

Им навстречу дохнул прохладный ветер. Толстая тяжелая одежда непривычно сидела на девушке, масридский покрой стеснял движения. Но толстые металлические пластины доспехов выглядели впечатляюще, хотя юная наемница и предпочитала более легкую защиту. Но сейчас она должна быть масридкой.

Она услышала громкие голоса еще издалека. Гневные слова, эхо которых раскатилось по замку. Скилои провела ее в маленькую переднюю, в которой стояли два стражника, но они пропустили их без промедления.

В последний раз Скилои кивнула ей, открыв перед ней двустворчатую дверь. Ана в последний раз глубоко вдохнула, и страх исчез.

Сильным ударом она толкнула створку. Мгновенно умолкли голоса. Она вошла с высоко поднятой головой.

— Я приветствую предводителей масридов, — начала она, переводя взгляд с лица на лицо. — Меня зовут Ана Бекезар. Я пришла, чтобы занять трон своего отца.

«И отомстить за смерть родителей», — мысленно добавила она. Она так часто выходила на битву, смотрела в глаза противников, которые хотели ее смерти. Она смело выступала против всех, не ушла ни от одного поединка, всегда и повсюду добивалась своего. Однако здесь, посреди чужаков масридов, она чувствовала себя немного не в своей тарелке. Девушка ожидала, что в любой момент кто-то из них встанет, будет оскорблять ее или просто высмеет.

Вместо этого один мужчина кивнул ей — не очень крупный для масрида, с поредевшими, коротко остриженными волосами, с широким шрамом на лбу.

— Тогда я отзываю притязание и поддерживаю дочь марчега.

Скилои беззвучно и незаметно вошла в зал и стала возле двери у стены. Ана заметила ее краем глаза и догадалась, что сцарка подает союзникам едва заметные знаки.

Все внимание было направлено на нее, Ану, пока на ноги не подскочил неуклюжий мужчина. Даже на собрании на нем была короткая кольчуга, его череп был чисто выбрит, а на затылке лоснился традиционный локон.

— Что это значит? У марчега Тамара не было детей!

«А ты, стало быть, Сциглос, да?» — предположила Ана, не высказывая мысль вслух, и медленно пошла к столу. Она зафиксировала взглядом человека, который не отвел глаз, а сердито уставился на нее.

— Не будьте смешным. У моего отца есть дочь. Моя мать Флорес сал…

Она не смогла продолжить, так как ее противник громко рассмеялся:

— Бастард! Влахака!

Ана холодно изучала мужчину, который обошел вокруг стола.

— Она — не масридка. Она — бастард, дочь, прижитая от влахакской любовницы. Ее притязание — недействительно.

— …Дабран, а мой отец Тамар Бекезар. — Ана закончила фразу, словно не слышала его слов. — В моих венах течет такая же кровь, как у моего отца. Это связывает меня по одной линии с Аркасом Диммину, первым королем масридов.

— Ты не должна даже произносить такого достойного имени своим ртом, — язвительно фыркнул Сциглос.

Его лицо скривилось от ненависти.

— Исчезни из зала, пока я не велел вытолкать тебя.

Ана улыбнулась. Она услышала, как в зал вошли ее наемники, шестеро воинов, и выстроились перед дверью.

— Значит, так, — понял масрид и повернулся к мужчине со шрамом: — Ты знал об этом, Тирадар? Ты продаешь свое притязание ей?

— Она — его дочь, — внешне спокойно ответил тот, но Ана отметила, что его взгляд скользнул от Сциглоса к Скилои.

С мрачным выражением лица Сциглос повернулся к Ане.

— И ты думаешь, что это так просто? Что ты просто можешь войти сюда со своими палачами и отобрать трон? Что наш народ, мой народ, примет тебя как марчега?

Ана немного помедлила, прежде чем ответить. У нее возникло нереальное ощущение того, будто голос может отказать ей, если она откроет рот, и она сможет лишь пробормотать что-то невнятное. Но она не спускала со Сциглоса глаз.

— Нет, — наконец спокойно ответила она. — Это будет непросто. Но я все же отважилась на это. Потому что я дам масридам то, чего ты дать не в состоянии, — силу. Только если мы объединимся с Влахкисом, то переживем следующее лето. И либо ты признаешь мое притязание, либо…

— Либо что? Ты — не масридка… — перебил он ее.

Но Ана так же быстро перебила его:

— Либо ты тащишь за уши свой меч и мы решаем этот вопрос здесь и сейчас.

На такое он явно не рассчитывал. Он замолчал, вопросительно оглядел присутствующих в зале. Но никто не вмешивался.

«Скилои заслужила доверие Саргана, — поняла Ана. — Половина у нее в кармане, другие выжидают».