Брент Уикс - По ту сторону тени

— Скажи, если бы я что-то тебе пообещал, что бы ты предпочел: получить обещанное немедленно или ждать десять лет?

— Если поединок состоится сейчас, ты умрешь, а через десять лет у тебя появится шанс уцелеть.

Всего месяц назад Кайлар преследовал лишь одну цель: убедить Элену, что в восемнадцать лет уже пора расстаться с девственностью. Потом убили Джарла, который вез новость о том, что Логан Джайр угодил в ловушку и сидит в темнице собственного дворца. Клятва верности, принесенная живым и мертвым, поставила перед ним две новые цели, из-за которых пришлось пожертвовать первой. Несмотря на обещание всегда быть рядом, Элену пришлось оставить и идти на выручку Логану Джайру, а также отомстить за смерть Джарла, убив кьюрского короля-бога. За это пришлось заплатить немалую цену: Кайлар потерял руку, магические узы связали его с прекрасным созданием по имени Ви Совари, которое приносит одно несчастье. В довершение ко всему он дал клятву похитить меч Гаруваши.

Сейчас Кайларом владело лишь одно желание — убедиться, что его жертвы не пропали даром, а потом загладить вину перед Эленой.

Девушка вправе наказать его за неверность. Он ясно представил, как Элена с грустью в голосе говорит: «Клятва, которую сдерживаешь, только когда это удобно, и клятвой не считается».

— Я не могу отложить поединок, — обратился он к Гаруваши. — Прости.

— Дело чести? — пожал плечами Гаруваши. — Понимаю. Значит…

— Смотрите! — воскликнул Фейр, стремительно вскакивая с места.

Кайлар повернулся и увидел в десяти шагах от себя разверзшуюся в воздухе дыру, в которой полыхало пламя. А в лесу смеялся длинноносый, лопоухий вюрдмайстер.

— Давай сюда мочу. Ты не такой, как все, Недомерок, — заявил Хоппер, высокий, худой седоволосый старик евнух, обучавший Дориана, то есть Недомерка.

Евнух протянул ему ночной горшок.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Недомерок.

— Два горшка с дерьмом. — Хоппер протянул еще два ночных горшка, и Недомерок разделил мочу поровну и разлил по горшкам, а потом покрутил каждый в воздухе и вылил содержимое в огромный чан, стоявший на подставке, сплетенной из ивовых прутьев. — Одна порция мочи на каждые два горшка с дерьмом. Остальная моча расходится быстро. Горшки легкие. Если обнаружишь рвоту или понос, ополосни двумя порциями мочи. Никому неохота нюхать эту дрянь целый день.

Дориан решил, что так и не дождется ответа на свой вопрос, но, опустошив все горшки в глиняные чаны, которых сегодня оказалось шесть, что означало для Недомерка еще одну дополнительную ходку, Хоппер, немного помедлив, проговорил:

— Даже и не знаю. Посмотри, как прямо ты держишь спину, когда сидишь.

Выругавшись про себя, Дориан покорно ссутулился. Опять забыл, как нужно держаться в его положении. Тридцать два года он сидел прямо, с гордо поднятой головой, как и положено сыну короля, — сейчас эта привычка может сослужить дурную службу.

Конечно, Хоппер общается с ним больше остальных, но если старый евнух заметил его прямую спину, что произойдет, когда необычная осанка раба привлечет внимание Зурги, одного из надсмотрщиков, какого-нибудь майстера или этелинга? Из-за внешности, характерной для племени фейри, все старались держаться от него подальше. На Недомерка взваливали самую тяжелую и грязную работу и регулярно били за якобы совершенные проступки. Редко выдавалась ночь, когда от побоев не ныло все тело.

— Смотри сам не обмочись. Опять кто-то нарыгал. В толк не возьму, где это девицы умудряются раздобыть вина. — Хоппер поднял по очереди обутые в сандалии ноги и пошевелил большими пальцами. Кроме них, других пальцев на ступнях не осталось. Как-то раз его застигли за весьма неблаговидным занятием. Хоппер решил обучить танцам скучающих обитательниц гарема и отделался так легко только потому, что нравился Зурге, а во время танца он не прикасался к женщинам и не заводил с ними разговора. По словам самого Хоппера, других евнухов убивали и за куда менее серьезные провинности. — Прошло двадцать два года с тех пор, как меня некстати потянуло в танцы. Все это время я выношу ночные горшки и буду коротать с ними век до самой смерти. А теперь помоги мне разделаться с пустыми горшками. Надеюсь, ты помнишь процесс?

— Одной порцией чистой воды ополаскиваем десять горшков из-под мочи или четыре из-под дерьма.

— Ишь какой сообразительный! Помоги ополоснуть первые сорок штук, а потом можешь их уносить.

Они работали в полном молчании. Дориан так и не напал на след женщины, которая станет его женой. В Цитадели имелось два не сообщающихся между собой гарема, а несколько женщин вообще содержались отдельно. Недомерка приставили к обычному гарему.

Здесь жило более сотни жен и наложниц Гэрота Урсуула. Женами считали женщин, родивших сыновей, а наложницами — тех, которые родили девочек или вообще остались бесплодными, что рассматривалось как одно и то же. Если учесть, что Гэроту Урсуулу было около шестидесяти лет, его женщины поражали молодостью. О том, какая участь постигла старших жен, никто не упоминал.

Дориан испытывал странное чувство, находясь в гареме отца. Он наблюдал за неизвестной, очень личной стороной жизни человека, который во многом способствовал формированию его характера. Подобно большинству халидорцев, король отдавал предпочтение упитанным женщинам с пышными бедрами и ягодицами. У жителей севера пользовалась популярностью пословица: «Мужчине нужны лошади и невесты, на которых можно ездить верхом». Большинство публичных женщин были халидорками, но в гареме короля собрались девушки всех национальностей, за исключением фейри. Все они были красивы, с большими глазами и пухлыми чувственными губами, и, по словам Хоппера, король предпочитал делить с ними ложе, как только они созреют.

Жизнь в гареме имела мало общего с историями, которые рассказывают южане. Жизнь, полная роскоши и страшной скуки.

Каждый день, вынося горшки из комнат наложниц, Недомерок украдкой поглядывал на женщин. Первое, что бросалось в глаза, — они всегда были полностью одеты. Короля-бога в городе не было, и стремительно приближалась зима. Женщины знали, что их услуги в ближайшее время не потребуются, и некоторые перестали даже причесываться и переодеваться после сна. И все же они опасались общественного порицания, которое служило сдерживающей силой и не давало совсем опуститься.

— Раньше они сидели там всю зиму полуобнаженные, раскрашенные, как шлюхи, ежились от холода возле камина и дрожали, словно выброшенные на снег щенки, — рассказывал Хоппер. — Сейчас, как только мы узнаем о прибытии короля-бога, сразу подаем им сигнал. Подожди, сам увидишь, как они забегают. В жизни не встречал такой резвости. А если одну из них потребуют к его величеству и назовут по имени, все остальные бросаются к ней и окружают плотным кольцом. Клянусь кровью Хали, минут пять ее совсем не видно, а когда девушка выходит из круга, можно подумать, что перед вами предстала сама богиня. Конечно, они ненавидят друг друга, плетут интриги и сплетничают, но когда король-бог призывает одну из них, девушки всеми силами стараются помочь друг другу. Одно дело — злословить и собирать сплетни… — Хоппер опасливо оглянулся и заговорил шепотом: — И совсем другое — стать причиной того, что кто-нибудь из девушек попадет в руки этелингов.