Евгений Лобачев - Ведьмоспас

— На кол посадить.

— Кастрировать.

— А я говорю, на кол — самое то. Сутки будет извиваться, орать и умолять, чтоб его прикончили.

— А если кастрировать, он всю оставшуюся жизнь будет об этом умолять. А еще можно вспороть брюхо и, пока жив, налить туда кипящей смолы. Или…

Придумывать месть для Геремора — все, что оставалось Олло и Гиллигиллу. Они битый час мотались вокруг лампы, как две огромные мухи, и не могли ни опуститься на пол, ни даже замедлить вращение. Лицо Гиллигилла приобрело болотный оттенок, глаза стали заметно косить.

— Не могу больше, — подвывал орк, — башка кружится. Проклятые эльфы, свалились на мою голову. Сдохну я из-за вас.

— Я-то тут причем? — огрызнулся Олло. — Не стони, сейчас еще что-нибудь попробую.

Олло перевернулся вниз головой, зажмурился и изо всех сил пожелал оказаться сей же миг на полу. Не то, чтобы этот способ передвижения казался ему наиболее естественным в сложившейся ситуации, просто все другие он уже перепробовал.

Эльф дрыгал ногами, загребал руками, будто плыл, извивался всем телом, но ничего не происходило. Лишь каблуки миниатюрных сапог чертили на потолке замысловатые иероглифы. Наконец, Олло сдался.

— Не выходит. Попробуй ты, может, у тебя получится. Зажмурься и представь, что стоишь на полу.

Орк послушался и описал несколько кругов с крепко зажмуренными глазами.

— То же самое, — мрачно констатировал он. — Еще идеи будут?

Олло развел руками.

— Я не колдун. Придется ждать, пока этот гад очухается, — он кивнул на Геремора, распростертого на полу. — Эй, Геремор! Слышишь меня? Очнись, зараза!

Геремор был глух как бревно. Олло попробовал докричаться до Наташи, но тоже безрезультатно.

— Тоже мне, эльф, — проворчал Гиллигилл. — Пенек ты остроухий, а не эльф. Даже колдовать не умеешь.

— Так нечем колдовать, — принялся оправдываться Олло. — Геремор, когда меня в бабу превратил, сотворил что-то с моим боекомплектом. Исчез он. А без него…

— Но теперь-то ты не баба. Снова собой стал, только плюгавей, чем обычно.

— А ведь верно, — пробормотал Олло.

Он принялся шарить в карманах, приговаривая:

— Где-то здесь был, здесь… Вот!

В руках эльфа появилась крохотная оловянная коробочка. Щелкнул замок и по потолку заплясал синюшный световой зайчик.

— Чего это? — полюбопытствовал орк.

— Тот самый Магический Боекомплект, — с гордостью ответил Олло. — Эльфийская разработка. Незаменимая штука в бою. Сейчас найдем что-нибудь подходящее…

Он достал из коробочки пергамент с инструкцией и принялся вполголоса читать.

— Избавление от мозолей. Гиллигилл, у тебя есть мозоли?

— Нет!

— Тактическая порча. Веселящий заговор. Против вшей… против блох… отпугивание драконов… от похмелья — изгнание розовых троллей… А, вот! Притягивающее заклинание. Несколько слов и нас буквально прилепит к полу. Что скажешь?

Орк не ответил — лишь махнул рукой и покрепче зажал ладонью рот. Кожа на лице сделалась сочного изумрудного цвета.

Олло изготовился к колдовству. Кудесничать на лету задача не из легких, но он справился. Засинились буковки заклинания, грянуло мощное «Орра ба!» и в воздухе повисла гробовая тишина.

Вот! Сейчас! Вниз!

Эльф зажмурился, чтобы не видеть стремительно приближающегося пола. Все замерло.

Свист, удар, дребезжание металла. Снова свист, деревянный стук. Скрежет, звон, грохот. Запах пыли и кофе. Олло распахнул глаза и вскрикнул. Он по-прежнему болтался под потолком, лишь перестал вращаться, а внизу творилось что-то невообразимое.

Кухня взбесилась. Предметы срывались с мест и устремлялись к потолку. Два больших ножа пробили штукатурку, впившись в камень по обеим сторонам лампы. Поодаль влепилась большая сковорода, украсив побелку веером жирных брызг. Обеденный стол вписался в угол над окном и заляпал стену потеками кофейной жижи, вытекшей из раздавленных чашек. Ложки, вилки, ножи как живые выскакивали из ящиков кухонного шкафа и устремлялись вверх. Из большого белого ящика вырвалась орава банок и присоединилась к общему хороводу. Чудесным перекати-полем покатился по потолку моток бельевой веревки.

Среди этого хаоса метался Гиллигилл, отчаянно увертываясь от летящих в него предметов. За ним по пятам гнался молоток, а следом терка, деревянная колотушка и шесть разнокалиберных вилок.

— Олло! Мерзавец! Колдуй обратно! — завопил орк. И тут его настигли молоток и терка.

— Я высосу твои глаза, проклятый… ай! Я вспорю твое… ой!.. брюхо. Я съем… мама! твою печень. Я вырву… только не это! сердце! Стол! Аааа!

Гиллигилл зацепился ремнем за ножку стола, и затрепыхался как воздушный змей на ветру. Сзади наподдала деревянная колотушка и орк, вертясь волчком, полетел дальше.

— Придумай что-нибудь!

Олло принялся думать. Когда прошел первый шок, и стало ясно, что кухонная утварь охотится исключительно на орков, Олло решил спокойно и обстоятельно обдумать сложившееся положение.

«Что у нас есть? Геремор на полу без сознания, Наташа тоже…» — рассуждал Олло.

— Гиллигилл, не ори ты так! Думать мешаешь!

«Значит, оба они на полу, а мы с этим кретином мотаемся под потолком как две полоумные мухи…»

— Молоток справа! Справа! Ой… Ну, знаешь! Когда увидел, тогда и предупредил.

«Они на полу, а мы как мухи. Попробовать поколдовать еще? Нет, что-то не идет сегодня магия…»

— Гиллигилл, не прячься за меня! Не прячься, говорю! Ай! Ой-ой-ой!..Уф, хвала богам, пронесло.

И вдруг эльфа осенило. Выхватив из-за спины лук, он бросился к мотку веревки, ошивавшемуся в дальнем углу под потолком. Размотал веревку, один конец привязал к стреле, другой — к своему поясу.

Натянув лук так, что тот затрещал, Олло выстрелил.

С гулким стуком стрела впилась в пол в центре кухни. Олло подергал конец, чтобы убедиться в прочности конструкции и, перебирая руками, принялся подтягивать себя к полу. Сзади за его ремень ухватился Гиллигилл.

— Гений! — выдохнул орк. — Только стрелять надо было не в пол, а в дружка своего. Пока он в отключке, свистопляска не кончится.

Спуститься вниз не составило труда, гораздо труднее оказалось внизу и остаться: неведомая сила тащила Олло и Гиллигилла назад под потолок. Вцепившись в веревку мертвой хваткой, они болтались в воздухе, словно корабельные вымпелы.

— Геремор! — заорали оба, — Геремор, очнись, зараза!

— Вставай, окаянный бабник!

— Поднимайся, гад!

Геремор не отзывался. Он неподвижно лежал на животе, кончик ослиного хвоста мелко-мелко дрожал во сне.

— Все, — просипел Гиллигилл, — не могу больше. Руки занемели. Болтаемся здесь как шелудивые нетопыри. Сколько ж можно?!

— Ну, может, еще чуток покричим и очнется? — отозвался Олло.