Евгений Филенко - Возжигатель Свеч

Наверху, щурясь от слепящего дневного солнца, первым долгом он поискал глазами пустякового человечишку Фа. Но тот куда-то заблаговременно сгинул. Старуха Ай, чрезвычайно удовлетворенная тем, что ее заведению более не грозит ущерб, проявила неслыханную щедрость и расплатилась аж двенадцатью лянами.

— Не желает ли господин отобедать? — спросила она, подобострастно кланяясь.

— Пожалуй, — сказал Ман и ушел на веранду.

Пока он обедал — рыба, рис, дешевые овощи, заваренный с кедровыми орешками чай, — вокруг да около все вертелась Мандаринка. Но он не обращал на то внимания.

— Хорошая сегодня погода, — прохрипел староста, переступая порог халупы Большого Мана.

Тот сидел на циновке, обложенный книгами и простыми свитками рисовой бумаги, бурыми от древности. Завидя старосту, Ман неспешно поднялся и отвесил короткий поклон.

— Нижайше благодарю за оказанную честь, — сказал он бесцветным голосом. — Но ремонт дома по сю пору не закончен, и я, к стыду своему, не в состоянии оказать высокому гостю достойный прием.

— Когда захочешь, ты умеешь говорить и красиво, и уважительно, — заметил староста, с кряхтением умащиваясь на циновке напротив хозяина.

— Могу я полюбопытствовать, что привело вас в мой ничтожный дом? — спросил Ман.

На его лице староста без труда прочитал нетерпеливое раздражение оттого, что приходится отвлекаться по пустякам.

— Вот плата за мальчишку, — сказал он, опуская прямо на раскрытую книгу увесистый мешочек серебра.

— Он нерадив, — промолвил Ман. — Да и я тоже. Мне не хватает терпения, чтобы наказывать его за леность со всей строгостью.

— Вчера этот шалопай переписал челобитную без единой помарки. При этом он сидел спокойно и не жаловался на побитую задницу.

— Я рад. И тому, что учеба дает свои плоды, и тому, что господин староста проявляет удовлетворение.

— Теперь о деле, — сказал староста и надолго замолчал.

Он вдруг припомнил давний разговор, когда Большой Ман явился к нему, чтобы просить в долг, и слова о том, что наступит час и староста сам придет просить о помощи. Это воспоминание не доставило ему радости.

— Скороход, которого я отправил в город еще на позапрошлой неделе, как в воду канул, — наконец отверз он уста. — Обычно ему хватало шести дней, чтобы обернуться.

— Это бывает, — сказал Ман. — Особенно когда скороход молод и подвержен страстям. Мне больно об этом напоминать, но если господин староста снабдил скорохода какими-либо деньгами, то вполне может статься, что сейчас эти денежки меняют место жительства в одном из веселых домов…

— Крестьяне из соседней деревни, что приходят торговать солью на наш базар, принесли его сумку, — сказал староста. — Деньги оказались на месте.

— Должно быть, в лесу завелись разбойники, и господину старосте следует вызвать войска…

— Ты слушаешь ли меня?! — рявкнул староста. — Деньги, говорю, не тронуты!

— Действительно, — усмехнулся Ман. — Если это разбойники, то весьма необычные.

— Это не разбойники, — пробормотал староста. — Возле сумки было полным-полно звериных следов.

— Чьи же это следы?

— Тигр. И очень большой. Ума не приложу, что ему нужно в наших краях. На моей памяти это впервые, чтобы тигр так близко подходил к нашей деревне.

— Если господин староста спросил бы моего совета, я нижайше рекомендовал бы ему вызвать охотников из города.

— Охотников! — заорал староста. — А кто их вызовет?! Сам я не могу отлучиться из деревни, ибо это запрещено мне высочайшим указом. А вся эта неумытая сволочь, у которой между ног нелепым попущением небес устроены никчемные довески, давно наделала под себя! Пытки и смерть не заставят их ехать в город через лес, где гуляет тигр-людоед, не то что деньги…

— Господин староста желает направить в город меня? — осведомился Ман.

— Не того я желаю, — проворчал староста. — Городские охотники, эта орава пьяниц, вытрясут из меня остатки казны. Да еще сколько наедят-нажрут, и все даром! Да еще всех девок обрюхатят, если только не наградят стыдными болезнями…

— Забота господина старосты о своих людях поистине заслуживает восхищения, — апатично промолвил Ман и, почти не таясь, скосил глаза на страницы раскрытой книги. — Но я продолжаю пребывать в недоумении.

— Что ты крутишь, Ман? — прищурился староста. — Какое еще, к хрену, недоумение? Ты все отлично понимаешь. Хватит тебе сидеть сиднем в этой конуре. Мне уже донесли, что ты мастак изгонять демонов. Только тогда до меня дошел смысл давешнего нашего разговора. Вот я пришел и сижу перед тобой. И если ты прикончишь этого проклятого тигра или хотя бы докажешь, что он ушел, сто лянов будут твои.

— Я не охотник на тигров, — промолвил Ман. — И даже не витязь Бянь Чжуан, который походя убивал по два тигра зараз.

— Человеку, грозящему демонам, тигр — что ягненок. Стукнуть по носу — и все дела… И никакой это не тигр. Это сущий демон в зверином облике. Ведь обычные тигры не жрут человечины! — Староста наклонился вперед и спросил вполголоса, словно опасаясь, что его слова могут достичь посторонних ушей: — А что, если это белый тигр? 1Не за тобой ли явился этот гость с Запада?

— Господин староста — человек опытный и просвещенный. К лицу ли ему суеверия? Если тигра ранить или оскорбить, он захочет отомстить людям. Но люди для него на одно лицо, и он будет мстить первому встречному.

— К нам больше не хотят ходить торговцы из окрестных деревень. Те, что пришли раньше, боятся возвращаться и побираются возле домов. Того и гляди пустятся воровать или бесчинствовать. Двести лянов!

— Господина старосту ввели в заблуждение, — сказал Ман, прикрывая глаза. — Да, мое Ремесло направлено на охрану человеческого рода от посягательств враждебных ему сил. Но я не могу размениваться на пустяки и хотя бы случайно утратить постоянную готовность к исполнению своих главных обязанностей. А тигр — очень опасный пустяк.

— Я еще не все сказал. Через месяц, когда возобновится переправа через Синюю Реку, к нам пожалует с инспекцией высокородный господин Лю, на чьем халате вышит барс! Хорошо ли будет, если этот демон в тигриной шкуре омрачит ему радости путешествия — я уже не говорю о том, чего никогда не пожелаю столь блистательному гостю… Триста лянов!

Ман ничего на этот раз не возразил. Он просто сидел, глядя куда-то сквозь старосту, сквозь стены. Казалось, он перестал слышать обращенные к нему слова.

— Ладно, — прохрипел староста. — Надо тебе знать, что от этого визита зависит моя судьба. Ведь если господину Лю придется по нраву мое усердие, он может отозвать меня из ссылки. И я вернусь в город, забуду эту грязную дыру… но запомню твою услугу. Клянусь престолом Нефритового Государя, клянусь древом Фусан и всеми его золотыми воронами — если это случится, уезжая, я оставлю тебе мой дом и мои деньги.