Оксана Демченко - Королевский маскарад

Лэйли подозрительно глянула на эфрита. А если он за восемь веков – женится? И не на ней, мало ли в долине красивых девушек? Может, он ничего такого и не имел в виду? Мысль показалась обидной, и Лэйли надулась. Вот еще, больно надо!

Кэльвиль некоторое время забавлялся бегущими по лицу своей ученицы тенями мыслей, понятных ему до последнего слова и оттенка эмоций. А потом начал беспокоиться. «Тихие невнятные обиды не принесут ничего хорошего, – решил он. – Рано или поздно последует кризис, и лучше теперь, пока Лэйли не напридумывала себе слишком много нелепостей. Время есть, дорога длинная и скучная, врагов на ней ожидать не приходится. Значит, можно подлить масла в огонь девичьих переживаний и понаблюдать из безопасного удаления за впечатляющим пожаром».

Приняв такое решение, мастер пристроил своего гнедого рядом с золотистым жеребцом кошими и посоветовал ей уточнить, собирается ли эфрит покидать Дэйгэ. Он тут живет невесть как давно и считает край родным. Кэльвиль закончил говорить и резко подстегнул коня, оставляя принцессу в полном смятении и зная: такое состояние для Кошки Ли ненормально, оно скоро и неизбежно приведет к скандалу – и восстановлению нормальных отношений. «Туча задумчивости пройдет, настанет яркий день», – понятливо шепнул Фэриз, разгадав план мастера. И улыбнулся. Шипения, фырканья и насмешек станет опять вдоволь, а что еще надо путникам в долгой дороге? Эфрит не раз говорил: кошими – их маленькое солнышко, точнее, его трудноуловимый блик, непоседливый, острый и капризный. Он прав…

Лэйли выслушала эльфа и задумалась еще крепче. К ночи весь маленький отряд, предполагавший более простое и быстрое развитие ее мыслей, забеспокоился. А когда обычно неумолкающая веселая кошими и утром не проронила ни слова, ее попытался развлечь разговором Фэриз. Добился лишь сосредоточенного кивка в ответ. Гэхир вмешался иначе – громко позвал эфрита и потребовал у него отчета.

– Ты заколдовал нашу кошими? Совести у тебя нет, девочка бледнеет на глазах. Чахнет!

– Чахнет? – испугался Рахта, оглянулся на мрачную Лэйли и тоже запереживал всерьез. – Кошка, может, облака нагнать? Тебе голову напекло?

– Нет.

– Тогда изложи свое желание, я все же эфрит, я могу исполнить почти любое. Хочешь дыню? А арбузик, небольшой, вот такой?

– Нет. – Лэйли попробовала сохранить серьезный вид, но не получилось. – Иди ты, я страдаю. Не мешай.

– Пешком идти? – уточнил эфрит.

– Смешно, – мрачно сообщила Лэйли. – Я возмущена. Мне казалось, ты поедешь с нами на запад, когда все тут наладится. И вдруг бац – уже не кажется… Скачи вперед, не мешай, мне надо сосредоточиться и решить, огорчает это меня или нет.

– Я еду на запад, – пообещал эфрит, хитро щурясь. – Обязательно. Ты мою сестру видела? Она всех допечет в самом прямом смысле, если ей не обеспечить счастье ежедневного наблюдения за живыми работающими гномами. Жаль, они невысоки ростом и живут не вечно, Селиму давно пора отдать замуж. У меня ее сватали все местные султаны, и получалось обычно довольно смешно. Предлагали брату, то есть мне, выкуп: дворец моей же старой постройки, золото, коней. И стадо овец. Не понимаю, как можно заменить сестру – овцами…

– А какой должен быть выкуп? – заинтересовалась Лэйли. – Я уже подобрала ей жениха, чтоб ты знал. Она согласна, но Жас не знает пока своего счастья, а то сбежал бы.

Эфрит опасливо покосился на кошими и обернулся к Кэльвилю. Мастер охотно рассказал про одинокую долю рыжего эльфа, мечтающего о ведьме с мерзким характером, про усердные попытки королевы Сэльви женить его. Рахта слушал с интересом, про перекрашенных в ярко-рыжий цвет невест – особенно. Сэльви их приводила на смотрины – и потом азартно дралась с возмущенным наместником: сковородка против кулака. Кухонную утварь каждый раз сдавали в починку гномам, а на разбитый кулак дула сама королева, нашептывая лечебный заговор. Жас смущенно сердился и уговаривал прекратить его донимать: разве он такой слабый маг, что крашеную эльфу в маскировке не отличит от настоящей природной ведьмы?

– Когда Сэльви попыталась выдать за наместника свою названую бабушку Вэйль, – вздохнул Кэльвиль, прикрывая глаза и оживляя воспоминание, – сваху гоняли по долине уже двое. Предполагаемые жених и невеста объединились в глубоком и искреннем стремлении наказать королевское усердие.

Рахта дослушал историю, кивнул и снова хитро прищурился:

– Лэйли, ты нехорошо поступила, пытаясь подобрать мужа моей сестре без моего ведома.

– Ой-ой, напугал!

– Я полагал, что выкуп за эфрита взять невозможно, но теперь передумал. Если жених согласится, и моя сестра, что вдвойне невероятно, тоже, я стребую с тебя одно желание. Это честный уговор.

– Какое? – нервно уточнила Лэйли.

– Тогда и решу, – рассмеялся эфрит.

– Ты обманываешь меня, – возмутилась кошими. – Ты все решил, по глазам вижу, вон как синим полыхают, маскировка не выдерживает!

– А тебе говорили, что эфриты коварны? – поинтересовался Рахта.

– Ну все, я за себя не отвечаю, – прошипела Лэйли. – Признавайся давай, немедленно!

– Мы поехали, кто выживет – пусть догоняет, – довольно сообщил Кэльвиль и послал коня галопом.

Гэхир рассмеялся и последовал примеру эльфа, Фэриз тоже не возразил. Лэйли извлекла из ножен клинок-осу и спрыгнула наземь.

Удаляющиеся путники слышали ее шипение, смех эфрита, звон двух клинков. Оглядываясь, видели густую пыль, поднятую противниками, дерущимися почти всерьез. Через час тяжело дышащие «враги» догнали отряд. Оба выглядели довольными собой и результатом боя. Куртка эфрита пострадала в двух местах, наряд кошими выглядел чуть хуже.

– Мы решили проблему, – уверенно сообщила она. – Он может желать, чего захочет. А я могу ничего не исполнять, на женщин всякие там глупые обязательства данного слова не распространяются.

– Особенно на красивых ведьм. Но если неизвестный мне Жависэль откажет сестре, – добавил эфрит, – мы его будем гонять втроем: Селима, я и Кошка Ли. Пока не одолеем.

Лаур Ирим Алид’зим добрался до ворот Белояра – столицы поморского княжества – поздним вечером четвертого дня велесеня, месяца, начинающего отсчет осени на севере. Он продал коня давно, еще в Империи, и за дорогу устал и пропылился до последней крайности. Усмехнулся своему потрепанному и жалкому виду. Зачем он брел сюда с непонятным упрямством? Хорошо бы сказать: даже на обратную дорогу нет денег. Это была бы жалоба куда более состоятельного человека! Он вот понятия не имеет, где сегодня ночевать и как разжиться ужином. Таким нищим он был только однажды, одиннадцать лет назад. Странно устроена жизнь! Тогда это казалось очень страшно.