Татьяна Турве - Наваждение

— Янка-а! Ну расскажи! Ты просто так сказала? Ну, Я-а-ночка! Ну что тебе, жалко!..

Заметив учительницу, ребята постепенно затихли (хоть и не до конца), понизили децибельный уровень до сдержанного гудения. Не зря же историчка называет их десятый "А" — дословной цитатой! — "неуправляемым" и "самым буйным на весь лицей", как-то с самого начала так повелось. Хотя с англичанкой они обычно ладят неплохо, посмотрим, что будет на этот раз…

— По какому поводу такое веселье? — Оксана Юрьевна подобрала с пола одинокий бумажный самолетик с клетчатыми крыльями и красноречиво покрутила головой. На ее миловидном круглом лице с пухлыми по-девчоночьи губами ясно читалось, причем без сурдоперевода: "Ну детский сад, ну честное слово!.." Ребята замолчали, с интересом выжидая, что же будет дальше. Оксана развернула во всей красе плакат про "Заходи тихо" и так далее:

— Чье это народное творчество?

Вместо ответа раздалось бодрое жизнерадостное ржание. Все тридцать без малого человек разом загалдели и в один голос заговорили, шумовой фон образовался внушительный. Оксана Юрьевна поморщилась, словно от зубной боли, и подняла руку, из последних сил призывая к тишине. В точности, как физрук Вася на старте, ей только свистка на шее сейчас не хватает:

— Ну, народ, вы совсем совесть потеряли — под кабинетом директора!..

Обстановка разрядилась самым непринужденным образом: дверь распахнулась еще раз и на пороге c самым независимым выражением лица возникла Маша. При виде нее Янка аж никак не по-дружески обрадовалась, что нашелся кто-то еще более опоздавший. "Да что ж это творится, уже пещерные инстинкты просыпаются! Скоро шерстью начну обрастать", — наполовину в шутку попеняла себе.

Машка, и без того рыжеватая, за выходные перекрасилась в агрессивно-рыжий и теперь выглядела, как перед походом на дискотеку — причем в ночной клуб в какой-нибудь районной глубинке, где перебои с электричеством. Мелирование оригинального розового цвета, именуемого в народе "вырви глаз", ярчайший макияж "выхожу на тропу войны" и толстый-толстый слой штукатурки, под ним даже веснушек не видно.

Справедливости ради стоит заметить: про тропу войны — это не она сама, Яна, придумала, а Оксана выдала на недавнем родительском собрании, настоятельно просила обратить внимание. (Она у них еще и классный руководитель, вот ведь повезло девушке, ничего не скажешь!..) Яне англичанка нравится больше всех других преподавателей: самая демократичная, по пустякам не придирается — конечно, если не припекут до живого, — да и приколистка, каких поискать, недаром же одесситка… Только вот жалко ее бывает, когда стоит вот так и полчаса распинается, а никто даже ухом не ведет!

— Можно? — Машка невинно округлила и без того сильно подведенные глаза, на неподготовленного человека это могло подействовать, как железный нокаут. (Особенно, если где-нибудь в темном переулке.) Оксана и здесь нашлась, что бы такое ответить позаковыристей: иногда возникало ощущение, что англичанка соревнуется с ними в остроумии. Чтоб считали своей, что ли…

— Марианна Викторовна? Что Вас так задержало? Самолет сломался?

— Погода нелетная! — неожиданно для себя выпалила со своей второй парты Яна. Весь класс, как по команде, одновременно повернул головы к окну и заржал с удесятеренной силой: на улице по-летнему ярко светило солнце и вливалось прямо в аудиторию безоблачное синее небо.

Оксана, видать, решила, что пора входить в роль "строгой и принципиальной":

— Вишневская, Степанова обойдется без адвоката! Садитесь, Маша, — и со смешной надеждой в голосе добавила: — Это все?

— Нет, сейчас Алина придет! — выкрикнула прямо с места Юлька, вытягивая шею в направлении выхода. И бывают же такие совпадения: ровно через минуту деликатно отворилась дверь и в щель просунулась светло-русая Алькина голова, готовая в любое мгновение скрыться обратно.

Алина опаздывала профессионально, всегда и везде: сама про себя говорила, что это такая неизвестная науке болезнь. За два года учебы в лицее учителя к этому неудобству привыкли, постепенно смирились и попросту закрывали на него глаза — тем более, что других грехов за Алей не водилось. Частенько складывалось, что они опаздывали с Янкой вдвоем за компанию, вот так незаметно и подружились, по дороге нашлось немало общих тем. Колкий на язык Денис Кузьменко одно время пристрастился отпускать ехидные шуточки про блондинок, их повадки и умственные способности. (Что было совершенной напраслиной: IQ у нее, Яны, очень даже приличный! Хоть и нацарапала в начале года тест на определение коэффициента интеллекта левой задней ногой, лишь бы Оксана отстала со своими нововведениями…) Слава Богу, Кузьменко вскорости затих, понял, видно, всю беспочвенность этих дурацких наездов (или надоело мусолить одну и ту же тему, что больше похоже на правду).

— Алина, как всегда, в своем репертуаре, — устало заметила Оксана. Алька уже уловила в ее голосе безопасные нотки и быстро прошмыгнула на свое место — что-что, а психолог Алина Николаевна отменный! Не зря ведь ей всё сходит с рук, не за одни красивые глаза.

Девочки, конечно же, не удержались и устроили Алине по возможности сдержанную овацию. Получилось всё равно громко:

— Алька!

— А мы уже и не думали!

— Не прошло и полгода!..

Тот самый Денис Кузьменко — друг детства, так сказать, просто учились раньше в одной школе — отчетливо за спиной пробормотал:

— Теперь вся банда в сборе.

Девчата зашевелились и привычно завозмущались в его сторону: "бандой" их прозвала старая консервативная историчка Римма Георгиевна (которой, скажем прямо, давно бы уже пора на заслуженный отдых! Всё никак не могут надежно проводить.). Девочки еще с восьмого класса, как поступили в лицей, сидели все вместе — "скопом", виртуозно определила Оксана. Занимали своей компанией половину среднего ряда: Машка с Заей на первой парте, Яна с Галей на второй, а на третьей Юлька с Алиной. Так удобней было обсуждать всякие возникающие по ходу дела важные мысли — которые, как известно, имеют обыкновение приходить в голову в самый разгар пары, нерушимый закон. Ну хоть бы раз хоть одна стоящая мысль пришла на перемене! Такого просто не бывает, нечего и надеяться…

Правда, Зая, "независимая республика", держится в их компании немного особняком, но девочки к этому давно уже привыкли и не слишком возмущаются. Пускай делает, что хочет: колхоз — дело добровольное.

Оксана, не поднимая головы от своих конспектов, машинально их одернула: по голосу было слышно, что не сердится, а так, выступает чисто для порядка:

— Группа поддержки, я к вам обращаюсь! Сейчас пойдете отвечать.

Всеми силами изображая предельное внимание, Галька ловко раскрыла под партой контрабандный журнал — то ли "Лизу", то ли "Натали", — не отрывая преданных черных глаз от англичанки. "Это ж надо так уметь!.." — поневоле восхитилась Яна и вдруг почувствовала, что кто-то бесцеремонно пихает ее в спину чем-то острым. Пришлось выкрутить голову назад: так и есть, Юлька со своей треснувшей от злоупотребления не по назначению линейкой: