Татьяна Турве - Испытание на прочность

Помедлив с минуту, они присели рядом с Максом на край потертого темно-красного ковра, по-прежнему рука в руке, напоминая парочку закадычных друзей детсадовского возраста. Яна успокоилась уже полностью, невнятная глухая тревога улетучилась, а на смену ей пришло жгучее любопытство. Наклонив для конспирации голову, она украдкой всматривалась в лица ребят: совсем еще мальчишки, Максим здесь самый старший. И ничего они не "отмороженные", скорей наоборот, — спокойные и заметно торжественные. Больше похожи на кучку языческих жрецов, что совершают таинственный древний ритуал. И опять этот едва ощутимый привкус "дежа вю": когда-то так уже было! Несколько высоких людей в ослепительно-белых одеждах, что собрались полукругом возле прозрачного ограненного кристалла в человеческий рост, и она посреди них…

ВИдение внезапно обострилось и стало кристально-четким, каким бывало в самые ответственные в жизни моменты. Те, что становились поворотными. "Что же сейчас будет?.." — только успела подумать, и окружающие Яну голубоватые коконы засветились мягким приглушенным светом, чуть-чуть всколыхнулись, словно от порыва ветра, хотя хозяева их сидели неподвижно. Про Архангела Михаила и его защитную формулу Янка почему-то ни разу не вспомнила, чересчур увлеклась необычными спец-эффектами. (То-то Мартын удивится, когда она расскажет! И девчонки станут завидовать, сто пудов…)

— Серый, будешь? — подтолкнул Сережку незнакомый белобрысый паренек с покрасневшими глазами, что примостился справа.

— Я не курю.

Дальше события развивались с бешеной скоростью, и что самое странное, как будто без Янкиного участия: минута — и перед ее носом призывно покачивался тот самый кальян из пластиковой бутылки не первой свежести. Сергей его резким движением отклонил:

— Ей не надо! У нее и без травы глюки бывают.

"Ну вот, еще один сделал комплимент!.." — Яна с облегчением вздохнула и благодарно стиснула руку Сергея, но вмешался Макс. По своим непонятным для остальных смертных причинам решил взяться за Яну вплотную, от Сережкиных протестов отмахнулся небрежно:

— Я не тебя спрашиваю. Будешь?

Янка энергично замотала головой, но он не отставал, улыбался ей самой сердечной улыбкой с пугающе непроницаемыми, опять ставшими стальными глазами. И до жути походил на главного жреца из ее "дежа вю", что стоял в центре импровизированного круга вокруг неведомого кристалла и всеми заправлял… Мастер ведь когда-то упоминала, что она, Яна, была раньше жрицей во времена падения Атлантиды — может, это как раз оттуда?..

— А как насчет того, что в жизни надо все попробовать? — продолжал издеваться Максим.

— Как говорит мой отец, если ты идешь по улице и вдруг видишь на дороге кучку, извиняюсь, дерьма… то необязательно его пробовать! — едко отпарировала Яна.

— Она мне нравится! — слишком громко заявил Макс, не спуская с нее гипнотизирующего пристального взгляда, и развалившаяся на ковре свита неуверенно загоготала. "Тоже мне, король Артур новоявленный!.. — девочка вспыхнула от неудовольствия. — Так когда-то уже было, каждый раз так было… Вечно ему все в рот заглядывают!" Сережка, в свою очередь, едва заметно придвинулся ближе и почти до боли сжал ее ладонь. Яну это сильно позабавило: был у них во втором классе мальчик, который на всех своих нехитрых учебных принадлежностях — линейке, парте, резинке — выводил корявыми буквами: "Мое"…

— Агни-йоговцы обычно все железобетонные, ничего их не берет, — гнул свою линию Макс. — Я на многих проверял, — и опять посмотрел на нее как-то намекающе.

"А что, если все-таки?.. От одного раза вреда не будет… Попробую разок в жизни — и все!" — вкрадчиво зашелестел в голове торопливый тоненький голосок. То ли свой кровный, изнутри, то ли из посторонних — не поймешь… Папа когда-то рассказывал про "шепчущих", невидимых сущностей из Тонкого Мира, из низших слоев астрала. Едва кто-то из людей даст слабину и допустит всякие неподобающие мысли, как они слетаются стаей со всех сторон и начинают подзуживать, подбивать на какой-нибудь идиотизм, от которого потом за голову хватаешься… (И вытягивают из человека энергию, в этом весь смысл.) Верующие тогда суеверно крестятся и объясняют: "Бес попутал". А что, вполне логично, только терминология другая…

"Хотя это не про меня, никто меня не подбивает! Я сама распоряжаюсь своей жизнью и никто мне не указ!" — пронеслось в голове с непонятным раздражением. В протянутой Максом бутылке что-то неприятно булькало и пенилось мутными, густого молочного цвета пузырями. Немного дрожащими от волнения руками Янка приняла кальян и…

И уловила вдруг прямо за спиной, на самой грани восприятия, что-то необычное — мерцающий яркий свет, похожий на ближние огни самолета в ночном небе. До чего же интересная штука это вИдение!.. Она осторожно, миллиметр за миллиметром, развернула к мерцанию голову, но оно все не исчезало, как обычно, — напротив, становилось еще сильнее. Совсем рядом, между ней и Сергеем, на расстоянии вытянутой руки стоял кто-то полупрозрачный, призрачно-голубой, словно сотканный из лунного света…

"Михаилушка, Архангел Михаил! Пришел все-таки", — со странной всепоглощающей нежностью подумала Янка (ну прямо как о любимом бесценном родственнике вспомнила!). Михаил на ее горячее мысленное приветствие не ответил, да и вообще был сегодня не такой, как всегда: без привычного римского шлема с гребнем, что закрывал раньше его лицо, и своего закованного в доспехи белого коня. "В первый раз так близко подходит! — поразилась Янка. — И никакой он не суровый, как раз наоборот: спокойный и немного печальный. Смотрит пронзительно-синими глазами и медленно качает головой… Что же я натворила?.."

То, что произошло дальше, не поддавалось никакому логическому анализу: она рывком выдернула из Сережкиной руки свою внезапно вспотевшую ладонь, встала, точно в полусне, и без единого слова направилась в коридор. Успела только разобрать, как Макс вдогонку ядовито провозгласил для своих безропотных подкаблучных вассалов:

— Я так и думал! Сбежала.

"Така-а-я, сяка-а-я сбежала из дворца!

Така-а-я, сяка-а-я расстроила отца!" — визгливой заезженной пластинкой закрутился в голове назойливый мотивчик из "Бременских музыкантов", со времен золотого детства. Находясь по-прежнему в легком заторможенном трансе, Янка в два счета открыла навороченный, незнакомой конструкции входной замок и выскочила на лестницу, и вихрем помчалась вниз, словно опасаясь неизбежной погони. Через три пролета остановилась: Сережка вышел из квартиры следом за ней, но никаких эмоций не проявлял — не звал обратно, не злился и, тем более, не уговаривал вернуться. И даже не спрашивал, в чем дело, отчего она так резво рванула на третьей скорости! Стоял себе в горделивой неподвижности у самых перил, вроде памятник кому-то из исторических "отцов", и надменным взором посматривал вниз. А лицо поразительно похоже на того другого с усиками, который "нездешний"…