Людмила Безусова - Каждый выбирает по себе

— Я ещё и виноват… — огрызнулся Антон. — А чего ты тут застрял? Меня ждешь?

— Ласка наша закусить решила… — Он кивнул на кусты, из которых доносилось негромкое чавканье и сочное хрупанье.

— Ничего себе… — Парень отодвинул ветки, закрывающие обзор. Измазанная кровью мордочка лишь на мгновение оторвалась от разодранной тушки рябчика, в два раза превышающей размер самой ласки, и снова скрылась в разодранных птичьих потрохах. — Ну и аппетит…

— Ага, это уже второй раз… — ведьмаг присел рядом с парнем, протянул ему прутик с нанизанными на него полусырыми грибами. — Нам тоже не помешает.

Правду говорят, что голод — лучший повар. Антон, вообще-то не большой любитель грибов, с удовольствием впился зубами в их жестковатую мякоть. Ему показалось, что ничего вкуснее он в жизни не ел…

Отлюдок без особого интереса глянул на жующего парня. Мысли его то и дело возвращались к ведьме… Не будет ли с ней лишних хлопот? Вдруг надумает поквитаться? Ведьмы они такие — памятливые… Куда ему до них!

*****

Сразу от порога Отлюдок развернулся к ней, оценивающе осмотрел сверху донизу.

Ведьма замешкалась у входа.

— Что-то не так?

— Да нет, — ведьмаг задумался, — все думаю, получится ли у тебя мою силу принять без ущерба для себя?

— А ты не думай, делай что положено… — и самонадеянно заявила. — Я сама разберусь, а ты подправишь, если ошибусь…

Не дослушав, ведьмаг отошел к столу, утратив всякий интерес к стоящей у порога ведьме, отвернулся от неё, полностью сосредоточившись на себе. Девушка, затаив дыхание, смотрела на золотистый ореол, окутавший высокую фигуру. Внезапно четкий светящийся контур замерцал — силуэт колдуна стал едва различим. Чернава подалась вперед, моргнула раз-другой, напрягая глаза. Зряшное дело, не получается толком рассмотреть, что он там делает, даже слезы потекли от излишнего напряжения. А было очень любопытно… Нет, сам обряд сомнений не вызывал, но вот подготовка…

Дверь тихо скрипнула, закрываясь за спиной ведьмы. Ожидая, пока глаза привыкнут к сумраку избушки, девушка прижалась к дощатой створке. Легкий озноб скользнул вдоль позвоночника.

Никогда раньше не приходилось Чернаве творить подобное действо. Своей силой она делиться ни с кем не хотела, а чужую заимствовать надобности не было. Да и сам обряд не каждая сотворить могла — одни лишь умудренные ведьмы помогали восстановиться колдунье, опустошенной в ходе магического поединка или не сумевшей провести чародейный ритуал.

Девушка слегка усмехнулась, вспомнив, что творилось в такие дни на шабашах. Сразу после посвящения ей до многого было дело, вот и старалась все для себя прояснить. Нешуточный интерес ко всему необычному терзал её со страшной силой, а это таинство не относилось к разряду простой волшбы. Ведьмы оказались весьма искусны по части возврата силы… А колдун?

"Ну, что ж… — Пальцы девушки коснулись шеи, на которой часто-часто билась тоненькая жилка, переползли на узел, завязанный кое-как. Едва держащаяся на плечах кофтенка поползла вниз, на мгновение задержавшись на округлости грудей. Чернава нетерпеливо дернула завязки юбки. — Так, значит, так…".

Переступив через упавшую под ноги одежду, как через змеиную шкурку, сброшенную по весне, девушка медленно пересекла разделяющее их расстояние — всего несколько коротких шагов — встала молча за спиной колдуна.

Досадуя на вторгшуюся в "личное пространство" ведьму, Отлюдок обернулся. Свечение, окутывающее его, как-то разом потускнело, только висящий на длинной витой цепи оливин, почему-то красновато-желтый, словно напившийся крови клещ, все ещё отбрасывал охристые отсветы на лицо ведьмага. Брови его удивленно взметнулись вверх:

— Ты никак оборачиваться собралась? Мое содействие уже не нужно? Сама справишься?

Девушка нетерпеливо отбросила непокорную прядь волос, упавшую на лицо, взглянула в глаза колдуна.

— Только в яром слиянии тел можно освободить силу, без корысти передав её другому. Неужто ты этого не ведаешь, колдун? — Светлые глаза её разом потемнели. Свинцово-серый оттенок их был напитан буйством предгрозовых туч, насыщенных влагой. Того и гляди, сверкнет молния, испепеляя все на своем пути.

Ведьма скользнула к Отлюдку, порывисто прижалась к нему и тут же отодвинулась, дав себя рассмотреть во всей красе. Ведьмаг охватил взглядом её худощавую фигурку. Полушария грудей с похожими на смородины сосцами, окруженные темно-коричневым ореолом, были прикрыты спутанными прядями длинных волос, однако выглядели весьма соблазнительно, особенно сейчас, в сочетании с заметно подрагивающими мышцами живота. Девушка повернулась к колдуну боком, слегка прогнулась в пояснице, перекидывая гриву волос на спину, неторопливо огладила себя по бедрам, бросила быстрый взор на разглядывающего её мужчину, приглашающее коснулась курчавой поросли визу живота. Задержавшиеся внизу руки скользнули по тонкой талии вверх, ласково пробежались по груди, сжав её на мгновение, и легонько затеребили набрякшие соски. Полумрак скрыл царапины и синяки на её теле, сделал его крайне соблазнительным, да и легкостью движений ведьма сейчас мало отличалась от играющегося со своим хвостом зверька. Играющегося азартно и самозабвенно, забыв обо всем на свете.

Обоняние колдуна уловило терпкий запах ведьмы — волнующий, притягательный… Нечто, давно позабытое им, отозвалось на чувственный призыв. Сердце замерло на миг, потом стремительно сорвалось вниз, туда, где, независимо от его воли, пульсировало, наливаясь кровью, его естество. Ведьмаг торопливо выдохнул, пытаясь упорядочить смешавшиеся мысли.

Достаточно раззадорившаяся Чернава, приметив едва заметное замешательство прикрывшего глаза мужчины, подступила к нему вплотную, легонько царапнула ногтями по полоске голой груди, открывшейся в просвете распахнутого кожаного жилета. Кожа колдуна тотчас покрылась мурашками. Девушка облизнула пересохшие губы. Кажется, сладится… Ладонь её легла на напрягшийся живот ведьмага, потом сама собой опустилась на весьма заметную выпуклость. Девушка застонала и всем телом прильнула к мужчине, сжимая руками его ягодицы, потом опустилась на колени и с нетерпением дернула пряжку ремня, обламывая ногти…

— Остынь! — Резкий рывок за волосы отбросил ведьму от мужчины. Отлетев к стене, она шлепнулась на лавку, рыча от боли и вожделения. Отлюдок с перекошенным в непонятной ей гримасе лицом затягивал ремень. — Мне это не надо, — и добавил в сердцах. — Ох, уж эти ведьмы, ничего в простоте сделать не могут, во всем удовольствие для себя ищут!

Чернава сжалась в комок. Дрожа от унижения, обхватила себя за плечи. Можно подумать, ей сильно хотелось… с этим… А если по-другому никак? Знал бы кто, как охота вернуть себе хотя бы часть той силы, какой обладала! Знал бы кто, как это — чувствовать себя увечной!