Людмила Астахова - Ничего невозможного

— Я возьму вам билет обратно. До Эарфирена, — уверил мистрил Бирида.

Даетжина промолчала, но внутренне не могла не согласиться с правотой своего спутника. Оставаться в Ала-Мурихе глупо. Весь расчет был на приезд сюда Джевиджей, и без них затея теряет смысл. Где их искать теперь прикажете? На какой станции они сошли с поезда? И даже если дознаться ответов на эти вопросы, то что это знание даст лично чародейке? Да практически ничего. А если так, то не проще ли вернуться в столицу и подождать там возвращения Джевиджа с женой и сыном? В том, что лорд канцлер вернет ребенка, мис Махавир почему-то не сомневалась ни мгновения. В идеале получится прекрасная фора для подготовки новой западни. Вместо того чтобы без всякого толка носиться по Территориям, Даетжина потихонечку создаст в Эарфирене соответствующее общественное мнение, посеет средь досужих умов сомнения в благонадежности канцлера, намекнет кое-кому из Конклава о магических способностях малыша Диана, и пожалуйте, — по приезде Джевидж окажется под огнем обвинений. Тут и до опалы недалеко.

Магичка бросила короткий взгляд на сотрапезника, в очередной раз прикидывая, как лучше использовать его ненависть к Фэйм. Решение напрашивалось само — создать все условия, чтобы Бирида осуществил-таки свою месть. Идеальный выход! Даетжина почувствовала, как снова обретает уверенность в себе. Если правильно и в нужном направлении приложить усилия, то все покатится само собой: фахогилец замучивает и убивает женщину, его самого тоже ловят и казнят, гибель жены сама по себе становится последним ударом для больного Росса, а опала и признание Диана магом сводят его в могилу. Ребенок же падает в руки мис Махавир, точно яблочко наливное. Какое изящное решение, не правда ли?

— Да, пожалуй, вы правы, мистрил Бирида, — ласково улыбнулась колдунья. — Нам тут делать больше нечего.

— Э, нет! Вы, сударыня, езжайте, а я остаюсь.

И как ни старалась Даетжина переубедить упрямца, сколько бы ни обещала поддержки и помощи, но намерений Бириды поколебать не смогла. Они проспорили почти весь вечер без остановки, что называется до хрипоты, и мис Махавир рисковала на следующее утро проснуться лишенной голоса, кабы не вежливый стук в дверь номера в тот час, когда порядочные господа привыкли уже отходить ко сну.

На пороге стоял молодой человек не старше тридцати лет от роду и самой обычной наружности. Для столицы, разумеется, но не для местного захолустья. Аккуратная стрижка и отпущенные по последней моде усики с подусниками, тщательно выутюженный костюм и дорогое пальто в краю, где поросшая неровной щетиной, слегка помятая в недавней драке физиономия и забрызганный до плеч грязью плащ — норма жизни, выглядят непривычно и даже вызывающе.

— Чем могу помочь, сударь? — сурово спросил незваного гостя Бирида.

Молодой человек вежливо приподнял шляпу и, проигнорировав фахогильца, обратился непосредственно к чародейке:

— Добрый вечер, мис Махавир. Простите, что я осмелился побеспокоить вас в столь поздний час, сударыня, но боюсь, что откладывать разговор с моей стороны будет опрометчиво.

С этими словами, поощряемый доброжелательным кивком мэтрессы, незнакомец деликатно отодвинул Бириду и решительно шагнул в номер. И так как говорил он с едва уловимым шиэтранским акцентом, то Даетжина не стала скрывать радости. Модный господин, знающий ее в лицо и по имени, к тому же шиэтранец, в Ала-Мурихе мог оказаться только в одном-единственном качестве — как шпион. И если уж он решился обратиться к знаменитой магичке, нарушив тайну своего пребывания, значит, готов сделать взаимовыгодное предложение.

— Я вас внимательно слушаю, мистрил…

— Дугальд, сударыня, — любезно представился заморский гость, прикладываясь теплыми губами к пальцам женщины. — Кэлум Дугальд, к вашим услугам.

— Очень приятно. Чему обязана?

Мистрил Дугальд проявил знаменитую шиэтранскую напористость, веками противопоставляемую эльлорской традиции ходить вокруг да около интересующего предмета. Он окинул чародейку цепким взглядом и проникновенно молвил:

— Точнее сказать — кому, мис Махавир. Тому же, кому и я, Россу Джевиджу.

Даетжина, точно юная выпускница пансиона, смущенно опустила ресницы, без слов признавая необыкновенную проницательность шпиона.

— Не буду отрицать очевидного, мистрил Дугальд, и даже осмелюсь заподозрить, что сегодня на вокзале мы с вами оказались в одинаковом, не самом приглядном положении.

— Точно так же, как и мис Лур, — ухмыльнулся шиэтранец. — Старый ворон сумел обвести вокруг пальца всех — и своих, и чужих. Мне, например, очень обидно чувствовать себя идиотом, без толку просидевшим в этой дыре без малого три месяца и в самый ответственный момент упустившим самую крупную рыбу.

Срок муриханской ссылки модного господина несколько смутил чародейку.

— О! Вы целых три месяца поджидали Джевиджа в Ала-Мурихе?

Молодой человек кисло усмехнулся.

— Не совсем… Скажем так, сударыня, поездка лорда канцлера на Восток стала для меня и моих… коллег приятной и многообещающей неожиданностью. Как и для вас, я полагаю. Грех было бы не воспользоваться такой легкой возможностью покончить с этим человеком раз и навсегда.

— Джевидж мне не опасен, — снисходительно оскалилась магичка.

— Как сказать, как сказать… В любом случае, сейчас мы с вами больше напоминаем тех самых толстых коров, которые не могут протиснуться через узкую калитку в огород и утешают себя мыслью о незрелости плодов.

— С ходу берете… хозяина стада за рога?! — оценила Даетжина деловой напор позднего своего гостя.

— Время уходит, сударыня, пока мы изощряемся в намеках.

Волшебница изящно закинула ногу за ногу и почти призывно улыбнулась:

— Так скажите напрямик, сударь мой Дугальд, чего вам от меня надобно?

— Ничего такого, чего бы вам самой не желалось в отношении лорда Джевиджа. Как вы отнесетесь к тому, чтобы кехтанские власти судили и казнили бывшего маршала Эльлора за военные преступления?

На чародейкиных губах расцвела нежная понимающая усмешка. Разумеется, Шиэтра давно точит зуб на Джевиджа и вот уже несколько месяцев активно подстрекает Кехтану если не к новой войне, то к беспорядкам на границе. Можно себе только вообразить, как ликовал мистрил Дугальд, когда узнал, что недосягаемый лорд канцлер едет прямиком к нему в руки. Одно дело — провокации и чисто политическое давление издалека, другое — раз и навсегда избавиться от Росса Джевиджа.

— Я так понимаю, вы сделали все возможное для того, чтобы путь лорда канцлера пересекся с отрядом кехтанских мятежников. А тут такая неприятность — ваши люди его потеряли. Как обидно, право слово.