Максим Волосатый - Воины клевера

— И?..

— Ничего, — ожидаемо разочаровал Колобок. — Только эхо какое-то странное. Никогда такого не видел. Как будто в сторону все уходит. Причем в одну. Как в реке течением сносит.

— Интересно, — задумался Точилинов, но сказать ничего не успел.

Дверь в соседнюю комнату открылась, и перед магами предстала Са-Сефара, держащая огромный поднос, уставленный разнокалиберными кружками с дошем и заваленный всякой съедобной всячиной.

Маги, не осведомленные о душевных терзаниях старой Торквани, с радостным гамом обступили Са-Сефару, нахваливая гостеприимную хозяйку и ее нехитрое угощение. На лице Торквани застыло выражение, как будто она открыла для себя нечто новое и неожиданно приятное. Поглощенная делами экспедиция не обратила на это никого внимания, и только Мастер Ацекато с Сибейрой усмотрели изменения в поведении старухи. Ну еще и Тахор. Судя по его удивленному лицу, такое радушие датой-шаману доселе свойственно не было. «Привыкайте… братья», — усмехнулся про себя Сибейра и пошел за своей порцией доша с бутербродами. Есть и вправду хотелось зверски.

— Ирил! Ирил!

— Ну еще немного! Давай, тянись, тянись!

— Колобок, что видишь?

— Эхо короче стало. Он выходит.

— Выходит?!

— Выходит!!!

— Вышел почти. Ну, родной, давай! К нам! Еще! Еще!

— Нет, стой! Куда?! Мужики, держим! Держим, держим!

— Уходит, уходит! Ушел, уше-е-л! Ушел, падла. Да что ж такое ты на себя навернул, зараза, что не взять тебя никак? — Расстроенный Кащей вытер рукавом залитое потом лицо и, не заботясь о приличиях, выдал длинную матерную тираду.

Его никто не одернул. За прошедшие сутки это была четвертая попытка вытащить Ланью из проклятого кокона. Во время первых трех Ирил откликался, но как-то вяло, с каждым разом все слабее и слабее отвечая на зов Совы, которая, заливаясь слезами, все звала и звала его, останавливаясь только тогда, когда ее силой уводили от слабо мерцающего кокона. И тут на тебе — такой шанс. Впустую. Обидно.

— Ну что? — поинтересовался Точили нов у Шамана, который был руководителем эксперимента. Смысла в вопросе не было никакого, все и так ясно, но молчать было чересчур тяжело.

— Да ничего, — Шаман достал очередную сигарету. В доме и так уже невозможно было дышать от табачного дыма, но никто этого не замечал. У магов дрожали руки от количества выпитого доша и полубессонной ночи. Еды в доме практически не осталось: никто не рассчитывал на такое количество здоровых мужиков. Вымотались все. И эта четвертая попытка добила усталых магов окончательно.

— Да ничего. Все что мы могли сделать, сделали. Ничего принципиально нового тут мы придумать не можем. Надо останавливаться…

Договорить он не успел. Из-за спин магов вылетела Сова и вцепилась в Шамана.

— Вы же обещали, обещали! — Отчаяния в голосе девушки было на четверых. — Вы не можете его бросить. Вы говорили, что вы Братство. Что вы своих не бросаете никогда. Вы нам врали, врали!

— Тихо, тихо, девочка, — Шаман, не ожидавший ничего подобного, несколько опешил. Он попытался отстранить ее, чтобы попробовать хоть что-то объяснить, но куда там… Опыта в успокоении бьющихся в истерике женщин у него явно не хватало.

— Спокойно, — Сибейра, у которого как раз такого опыта было завались, аккуратно перехватил Сову, вознамерившуюся перейти от слов к делу. То бишь наказать подлого обманщика чем-нибудь твердым. А не хватит, так магии добавить. Учитывая, что специалистов по разуму и так кот наплакал, да и недоделанные они все, типа Кащея, то допускать этого было нельзя. Одного кокона в комнате вполне достаточно.

— Тихо! — прикрикнул он на девушку, одновременно перехватив обе ее руки. — Смотри, твой Ирил уже почти поправился.

Сова оглянулась на кокон и перевела непонимающий взгляд обратно. Быстро, пока в этом взгляде не появилась агрессия от очередного обмана, дон Антонио продолжил ровным успокаивающим голосом:

— Все. Все в порядке. Все закончилось. Эксперимент удался. Теперь его осталось только распеленать. А ты чего в Шамана вцепилась, а? Ду-урочка. Ну, посмотри сама. Никто никуда не собирается. Все на месте. Сейчас отдыхать будем. Вон, Кащей смотри что готовит. Новый амулет. И Мастер Ацекато тут…

Он журчал и журчал. В таких делах главное сбить самый первый, неконтролируемый порыв, который как раз и сносит все на своем пути. А когда запал кончится, вот тогда можно будет и нормально поговорить. Следующим шагом главное не пропустить момент, когда она опять станет адекватной, чтобы твое бормотание не выглядело пустыми отговорками взрослого дяди, успокаивающего ребенка. У Сибейры, благодаря его обширным связям с женским полом всех рас, такой навык имелся. Как только во взгляде брыкающейся Совы начало появляться подобие осмысленности, дон Антонио отпустил ее.

— Сядь, — указал он на стоящее рядом кресло. — Если хочешь узнать, что мы там нашли в этом коконе, то сядь. Я не буду разговаривать с плюющейся истеричкой.

Сова попыталась испепелить его взглядом, но запал и вправду уже кончился. Сил на качественное проклятие не было. Она заметалась, но под непреклонным взглядом Сибейры все-таки рухнула в кресло, всем видом показывая, что поступает так только в силу непреодолимых обстоятельств. Дон Антонио ухмыльнулся про себя. Вот так, как в шахматах — «вилка». Либо ты продолжаешь истерить (но в этом случае ты лишаешься любой информации и выглядишь полной дурой), либо успокаиваешься и слушаешь (но для этого придется на самом деле успокоиться и стать нормальным человеком, до которого дойдут логически обоснованные аргументы). Отдавая должное генетическому женскому любопытству, дон Антонио ставил на второй вариант. Не ошибся. Сова замолчала, повинуясь его жесту. Вообще-то Сибейра не ожидал, что она так быстро упокоится. Он отводил еще минут пять на активные всхлипывания и минут десять на уговоры под чашку доша. Не потребовалось. Что ж, честь и хвала. Такие мастера разума нам нужны…

— Теперь слушай, — Сибейра достал сигарету, пыхнул дымом, прикуривая, и осуждающе нахмурился и сторону девушки. — Никто никого не бросает. Откуда ты эти глупости взяла?

— Так он же сам сказал, — Сова обернулась в сторону съежившегося под ее взглядом Шамана. В ее голосе опять начали проскакивать истеричные нотки.

— Что он сказал? — Сибейра чуть подался вперед. — Что конкретно он сказал?

— Ничего больше придумать никто не может, надо останавливаться, — Сова не знала, как еще объяснить.

— Ну и?.. — подался вперед испанец.

— Что «и»? — Истерика почти вернулась, но Сибейру не прозвали бы в свое время «доном Пенисом», если бы он не умел общаться с женщинами.

— А то, — неожиданно добродушно улыбнулся он и протянул девушке невесть откуда взявшуюся чашку с дошем. — Попей.