Марина Казанцева - Гоблинские сказки

Я не стал зря тратить деньги, забрался в кучу соли и спрятался на боте. Ночами потихоньку выбирался и ловил на хлеб селёдку. Всё было хорошо, пока меня за таким занятием не застукал капитан судёнышка.

— Куда же, малый, ты попёрся в такую гадкую погоду?

— Я, дяденька, хочу идти к туземцам и обращать их в веру.

— Ну, братан, это ты маханул! Кто ж тебя по жизни так обидел, что ты полез в такую авантюру?

Тут мне бы, дураку, молчать, а я давай про папу изгаляться. Такой-де он проповедник знатный, а я весь в него пошёл.

— Хорошо, — сказал мне капитан, — Нам нужно позарезу цивилизовать туземцев. А то товары некуда девать.

И обещал мне высадить меня на острове.

Мы плыли много дней, и тут случилось не иначе чудо. Вот и говорите после этого, что нет судьбы. Корабль выбросило на рифы. Соль вся утекла, капитан от пьянства умер, а мне досталось множество обломков и сундук с добром от пропавшего куда-то юнги.

Я на берег выполз, Господа возблагодарил. Остров такой чудный, кругом зелёные леса и горы. Непуганый животный мир. Другой бы насторожился, а я обрадовался — по моим молитвам мне выпало местечко. Просил я Господа, чтобы он прислал меня туда, где я буду всех умнее. Вот и попал. Остров-то необитаемый!

Ну, делать нечего, надо как-то жить. Зачем-то мне Господь оставил жизнь. Значит, есть и у меня высшая миссия. Построил хижину, научился коз доить. От курева отвык. И решил, что это, в самом деле, Божий перст. Пока меня тут не нашёл никто, попробую учиться искусству проповеди. Буду читать козам, попугаям. Пусть рыбы слушают, пока я их на сковородке жарю. И тут вдруг вспомнил! Матушки мои! Священного Писания у меня с собою нет! А я ну хоть бы стих помнил наизусть!

Я бросился рыдать. Зачем ты, Господи, мне сохранил мою пропащую навеки душу, коли нет у меня не только слушателей, но и Библии?! Пошли мне, Господи, высокий знак, что есть и у меня на свете назначенье!

Тут всё, как у папаши в проповеди. Верите, не верите, а знак явился! Нет, всё же в Провиденье сомневаться очень вредно. Выносит так на бережок юнгин сундучок. Он уж неделю болтался в лагуне, да я на него внимания не обращал. Всё занят был мирским. А тут меня как озарило! Да ведь знак Господень! Истинно вам говорю! Ищущие да обрящут!

Я понял так: сундук — это мне спасение. Сел в него и погрёб по направлению к Глодону. Волна тихонько набежала и меня перевернула. Я говорю:

— Всё понял, Господи. Больше так не буду.

Выбрался на бережок и нашёл выброшенные из сундука ботинки. Это тоже знак: не будь надменным, сапожник тоже человек. Я возрадовался откровенью. Что ни говорите, так меня сегодня вышняя мудрость благословила!

Ботинки мне малы. Это тоже свыше знак. Понимай так: не будет никакой халявы, всё делай сам. Я принял совет и сделал себе недурные лапти. Кстати, так навострился в этом деле! Господь увидел моё усердие и дал мне следующий урок. Я к тому времени уже так наблатыкался толковать Господню волю. Птичка какнет, я уж точно знаю, что мне пророчат небеса. Вот так иду однажды задумчиво и безмятежно рассуждаю, вспоминаю папины слова о том, что всё нам дастся свыше в своё время. Никак не раньше и никак не позже. Споткнулся обо что-то и упал. Смотрю, свёрточек какой-то. Наверно, из юнгиного сундучка.

Я его раскрыл и вижу: книжка в чёрном переплёте! Всё сухое, не подумаешь, что неделю плавало в воде! Я понял: это всё. Я достиг своих вершин. Господь доверил мне проповедовать Его волю. Я благословлён Святым Духом. На мне почила благодать. Я осенён серафимами.

Я помолился и попросил Святого Духа помочь мне с выбором. Открой-де, Боже, моей рукою ту страницу, где напророчена мне миссия моя! И открыл не глядя. Как первы строчки прочитал, так и понял: скоро конец света. Судите сами, явятся к нам с небес чудовища, сойдёт огонь небесный! Все реки будут забиты трупами людей, земля начнёт стенать! Воды омертвеют. И все будут метаться в страхе. И третья часть людей погибнет.

Я так читал и перед моим духовным взором распространялась страшная картина гибели Земли. Как же быть, Господи, кто им всё расскажет? Я тут сижу, а они все там. Я должен сказать всем людям, что если кто чудовищу поклонится, тот и будет пожран им.

Неделю я ходил сам не свой. Всё смотрю на небо, думаю: вдруг чудище летит! Потом взялся за дело. Трудился целый год. Выучил книгу от корки и до корки. Никогда я прежде, братцы, Священного Писания не читал! Ленился всё! Списывал у товарищей по школе! А тут меня Господь принудил Сам! Хотел учить туземцев, а сам-то вон какой лентяй! Уж я науку Божью понял! Уж я прилежен был!

Настал тот день, когда я без запинки мог наизусть читать главу любую. И понял, что мне нужна паства. А где взять её на острове необитаемом? Но я же был совсем не тот, что раньше. Я укрепился в вере и только усмехнулся дьявольским проискам. Чем вздумал он меня смутить! Отсутствием аудитории.

— Пошёл ты вон, лукавый! — сказал я бесу. — Я верю в назначение своё. Мне всё обещано с небес и я не боюсь никакой работы. Духовный бой по мне!

Я вышел к берегу лагуны и крикнул в море:

— Эй, рыбы морские и всякие крабы ползучие, и осьминоги, и лангусты! Идите все сюда ко мне, я насыщу вас пятью хлебами! Этот свет в очах моих — Господня воля! Речь в устах моих — истина с небес! Пламень с уст моих — огонь небесный! Не я здесь руцы воздеваю — глаголет Вечность чрез меня! Кто не послушает пророка, тот сгинет навеки в огненной геенне!

Так крикнул я и ни фига не удивился, когда заслышал среди моря людские голоса. Всё верно: Господь не оставит своего пророка.

Тогда я пошёл и спрятался в кустах. Не потому, что забоялся, а просто от людей отвык. Поймут ли, думаю, меня? Я ведь в последнее время всё больше с рыбами общался.

Смотрю: чего это они там делают такое? Вытащили человека из лодки и разжигают костерок. Потом берут каменный топорик и… Тут до меня дошло!

— Ах, грешники! — вскричал я в гневе. — Разве вы не знали, что убийство — грех! А человечье мясо жрать — грех вдвойне! Да из-за таких, как вы, Господь и посылает людям язвы! Грядут с небес чудовища! Падёт огонь небесный!

И с книгой с раскрытой так и бегу на них!

Не помню, что я делал там такое, но грешники все убежали. Вёсла побросали, кинулись в свои пироги и дёру с островка. Только топориками и гребли, как демоны.

— Встань, смертный. — сказал я величаво.

И туземец, дрожа от пережитого, мне покорно руки целовал.

— Я нарекаю тебя Пятница. Поскольку день благословенный сей мне ниспослан свыше.

Сначала с Пятницей было немного сложно. Он не понимал аглицкого языка. Но самый дух усвоил. Религиозность туземцев имеет врождённый характер. Просто нужен кто-то, кто бы обратил эту внутреннюю готовность к вере в нужное русло. И этот кто-то дан им нынче свыше.