Джудит Тарр - Аламут

— Я не собиралась являться сюда.

Голова ее качнулась, откинулась. Она с усилием подняла ее. Ее волосы липли к лицу; она откинула их за спину. Остановилась. Уставилась на свои руки. На них была кровь — немного, но достаточно; уже засохшая, начавшая трескаться. Марджана содрогнулась.

— Смыть. Нужно… смыть…

Поблизости была вода — для утреннего омовения перед молитвой. Сайида принесла кувшин к матрацу и мягко, но настойчиво, потому что Марджана пыталась отпрянуть, смыла кровь. У нее был запах, слабый, но ощутимый, словно запах земли и железа.

— Кровь из сердца, — прозвучал хриплый шепот Марджаны. — Но не… не кровь жизни. Я потерпела неудачу. Я, которая никогда не промахивалась, убивая. — Она пыталась смеяться, и слышать это было страшно. — Потому что впервые это была чистая ненависть, а не холодное убийство. Потому что впервые я действительно хотела отнять жизнь. И Аллах вырвал ее у меня из рук.

— Это выглядит так, — промолвила Сайида, — словно Он хотел помочь. — Чистой одеждой и остатками воды она начала омывать помятое горло. На нем остались отпечатки: полосы, словно от пальцев, чуть уже, чем ее собственные, но намного длиннее.

Кулаки Марджаны откинули ткань и руки:

— Отпусти меня!

Сайида спокойно подошла снова.

— Не кричи. Ты совсем сорвешь голос.

Марджана зашипела, но когда заговорила, то шепотом:

— Аллаху там нечего было делать. И даже Иблису. Это все франк моей крови, и я научила его ненавидеть меня.

— Франк? — Сайида помолчала. — Твой франк?

Ифрита скривила губы.

— Никак уж не мой. Он принадлежит огромной гяурский корове. Смертной женщине, жене христианина, но отнюдь не его жене.

Сайиде потребовалось время, чтобы найти в ее словах смысл.

— Ты нашла его в постели с женой кого-то другого?

— Я нашла добычу моего господина пляшущей старый греховный танец с ее телохранителем, который не в большей степени смертный мужчина, чем я — смертная женщина. Я нанесла удар, как не наносила никогда, с неистовой ненавистью, и она ослепила меня. Я ударила неточно. И теперь он знает меня и ненавидит меня, и он обратил все свое сердце и всю свою силу, чтобы спасти жизнь своей шлюхе.

— Он пытался убить тебя.

Марджана снова засмеялась и задохнулась.

— Не… не убить. Он не был так милосерден. Он отшвырнул меня. — Из глаз ее струились слезы, вопреки ужасному, пугающему смеху. — Он ненавидит меня. Но я… но я… я хочу его еще больше.

— Таковы некоторые женщины, — сказала Сайида. — Им нужен мужчина, который был бы им господином.

Марджана выпрямилась.

— Я не такая …

— Не кричи.

Марджана судорожно вздохнула. Глаза у нее были, словно у бешеной кошки.

— Мне не нужен господин. Мне нужен он. Ты думаешь, я счастлива от этого? Он жаждет моей крови. Он считает себя мужчиной и принцем. Младенец. Ребенок. Это… — она провела пальцами по горлу, — выходка юнца. Если бы он был мужчиной, он довел бы дело до конца.

— Значит, слава Аллаху, что он не мужчина. — Сайида нахмурилась. — Тебе нужно больше воды, чем есть здесь.

— Мне не нужно ничего.

"Не все взрослые младенцы, — подумала Сайида, — мужчины."

— Ты останешься здесь и будешь сидеть тихо. Я сразу вернусь.

На удивление Сайиды, когда она вернулась, Марджана по-прежнему была в комнате, лежала, скорчившись, на матраце, бледная, тихая и невыразимо жалкая. Она безмолвно покорилась бальзамам и компрессам, и мягким повязками, которыми Сайида обматывала ее горло. Ее гнев уже ушел.

— Теперь он охотится за мной, — шептала она. — Он думает, я обитаю в Масиафе. Мудрый глупец. Прощу ли я его? Вернусь ли я обратно и позволю моему господину приказать мне убить его? Я думаю, я смогу. Клятва — это такая чудесная, ужасная штука.

— Ты останешься здесь, — сказала Сайида, — и постараешься не думать об убийствах. Вот, я принесла тебе попить холодненького, а немного погодя, если захочешь, ты сможешь поесть.

Марджана не хотела шербета, но Сайида чуть ли не силой напоила ее. Потом она улеглась обратно, чуть менее несчастная, и начала упрямиться.

— Я не могу остаться, — произнесла она хриплым шепотом. — Мой господин… я не сказала ему…

— Твой господин подождет. Спи. Здесь ты в безопасности.

Марджана засмеялась — грудь ее коротко содрогнулась.

— В безопасности. Конечно, я в безопасности. Кто тронет меня? Кто может убить Ангела Смерти?

— Тише, — встревоженно сказала Сайида.

Марджана покачала головой и зевнула — изящно, как могла бы зевнуть кошка, сама удивившись этому.

— Не бойся. Мы хорошо знаем друг друга, он и я. Разве я не самая верная из его слуг?

— Не здесь, — возразила Сайида.

— Нет. Молю Аллаха, чтобы здесь… никогда. — Глаза Марджаны закрывались. Из-под век текли слезы; она сердито отвернула лицо.

Она плакала, пока не уснула. Сайида сидела рядом с ней, не говоря ничего, только нежно гладя ее волосы.

Когда дыхание Марджаны наконец стало ровнее и медленней, Сайида выпрямилась. Марджана теперь будет некоторое время спать: в шербете было снотворное. Насколько же Марджана была взволнована, если не почувствовала этого!

Сайида расправила на спящей покрывало и встала, слегка вздохнув. Она никогда не думала подвергать сомнению волю Аллаха, но это была тяжелая ноша. Она не думала, что сможет нести ее. Маймун будет разъярен; и ведь она только начала внушать ему здравый смысл.

Аллах поможет. Он должен помочь ей.

Правду говоря, начал Он хорошо. Фахима была одна, в тот час, когда все женщины обычно собирались вместе, чтобы заняться своим рукоделием. Хасан спал, румяный и совершенно довольный.

— А, дорогуша, — произнесла Фахима, когда Сайида вошла и остановилась возле них. — Он играл столько, сколько мог, а потом прямо тут и уснул, тебе на радость.

— Когда-нибудь я пойму, как добиться этого, — отозвалась Сайида. Она неуверенно потянулась к корзинке с одеждой, которую надо было чинить. — А где остальные?

— У твоей матери болит голова, — ответила Фахима. — Лейла ушла с Шахин на базар. Пришел новый караван.

Лейла всегда знала, когда приходили караваны, Но редко вспоминала о том, чтобы сказать об этом кому-нибудь еще.

Но сейчас Сайида была рада. Она упала перед Фахимой на колени и схватила ее пухлые руки вместе с иглой, нитками и остальным. Фахима удивленно и польщенно улыбнулась.

— Младшая мать, — промолвила Сайида, — Фахима, можешь ли ты мне помочь?

— Ты знаешь, дитя, что я всегда стараюсь помочь.

Сайида с усилием сглотнула. Быть может, не следовало делиться этой тайной. Но она не могла нести ее одна. Она была слишком тяжкой.

— Фахима, Марджана здесь. Маймун запретил мне видеться с ней. но как я могла прогнать ее? Она ранена; она нуждается во мне. Я не могла вытолкать ее прочь.