Александр Абердин - Хроники объявленного Апокалипсиса

Казах-силач взял нож и негромко сказал:

— Бегу, Валя.

После этого я скомандовала:

— Айдар, отправляй людей в ремцех, Тимофей, открой "Уральчик" и бытовку. Бытовку отцепи и давайте, выгружайте из неё все мои припасы и заносите в школу. Всё, что лежит в бытовке, это для вас, а вещи из "ПАРМа" сложите в другом месте, те продукты и кое-что из вещей, я заберу с собой. Шевелитесь, мужики! — После этого я объяснила Тимофею, как открыть "Уральчик" и бытовку, и прибавила, выматерившись — …! Имейте совесть, не глазейте на раненую женщину, принесите сюда кушетку и какие-нибудь одеяла и палки, отгородите нас, а ты, Тимофей, достань поскорее из "ПАРМа" большую красную сумку, она лежит сзади, справа от люка, а из кабины принеси мне аптечку и большой синий полиэтиленовый пакет, что лежит на спальнике, и два банных полотенца, они лежат под подушкой. И вот ещё что, позовите кто-нибудь мужа этой женщины. Только скажите ему сразу же, что с ней всё в порядке. Как тебя зовут, девочка?

Казашка тихо ответила:

— Халида.

— Мужа Халиды! — Крикнула я — Бегом марш! Шевелитесь, что стоите, как бараны, я не слышу топота ног!

Слава Богу, что кровь из раны Халиды, которую я сжимала руками, почти не текла. Наконец-то я услышала топот ног. Пусть и с опозданием, но до мужиков дошло, что нужно пошевеливаться. Первым прибежал Тенгиз и принёс два ведра воды и пластиковый ковшик с зелёными лепестками. Он был по пояс мокрый, а потому озабоченным голосом спросил:

— Валя, это ничего, что мне пришлось в бочку залезть? Едва протиснулся, чтобы зачерпнуть твоих лепестков. Я ту открыл, из которой мы уже брали воду. Слушай, ну, у тебя и нож, такой толстый алюминий, а он его, словно бумагу режет!

— Дай сюда! — Потребовала я и объяснила — Это же "Катран", самый прочный и острый нож в мире. Русская работа.

Прибежал ещё один мужчина и принёс кушетку, а затем ещё один притащил две ширмы и нас с Халидой отгородили. Я слезла с неё, подняла на руки и тихо сказала, укладывая на кушетку:

— Халида, твоё платье всё в крови, так что я сниму его с тебя и ты уж извини, но после того, как зашью твою рану, то выкупаю. Знаешь, эта вода особенная, не такая, как та, которую вы пили. Я её во время дождя собрала и она мигом смоет с тебя всю грязь.

Женщина, на которую уже подействовал промедол, шмыгнула носом и извиняющимся тоном сказала:

— Валя, ты не думай, я грязная не потому, что казашка. Просто не было воды, чтобы помыться.

Улыбнувшись, я сказала, раздевая её:

— А я так и не думаю, Халида. Такое с любым может случиться. Сейчас, дорогая моя, всем людям плохо. Такие уж на шей Земле времена наступили после Апокалипсиса.

Тимофей принёс мне пакет с банными принадлежностями, аптечку и огромную красную сумку с женской одеждой. Мимо моего импровизированного госпиталя уже с топотом пробегали мужики, затаскивая в школу мешки с рыбой. Не обращая ни на кого внимания, я быстро обмыла кровь с груди казашки губкой, после чего стала промывать рану. Халида прошептала:

— Твоя вода холодит рану и она совсем не болит.

В медицинской аптечке лежали нитки, запакованные в полиэтиленовые пакетики, на которых было написано — "Шовный материал", думаю, что они были специальными, медицинскими. Имелась у меня и игла, выгнутая дугой, взяв её, я вскрыла один пакетик с нитками, вдела нитку в иголку и, вздохнув, чтобы успокоиться, негромко сказала:

— Так, подруга, держись, сейчас я стану тебя зашивать. Не волнуйся, я хорошая портниха, а потому шов наложу ровный и постараюсь сделать это, как можно быстрее.

Халида, чья красивая, небольшая грудь уже была чисто отмыта, тоже вздохнула и тихо спросила меня:

— Наверное у меня теперь будет страшный шрам на груди?

Пожав плечами, я ответила:

— Халида, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, но всё же думаю, что шрам останется, но поверь, не очень заметный. Просто светлая полоска, рана ведь ровная.

Сцепив зубы, я принялась быстро накладывать шов, стараясь сшивать края раны, как можно аккуратнее. Вскоре я закончила свою работу и, подумав: — "Чем чёрт не шутит, когда Бог спит крепким сном?", принялась накладывать на рану зелёных лепестков. Странное дело, но они сразу же стали, как бы приклеиваться к телу женщины и делаться более широкими и плоскими. Более того, второй зелёный лепесток немедленно приклеился к первому и стал темнеть на глазах. Когда я укрыла рану полностью, то на верхней части груди Халиды образовалась зелёная, блестящая полоска с овальными концами шириной сантиметра в три и толщиной миллиметра в четыре. Я попыталась поддеть её ногтем, фиг там, она приклеилась очень прочно. Подумав, я сказала:

— Знаешь, Халида, у меня есть такое подозрение, что никакого шрама у тебя вообще не будет. Подними голову и посмотри вниз. Похоже, что перевязка тебе уже не требуется.

Халида не только подняла голову, но и села на кушетке и даже подвигала плечами, после чего прошептала:

— Валя, рана ещё болит, но я уже могу двигаться.

Вот и отлично! Раз так, ужа ничто не мешало мне искупать молодую женщину, на что у меня ушло всего одно ведро воды, но эффект был точно такой же, как если бы Халида хорошенько попарилась в бане. После этого я открыла красную сумку, в которую мы с Халидой смогли бы залезть вдвоём, и принялась доставать из неё выстиранные и даже отглаженные вещи начиная с кружевных трусиков, бюстгальтера и чулок с широкой ажурной резинкой. После этого я приодела её на европейский манер в длинную широкую юбку, пошитую из шотландки, голубую блузу, тёмно зелёный жилет и красный пиджак, после чего просушила полотенцем и расчесала ей длинные волосы, заплела в косу и уложила её на украинский манер вокруг головы. Получилось очень даже неплохо. Трёх остальных женщин уже привели в чувство и, судя по голосам, к школе снова пришли женщины, но настрой у них уже был более мирный, не то что раньше. Куда унесли убитых Айгуль женщин, я не знала, но над их телами никто не рыдал. Под занавес я чуть ли не насильно заставила Халиду съесть полтора десятка зелёных лепестков и это быстро придало ей сил. Что ни говори, а крови он потеряла много. Выпив ковшик дождевой воды, Халида тихо попросила меня:

— Можно я возьму у тебя ведро воды, выкупать детей?

— Нет. — Жестко отрезала я — Перебьются обычной, очищенной, она ничем не хуже, а эта вода пусть остаётся для раненых. Я тоже с собой возьму её литров сто в дорогу, но исключительно в медицинских целях. Вообще-то зря я искупала тебя этой водой, нужно было просто обмыть ею рану и на этом остановиться, но теперь поздно жалеть. — Едва мы вышли из-за ширм, я тут же крикнула — Айдар, Тимофей, подойдите. — Оба бросились ко мне наперегонки и я показала им верхнюю часть раны Халиды, заклеенную зелёными лепестками, после чего чуть ли не прорычала — Всю воду, что я привезла, спрятать под замок. Её нужно разлить по солдатским фляжкам, кинуть в каждую по десять зелёных лепестков и использовать, как лекарство для залечивания ран. Думаю, что одной фляжки хватить на десяток раненых. Зелёных лепестков, которых будете использовать вместо бинтов, нужно носить в отдельных плоских сосудах, чтобы было легче доставать из них. Ну, что, разгрузили мою машину?