Александр Абердин - Хроники объявленного Апокалипсиса

Деду мои рассуждения и особенно их финал, не понравились и он глухим голосом сердито фыркнул:

— Не сожрут, Зелёная Хозяйка не даст.

— Угу, это ты так думаешь! — Хмуро буркнул теперь уже я и со вздохом добавил — Ошибаешься, Дед. Может быть Зелёная Хозяйка и сильная женщина, но не она нас должна спасать, а мы её и вместе с ней самих себя и прежде всего от себя, а уже потом от двуногого зверья. Уж, ты мне поверь, Они сделали всё возможное, чтобы мы наделали как можно больше ошибок, в общем наставили повсюду растяжек и на каждом шагу, куда только не пойди, все тропинки заминировали. Поэтому и идти нам нужно нехоженой дорожкой и прокладывать свою собственную тропу.

Фёдор Степанович одарил меня строгим взглядом и сказал суровым, наставительным тоном:

— Вот и занимайся этим, Батя, а мне нечего пудрить мозги своими байками про виноград. Не для того меня к тебе послали, чтобы я тебе подсказки давал. Я, между прочим, во всей этой карусели давно уже запутался и ни черта не пойму. Одно только знаю, все наши надежды на лучшее будущее связаны только с Зелёной Хозяйкой. Вот это я знаю точно, потеряем её и всё, тогда нам точно каюк и мы уже не выбреемся из петли.

Для важности сдвинув брови посуровее, я кивнул строгим, не допускающим вольностей тоном сказал:

— Советчиков у меня и без тебя целый батальон наберётся, Дед. Мне от тебя совсем другое требуется. Я хочу, чтобы ты был при мне не только вместо радио, у нас радисты получше тебя найдутся и связь мы уже начали восстанавливать, а ещё выступал в роли того человека, который сможет ответить на наши конкретные, жизненно важные вопросы. Ты только не прибедняйся, старый, не прикидывайся шлангом, я в это всё равно не поверю и вот почему. Дед, я ведь за тобой всё это время очень внимательно наблюдал и у меня хорошо отложилось в памяти, как ты большого дейра создал, и как руководил людьми Волны, не давая им задерживаться в опасной зоне, и как время от времени выбегал из реакторного отделения, бежал к большому дейру и что-то ему втолковывал. Из этого всего я сделал такой вывод, ты не пешка какая-то, а самый настоящий Мастер Зелёной Хозяйке. Ну, а ещё я несколько раз видел, что ты на полпути замирал и прислушивался к тому, что тебе если и не прямо говорили, то каким-то иным способом объясняли и тогда твои помощники, люди Волны, какое-нибудь новое дело затевали. То извести велели принести, то вдруг машинное масло в бассейн лили бочками. В общем скажи мне прямо, танкист, ты можешь, имеешь право отвечать на те вопросы, связанные с зелёными дейрами, которые мы тебе задавать станем? Ну, и меня ещё некоторые вещи интересуют.

Мои "суровые" ужимки на Деда не подействовали ровным счётом никак, он на них просто облокотился, а вот выслушал меня с доброй, немного лукавой улыбкой, слегка кивая. У Фёдора Степановича было простое русское лицо, открытое и бесхитростное. Под кустистыми чёрными, с проседью бровями весело блестели серые глаза с тёплым, добрым взглядом. Глядя на него, было сразу понятно, что Дед по жизни был затейником и весёлым человеком, а его большие, мозолистые руки и в старости привыкли сжимать вилы, косу или лопату. Труженика в нём можно было увидеть за версту, а ещё человека большого ума. Думаю, что с книжкой в руках его можно было увидеть гораздо чаще, чем со стаканом. Ну, может быть он ещё играл на баяне. Дед улыбнулся мне, кивнул и с довольным видом сказал:

— Да, Батя, не зря к тебе народ тянется. Ну, что мне тебе ответить на твой вопрос? Вот ты меня спросил, можешь ли ты вопросы про зелёных дейров задавать, а в моей душе сразу же что-то теплом отозвалось. Видно то ли Он, то ли Зелёная Хозяйка мне свой приказ зачитали. — Легонько хлопнув ладонью по столу, Дед решительно сказал — Да, Батя, и ты сам, и твои помощники, все вы вправе задавать вопросы по существу, но я тебя заранее предупреждаю, никаким оружием и какими-либо другими опасными вещами я тебя вооружать на стану. Даже не проси.

С улыбкой махнув рукой, я успокоил его:

— Не волнуйся, оружия у нас и без тебя хватает. К тому же наше самое главное оружие, это люди и их вера в то, что раз мы уцелели, то после Апокалипсиса наша жизнь станет лучше. Ты ведь в курсе, Дед, что я велел доставлять оружие, причём не какие-то там дробовики, а крупнокалиберные пулемёта и ещё кое-что помощнее, в каждый населённый пункт, где только наши спутники и авиаразведка увидят живых людей. Дед, после всего того, что с нами случилось, мы не имеем права потерять ни одного человека из-за того, что в его дом ворвётся двуного зверьё. Поэтому пусть они будут голые и голодные, пусть у них не будет крыши над головой и матери с малыми детьми станут ютиться в землянках, но их мужья будут сжимать в руках пулёмёты и вокруг каждой деревеньки мы первым долом строим мощную стену. Нам нельзя в эти жестокие времена расхолаживаться. Извини, что я с тобой, как на заседании правительства говорю.

Фёдор Степанович одобрительно крякнул, покрутил головой и весёлым голосом сказал:

— Это хорошо, Батя, что ты в наш народ веришь и не оставляешь его безоружным против колбитов.

— Колбитов? — Удивился я — Дед, я, часом не ослышался? Это же казахское ругательство. Так даже казахи называют тех своих соплеменников, которые годами не моются и, вообще, больше на животных похожи. Только и знают, что мясо жрать, кумыс с водкой лакать, трахаться, да, спать. Ты-то откуда это слово знаешь? Или ты воевал вместе с казахами?

Дед развёл руками и честно признался:

— Да, я и сам в толк не возьму, откуда у меня это слово в памяти всплыло. Ну, было у нас в батальоне десятка два казахов, вот только таким словом никто из них точно не бросался, хотя мы все из грязи не вылезали. Да, и шутка ли дело, расстреляешь в бою весь боекомплект бывало, так вылезаешь из танка — негра негрой, весь чёрный от пороховых газов. Ну, мне, как заряжающему, завсегда первому доставалось копоти, так ведь и механик-водитель из танка вылезал весь в саже. Знаешь, Батя, я так мыслю, видать словечко это бранное Зелёная Хозяйка мне навеяла, а раз так, то стало быть она недалече, в Казахстане. Только я тебе вот что скажу, ты её не тревожь. У неё теперь своя дорога.

Хотя на этот счёт я имел совершенно иное мнение, всё же был вынужден согласиться. Это ведь Он заставил играть нас в придуманную им игру и, возможно, чтобы сохранить жизни всем выжившим во время Апокалипсиса. Поэтом я молча кивнул и задал старику тот вопрос, который давно не давал мне покоя:

— Дед, ты должен быть в курсе того, что случилось в Твери и как я поступил с Рыбниковым и его бандой. Не исполни тверичи смертный приговор, я бы не постеснялся взять в руки нож и выпустить кишки этим нелюдям самолично за то, что они с теми людьми сделали, которые для них убежище строили. Скажи мне, Фёдор Степаныч, кто-нибудь из них остался жив? Веришь, я иной раз по полночи уснуть не могу. Они стоят передо мной и смотрят на меня с укором, мол что же ты, сука такая, не мог к нам из Москвы в Тверь метнуться и перестрелять всю эту сволоту, которая нас из убежища на верную погибель вышвырнула?