Александр Абердин - Хроники объявленного Апокалипсиса

Леса хотя и сильно пострадали, не были полностью уничтожены, но что самое удивительное, в очень многих местах не смыло плодородную почву. Ещё больше я удивился, увидев в бинокль, что каким-то чудом спаслась и живность. Во всяком случае я точно видел, пару кабанов, лося и даже корову, которая паслась на краю леса со срезанными верхушками деревьев, что показалось мне фантастикой. Возле одной дубовой рощи мы совершили по просьбе наших биологов посадку. Парень с девушкой, взяв с собой рюкзаки со своим оборудованием, пошли к опушке, а мы вышли покурить и размяться. Вскоре мы услышали истошный, ликующий крик одной из девушек:

— Борька, быстро неси мне мензуру с дождевой водой!

Голубоглазый парень метнулся в салон, схватил цилиндрическую ёмкость с водой и помчался к опушке дубовой рощи. Мы быстрыми шагами пошли следом и поспели к тому моменту, когда девушка стала стряхивать с дубового листа зелёного, студенистого прозрачного слизня длиной с мой указательный палец. На листе слизень конвульсивно дёргался, а попав в воду быстро успокоился и плавно опустился на дно. Вскоре они набрали полбанки этих слизней, после чего принялись немедленно их изучать. Биологи взяли с собой какие-то химические реактивы, баночки и после недолгих манипуляций Женя, которая была у них за главную, глядя широко раскрытыми от удивления глазами, громко и взволнованно воскликнула:

— Товарищ майор, это они!

Кто они? — Спросил я — Инопланетяне?

Девушке уже было не до меня, вспомнив о своей рации, она стала отдавать распоряжения своим коллегам, оставшимся в городе. Их смысл сводился к тому, что они должны срочно бежать в наш парк и собирать в нём зелёных, прозрачных слизней потому, что в той дождевой воде, в которую они их поместили, содержание протобелка сразу же увеличилось в полтора десятка раз, а слизни при этом впали в оцепенение. Правда, когда девушка встряхнула банку, вода под ними тотчас вспенилась и они всплыли. Показав мне этот фокус ещё раз, Женя сказала:

— Товарищ майор, по всей видимости именно благодаря им ваши убежища и уцелели. Эти зелёные студенистые существа являются противоударными протекторами. Находясь в передней и нижней части волны они каким-то образом разлагали воду на водород и кислород, заставляя её вспениваться и таким образом резко снижали энергию удара, а затем кислород и водород снова вступали в реакцию, но без выделения тепла. Да, понимаю, мои слова звучат антинаучно, но уже очень скоро мы сможем провести куда более сложный эксперимент и всё узнаем.

Покивав головой, я сказал:

— Хорошо-хорошо, ребята, проводите любые эксперименты, только без взрывов, а сейчас бегом в вертолёт. Всё равно нам этих слизней собирать не во что.

Мы снова сели в вертушку и полетели на этот раз в сторону Одинцово, но с таким расчетом, чтобы пролететь над Внуковским аэропортом. Увы, но он представлял из себя печальное зрелище. Вокруг него я не заметил никаких капитальных убежищ или чего-то на них похожего. Практически все постройки аэропорта находились в полуразрушенном состоянии, но спасшиеся люди там всё же были, причём, как местные обитатели, так и принесённые волной, а она принесла во Внуково и поставила прямо на взлетную полосу здоровенный сухогруз. Похоже, что между местными жителями и пассажирами океанского судна длиной метров в двести пятьдесят, к бортам которого справа и слева было прикреплено несколько десятков понтонов, завязались вполне нормальные, добрососедские отношения. На взгляд я оценил толпу людей в две, две с половиной тысячи и сразу же приказал направить сюда парламентёров. Во-первых, грузовое судно явно ледового класса, специально подготовленное к тому, чтобы волна унесла его на восток это уже интересно, а, во-вторых, пролетая над Внуково, а дорога к нему довольно неплохо сохранилась, я сразу же понял, что здесь обязательно нужно устраивать постоянное поселение. Хотя бы потому, что там не было завалов.

Город Одинцово был разрушен намного сильнее, чем наш район. В нем рухнули десятки панельных многоэтажек, наши-то были построены из монолитного, ненапряженного железобетона, а тут многие дома, словно взорвались под ударом волны и на земле был чётко виден шлейф обломков, но вместе с тем в Одинцово чуть ли не все пятиэтажки и даже семиэтажные дома, были одеты в железобетонные рубашки. Хотя они были потоньше, чем у нас, всё равно выдержали. Как и мы, жители этого города тоже проявили изобретательность и на тех пяти и семиэтажных домах, которые торцом были направлены на запад, тоже установили железобетонные, часто облицованные стальным листом, форштевни. У нас они были установлены на половине четырёхэтажек и представляли из себя склады. Интересно, а одинцовцы до этого додумались? Мне снова стало жалко потерянного времени и меня на несколько мгновений охватил гнев. Чёрт побери! Ведь всё же можно было сделать организованно и с втрое большей эффективностью, чем это получалось у нас. Нет, наша долбанная власть, впавшая в кому, просрала драгоценное время и цену за это мы, простой народ, заплатили просто чудовищную. Представляю себе, сколько трупов мы извлечём из-под обломков.

Впрочем, когда мы пролетали над большим коттеджным посёлком, дома которого в общем-то пострадали не очень уж и сильно, с них сорвало крыши и выбило окна, причём тоже не все, повсюду на участках я видел железобетонные или же просто стальные бункеры и снизу нам махало руками множество людей. Видя это, я радостно заулыбался — наше родное, драгоценное, рукастое куркульё с отличными мозгами, выжило! Что же, раз так, тогда не всё потеряно, но я прекрасно понимал, что жертвы всё равно будут колоссальными, так как уже видел в Одинцово и в коттеджных посёлках длинные ряды умерших, положенных на землю, и над ними никто не бился в истерике. Это означало, что соседи вытаскивали из тех убежищ, в которые ворвалась вода, утонувших в них людей. Хотя я давно уже приготовился к тому, что число жертв будет огромным, сердце у меня всё равно сдавило, словно клещами. Зато на подлёте к Химкам мы увидели в воздухе сразу три вертолёта. Выйдя в эфир, я представился и предложил делать облёт вместе, летя по часовой стрелке и выстроившись в ряд. Вскоре к нам присоединилось ещё пять вертолётов и вот что удивительно, ни в одном не было на борту представителей наших грёбанных властей. Ну, и хрен с ними.

Зато сразу же выяснилось, что командовали этими вертолётами точно такие же офицеры, как и я, причём по большей части отставники, а не те, кто нёс службу до дня Апокалипсиса. Честно говоря, лично меня это насторожило и я, разговаривая со Скибой и докладывая тому о встрече в воздухе, на всякий случай произнёс кодовую фразу: — "У меня есть великолепная новость." На самом же деле я таким образом сообщал, что встретился с опасным противником и веду разведку. Точно такие же самозваные командиры, без пяти минут фюреры, как и я, поднялись в воздух не случайно. Они тоже возглавили людей на борьбу со стихией и сумели построить в других спальных районах большие, водонепроницаемые, сейсмостойкие и противоударные убежища, в которых спаслись десятки тысяч человек. До сих пор мы все были разобщены и действовали каждый по своему плану. В воздух же нас заставила подняться не столько необходимость оценить фронт работ, сколько насущная потребность в достоверных сведениях о потенциальном противнике. Поэтому-то мы и бросились первым делом к вертолётам, а ещё через час число удельных князьков, имеющих винтокрылый транспорт, увеличилось до семнадцати и мы полетели через Юго-Запад в мою вотчину. Мне ведь подфартило больше всех, к югу от нас встали на прикол ещё три атомных подводных лодки и таким образом я, как комендант крупного укрепрайона, стал во главе московского РАО ЕЭС.