Александр Абердин - Хроники объявленного Апокалипсиса

— Приди в себя, солдат!

Это подействовало, но не слишком сильно. Парень завыл:

— Мы всё равно сдо-о-о-охнем! К чему-у-у всё это?

Мишка заскочил к парню за спину, сжал его голову своими большими ладонями, нацелил его глаза на меня и закричал в ухо:

— Беня, смотри! Это Ярославна! Молись ей, чтобы она вытащила тебя из этой трясины. Не поддавайся панике, солдат!

— Как молиться? — Воскликнул Антон.

Мишка сердито заорал:

— Как в церкви молятся, Беня! Как в церкви!

Антон коротко взвыл и горячечно стал выкрикивать:

— Ярославна, Христом Богом молю и всеми святыми, спаси меня! Сделай что-нибудь надо мной, не дай погибнуть!

Я наклонилась, погладила его по лбу, взгляд парня был совсем безумным, и негромко, но строго сказала:

— Держись, Антон, не позволяй страху свести тебя с ума. Держись, парень, держись изо всех сил.

Хотя я в это мало верила, всё равно терпеливо продолжала внушать парню, что он справится со страхом и что мы не погибнем, не для того мы столько работали и уже через несколько минут взгляд Антона прояснился, дыхание сделалось ровнее и он, прижав руки к лицу, громко и внятно сказал:

— Всё, Михал Иваныч, я выплыл. Ох, и жуткое же это чувство, братва, словно тебя трясина засасывает. Спасибо вам, Михал Иваныч, что не пристрелили сразу же, как тех.

Мишка, выпустив парня, деловито сказал:

— А тебя и незачем было убивать, Антон. Ты же просто в панику ударился, а не диким зверем заревел. Век теперь будешь сеструху нашу, Ярославну, в молитвах поминать. Это она тебя спасла, да, и не только тебя, но и всех нас.

С того дня, как президент обратился к народу, повинился за ошибки и ввёл чрезвычайное положение в стране, прошло чуть больше двух месяцев. Боже, какого же страха я натерпелась за это время. В первый же вечер, сразу после того, как Мишка со своими парнями расстрелял целую кучу народа, после чего Антон чуть не сошел с ума, мы принялись укреплять нашу крепость. Во дворе у меня имелось ещё очень много металла, электродов хватало и к тому же у меня был мощный САК, который вырабатывал столько электричества, что могли работать сразу три сварщика, но мы с Мишкой и вдвоём управлялись, ещё один парень резал бензорезом заготовки, четвёртый орудовал болгаркой, а четверо с помощью крана подавали их наверх. Котлован с погребённым под керамзитом батискафом, находился сразу за домом, посреди участка, и не мешал им перекатывать подъёмные краны. Восемь бойцов Мишка отправил спать, как и Алёнку, моя дочка, слава Богу, не видела всех тех ужасов, которые случились. Пока трупы плисских алкашей увозили мусоровозы, я специально повернула в ту сторону два прожектора, мы сваривали из кусков стали пулемётные гнёзда, накладывая один лист на другой, чтобы бронещитки не смогли пробить пули даже из крупнокалиберного пулемёта. Миша и здесь отличился, он велел мне сварить стальные пазухи и засыпать в них керамзит. От кумулятивных гранат.

Этой же ночью к нам приехала на трёх "Уралах" подмога, ещё двадцать бойцов на одном и два других с боеприпасами. Как же хорошо, что я баба запасливая и завезла металла сверх всякой меры. Весь он и ушел на то, чтобы сварить мощные, чуть ли не как у танка, пулемётные гнёзда, да, и не только пулемётные, ведь Мишкины парни привезли с собой целых десять станковых, противотанковых гранатомётов и полтора десятка гранатомётов поменьше, "АГС-17", узнав о том, что синяки обзавелись бронетранспортёрами. Как же всё-таки правильно поступила братва, раздав людям оружие. Тем самым они спасли многие тысячи жизней, но об этом я узнала позднее. Гораздо раньше я узнала о том, что синяки приговорили меня к смерти и потому уже в полдень следующего дня, отряд уголовников попытался взять нашу крепость штурмом. Вот тут-то во всю силу проявились Мишкины таланты командира. В Невеле в это время полным ходом шла зачистка. Как нам сообщили, в городе разом сбредило тысячи полторы человек обоего пола и разного возраста, буквально от двенадцати лет и чуть ли не глубокой старости. Уже позднее мы узнали, что все эти люди и раньше имели неустойчивую психику и, как бы сказать помягче, не отличались ни высокими моральными качествами, ни развитым интеллектом. Однако, я всё-таки думаю, что свою роль сыграла ещё и завеса молчания со всеми её строгостями и запретом на спиртное. Хотя с другой стороны самогонку в Плиссах варили как и прежде и пили её по чёрному.

Как же всем повезло, что животный страх или ещё что-то, погнало всех этих несчастных на улицу. Лишь в нескольких десятках домов и квартир города произошли убийства, да, и те были совершены, как правило, детьми, подростками, которые, когда матери пытались их успокоить, хватались за ножи, лишь бы только вырваться на улицу. Впрочем, у Миши, да, и не у него одного, на этот счёт имелось иное мнение, он считал их не детьми, а хищными, злобными и безжалостными зверёнышами. Всего за два дня их убили в Невеле всех до одного. Позднее, когда мы все стали обсуждать это, выяснилась ещё одна особенность, никто из тех людей, кто в одночасье превратился буквально в дикого зверя, в последнее время не работал. Они только и делали, что искали спиртное и любые суррогаты, чтобы одурманить себя и впасть в состояние эйфории. Даже самые запойные пьяницы, которые взялись за ум и вкалывали на стройках, смогли остаться людьми. В общем рабочего люда эта беда не коснулась, хотя с некоторыми всё же случались приступы отчаяния, точно такие же, как и у Антона. Людей приводили в чувство по разному, вплоть до окунания в ледяную воду и прижигания тела раскалённым железом, но всё же куда чаще их успокаивали женщины, внушая им, что всё будет хорошо. Между прочим, бабы в этом плане оказались намного крепче мужиков и когда о комете заговорили открыто, как раз мы-то панике не поддавались, если, конечно, по нам не начинали стрелять из пулемётов и гранатомётов.

Отряд синяков на боевых машинах пехоты, сунулся было в Невель, но его встретили там так, что они мигом отступили и поехали в объезд. В половине двенадцатого со стороны деревни Сукино, совершенно пустой, послышался гул моторов. Мы к тому времени уже закончили работу, но ещё не легли спать. За ночь мы не только сварили шесть десятков пулемётных гнёзд, но и укрепили подмостки, разобрав деревянный бункер-накопитель, в котором когда-то лежал керамзит. Мишка сразу же приказал перенести к южной стене все противотанковые гранатомёты, а также реактивные огнемёты "Шмель". Синяки приехали на шестнадцати "БМП" и вели себя, прямо как фашисты. Они буквально снесли деревеньку Холявино, выстроившись в ряд. Наверное, они хотели уничтожить на с ходу, раз пошли на нас тесным строем, как на параде. Злобные, тупые недоумки, вот кто они, а вот Мишка умница. Он приказал гранатомётчикам стрелять по тракам, правому или левому, через одну машину сразу же, как только эти, по сути дела, танки, приблизятся на расстояние в шестьсот метров. Его парни именно так и сделали. Как только с "БМП" слетала после взрыва гранаты гусеница, её тут же разворачивало и она вставала бортом к наше крепости, а то и вовсе кормой, где дверцы представляли из себя топливные баки.