Александр Абердин - Хроники объявленного Апокалипсиса

Поставив мешки с морской водой вертикально, я чуть по чуть всё же умудрилась раскрыть все три и привязать полиэтилен к стойкам, пусть лишняя вода выпаривается на солнце, а то уже палило нещадно. Вообще-то мне теперь срочно требовались какие-то более удобные и надёжные ёмкости для воды. Впрочем, всё зависело от того, что я найду в тех кучах, которые притащила вместе со мной сюда волна, а их ведь было аж девять штук. К ним-то я и направилась ближе к полудню и принялась планомерно объезжать одну за другой. Боже, чего только не приволокла в эту безлюдную степь волна. Тут были и какие-то телеги, и холодильники, и телевизоры, причём практически целые почему-то, несколько мотоциклов, ну, мне и своего хватит, легковые автомобили, они мне даром не нужны, парочка колёсных тракторов, уже получше, но когда я подъехала к седьмой куче, то и вовсе завизжала от радости, так как нашла то, что мне было нужно больше всего — грузовой автомобиль "Урал", причём не абы какой, а самый для меня ценный, кунг в военном исполнении, авторемонтная передвижная мастерская "ПАРМ 4784" на шасси автомобиля не просто повышенной, а жутко повышенной проходимости "УРАЛ-4320-1912-40" с расширенной базой.

Честное слово, я чуть не расплакалась увидев этот девятиметровый, почти, да, что там почти, просто новый грузовик с широченными и оттого чуть ли не шарообразными колёсами с высоким протектором, навалившийся бортом и потому изрядно смявший, автобус "ПАЗ". Соскочив с "Кавасика", я бросилась к своей находке, за которой громоздилась высокая куча других подарков буквально взлетела на капот "Урала" зелёной, камуфляжной расцветки. Заглянув через стекло в кабину, я убедилась, что в ней нет водителя. Оба стекла на дверцах были открыты, а потому внутрь кабины набилось чуть ли не полтонны, если не больше, грязи, в которой, однако, я разглядела деревянный ящик с какими-то банками. С опаской посмотрев на кучу, над моим "Уральчиком" возвышался, смешно сказать, казахский супермаркет, который принесло, судя по надписи, из какой-то Шалгии, даже не знаю, где это, и поняв, что меня не завалит, я, сняв автомат и разгрузку, просунулась в кабину и вытащила самый обычный ящик с гнёздами, в которых обычно перевозят бутылки, завязший в подсыхающей грязи. Как только я стёрла рукой грязь с первой же банки, то снова радостно завопила — это была шестисотграммовая банка говяжьей тушенки. Выбравшись с банкой из кабины "Урала", я тут же обтёрла её первой попавшейся мне под руку тряпкой, мигом вскрыла и принялась есть тушенку с ножа с двумя оставшимися после завтрака сухарями. Она была просто безумно вкусной и судя по маркировке, изготовленной недавно.

Основательно подкрепившись и угостив тушенкой Аргона, я вздохнула, покивала головой и принялась растаскивать кучу, из которой мой "Уральчик" высовывался едва ли на треть. Никаких других, более важных задач я перед собой уже не ставила. Даже в своих самых счастливых снах, которые мне могли бы присниться после Апокалипсиса, я точно не увидела бы это чудо, на котором смогла бы добраться до Москвы даже с Чукотки. Реки? Да, плевать я на них хотела! У меня есть два мощнейших гидрореактивных двигателя, а уж на худой конец плот для "Урала" я как-нибудь построю. Первым дело я вытащила из кабины "Урала" ящик с тушенкой, интересно, как он в ней оказался, после чего принялась планомерно растаскивать кучу, раскладывая её на отдельные кучки — дерево к дереву, ткань к ткани, стекло к стеклу. Трудиться мне, судя по всему, придётся очень долго и вот почему: во-первых, слишком уж много в этой куче было полезных вещей, если не считать макулатуру и просто хлам, хотя и он мог пригодиться, но только не мне, а, во-вторых, очень уж велика была куча, под которой оказался погребённым автомобиль и мне казалось, что она становится всё больше и больше. Аргон, глядя на меня, тоже решил заняться общественно-полезным трудом и умчался в степь. Вскоре он прибежал обратно и притащил мне рыбину, это был палтус размером с колесо "Газели". Я сначала хотела отругать его, но принюхавшись, с удивлением обнаружила, что хотя рыба стала подсыхать, совсем не протухла и сказала:

— Молодец, Аргон. Рыба, собирай рыбу!

Мой пёс пулей умчался в степь, а я положила на траву большой кусок брезента, с которого дождём смыло всю грязь и когда Аргон притащил камбалу ещё большего размера, положила её рядом с палтусом. Вскоре к тушенке присоединилось шесть литровых бутылок растительного масла, затянутых к полиэтилен, а ещё через какое-то время я вытащила целых три точно таких же упаковки с "Пепси-Колой", "Спрайтом" и "Мирандой", отчего совсем повеселела. Правда, под вечер мне всё же взгрустнулось, я продолбалась с этой кучей почти целый день, вкалывала, как папа Карло, перетащила на себе тонны четыре всяческого добра, которое разложила уже довольно большими стопками, а когда взглянула на свой автомобиль, то у меня возникло такое ощущение, что поскребла чайной ложечкой верхушку айсберга. От этого я горестно вздохнула, но потом встряхнула головой и громко сказала самой себе: — "Ничего, подруга, лиха беда начало, зато у тебя теперь есть надёжное транспортное средство, которое ты в любом случае должна откопать. В начале восьмого я вернулась к озеру, привезя с собой сначала часть рыбы. Её Аргон натаскал килограммов под двести. В несколько заходов я перевезла рыбу и все продукты, которые нашла, и занялась рыбой. Первым делом я достала из моторных отсеков все оставшиеся в них алюминиевые профили, воткнула их в землю и развесила на капроновых шнурах для просушки ту рыбу, которую уже засолила, потом выпотрошила всю привезённую и заложила её в тот же мешок, в котором осталось ведра два с половиной рассола.

Морская вода во всех трёх мешках выпарилась за день чуть ли не на треть и если так дело пойдёт и дальше, то вскоре у меня появится соль, пусть и морская. Ничего страшного, от неё не умирают. Вообще-то меня стали очень сильно удивлять некоторые странности. В частности то, что я так ни разу и не учуяла ещё запаха гниения и разложения. В числе всего прочего, мне попался в куче мусора под руку большой деревянный ящик с посудой, преимущественно алюминиевой. В нём нашлись четыре большие сковородки и потому на ужин я пожарила себе камбалы и съела её с толстым удовольствием без хлеба, удивляясь тому, что рыба со вчерашнего дня даже и не думала протухать, а лишь просто слегка подсохла. Когда я, ещё до ужина, отмыла в довольно-таки солёной воде озера столитровую синюю, полиэтиленовую флягу в которую, не смотря на то, что она была закрыта завинчивающейся крышкой, натекло грязной воды и налила в неё из полиэтиленового бурдюка, положенного на склон, с помощью резинового шланга тёплой пресной воды, то выпив несколько глотков, подумала: — "Наверное комета принесла с собой что-то такое, что является отличным антисептиком и консервантом, отсюда у воды такой необычный вкус." После ужина мне было уже не до размышлений и я отправилась спать. На этот раз я вынула из гондолы всё, что только могло мне понадобится, и устроилась на ночлег снаружи. Спать в кресле, хотя оно и очень удобное, под меня изготовленное — врагу не пожелаешь.