Александр Абердин - Игры богов

Долгая война закончилась и вчерашние враги стояли в одном строю обнимая и поздравляя друг друга со скорым завершением трудов Великого Анарона. О причинах этой войны никто в этот день не вспоминал, хотя все в той или иной мере знали, что только так Анарон и мог всё перемешаться в Серебряном Ожерелье и заставить его обитателей пристальнее взглянут в глаза друг друга и найти то, что их всех объединяло и делало единым народом, что заставило искренне уважать космитов и желать, чтобы они стали их соседями в Альтаколоне. Наступило время мира и созидания, но по здравому размышлению никаких особых разрушений-то и не было, а потому единственное, что им следовало сделать, это как раз именно разрушить тысячи крепостей и отправить гномам на переплавку множество орудий и прочего смертоносного оружия, вновь вернувшись к дедовским лукам, мечам и копьям. Какое-то количество ружей, пулемётов и прочих пушек короли решили всё же сложить в своих сокровищницах, да, и от флаеров никто не собирался отказываться, уж очень они были хороши и к тому же сделались для всех привычными, как и стиральные машины, холодильники и телевизоры.

Все думали в эти минуты только о том, что они станут делать завтра и только теперь некоторые из королей отдали должное этому вредному и неуступчивому сэссе Исигаве Яри, который наотрез отказывался создавать новые военный академии и постоянно ужесточал требования к новобранцам. В результате такой политики число самых умелых воинов, этих всемогущих магов-ниндзя, было относительно невелико и все они к тому же являлись ещё и великими рейнджерами, а потому без особого труда могли теперь найти себе вполне мирное занятие. Ну, а все остальные участники боевых действий и так были военными и только одни рыцари крестоносцы вызывали у королей некоторые опасения, но все они хотя и держались особняком, были одеты в сугубо гражданское платье и к тому же поговаривали о том, чтобы основать восемь королевств в новых молодых мирах рядом с космитами-лайтеро, которых в Серебряном Ожерелье насчитывались уже чуть ли не сотни миллионов.

Прямо на большой лужайке сами собой появились пиршественные столы и праздник начался. Все короли и владыки Остоарана сидели в самом центре поляны и за этим столом громче всего смеялись и кричали пирующие. Если приглядеться внимательнее, то больше всего поздравлений доставалось какому-то молодому, красивому коренастому парню, единственному из все одетому в серебристо-серый лёгкий доспех, да, к тому же с длинным мечом, прикреплённым за спиной, на рукоять которого кто-то надел то ли из смеха, то ли ещё по чему-то большую меховую гномью рукавицу. Этот парень, по левую руку от которого сидела красивая девушка в пышном белоснежном платье, словно она была невестой, смеялся и шутил громче всех, а кубок с вином почти не покидал его правой руки. Именно это отметил король Лигуисон, который встал и произнёс тост:

— Отон, я пью за тебя и желаю, чтобы твоя правая рука всегда сжимала кубок с вином, а левая покоилась на талии твоей возлюбленной и ты лишь изредка касался руками рукояти своего меча. Мы, короли, народ понятливый и нам хватит одного лишь намёка, что пора трубить в трубы, чтобы герои могли позабавить богов своей удалью в лихой схватке, после которой не будет побеждённых и победителей, но будут названы самые могучие из них.

Вера Васильевна, учительница английского языка частного лицея на Кутузовском, ещё раз продиктовала предложение, но новый ученик седьмого класса Валерий Королёв даже не пошевелился и продолжал читать какую-то книгу, что ей совсем не понравилось. Она подошла к последнему столу, за которым он сидел вместе с двоечником Денисовым, сыном банкира, такое обстоятельство заставляло всех учителей предпринимать просто героические усилия, чтобы этот балбес переходил из класса в класс, и решительно отобрала у Королёва книгу. Её обложка была заботливо укрыта тёмно зелёной виниловой суперобложкой. Ученик безропотно выпустил книгу из рук и с насмешливой улыбкой посмотрел на Веру Васильевну, а та взглянула на титульный лист. Там было написано по-французски: — "Гарун Тазиев. На вулкане." Нахмурив брови она закрыла книгу и, возвращая её, спросила:

— Валерий, если ты читаешь книги по вулканологии на французском, то почему ты посещаешь уроки английского? Мои уроки. Не лучше ли тебе тогда учить французский?

К её полному удивлению этот не по годам рослый и широкоплечий паренёк, которому можно было дать все восемнадцать лет, улыбнулся и ответил ей на прекрасном английском:

— Миссис Туманова, я достаточно хорошо знаю французский, не в совершенстве, но свободно говорю и пишу на нём, а также немецкий, шведский, итальянский, испанский, португальский, китайский, японский, хинди, тибетский, суахили, а также ещё несколько языков, которые принято называть мёртвыми. На всех этих языках я свободно разговариваю и пишу. Причём я знаю как китайское, так и японское иероглифическое письмо. Так что же теперь мне посещать и эти уроки? Не лучше ли мне будет заниматься чтением интересующих меня книг на ваших уроках? Поверьте, английский язык я знаю лучше вас и будет вполне достаточно, если изредка стану с вами разговаривать, чтобы у вас была языковая практика. У меня прекрасное оксфордское произношение, но я знаю как кокни, так и американский английский и пиджин-инглиш, этот кошмар для каждого англичанина, любящего Диккенса и Свифта. Я убедил вас, миссис Туманова?

— Да, конечно. — Весьма односложно ответила по-английски Вера Васильевна, но потом, чтобы не терять лица, спросила — Валерий, ты интересуешься вулканологией всерьёз? Это так неожиданно для мальчика твоего возраста.

Парнишка улыбнулся и ответил:

— Я интересуюсь не одними только вулканами, миссис Туманова, но и вообще всем тем, что прямо связано со строением этой планеты. Всё это очень важно для меня и к тому же меня действительно интересуют вулканы, ну, и ещё я очень уважаю профессора Тазиева. В прошлом году я провёл вместе с ним в Исландии два месяца. Это просто поразительный человек. Кстати, эту книгу он подарил мне именно там. Вот его дарственная надпись. Этой зимой мы договорились встретиться с ним на Сицилии, в кратере Этны. Жаль только, что зимние каникулы такие короткие, но зато летом он обещал пригласить меня в Антарктиду, на Эребус. Хотя мне уже приходилось бывать на склонах этого вулкана, с Гаруном я готов шагнуть прямо в его кратер.

Валерий протянул ей открытую книгу и она прочитала надпись сделанную, к счастью, по-английски:

"Моему юному другу Валару, самому отважному юноше из всех, какие мне только встречались в жизни, с любовью и уважением. Парень, я впервые в жизни завидую мальчишке и это хорошая, белая зависть, мой юный и восторженный друг.