Ярослава Кузнецова - Химера

— Вран дурындан, — отчетливо артикулирует он за спиной у учителя и корчит страшную рожу.

Ночью Герейну снятся кошмары.

Грохот, крики, треск пламени. Каменная башня горит и рушится внутрь себя. Сереброволосая девушка держит их, совсем мелких, за плечи, жмется к прямоугольному зубцу, и вдруг рывком падает вниз, в раскрытый зев лестничного пролета, в груди ее стрела — как черная флейта. Волосы и платье вспыхивают, и огонь внизу сглатывает жертву.

Герейн кричит, моментально хрипнет от чада, жмурится и вцепляется в брата. По щекам текут слезы — черные от копоти.

Он не умеет звать маму, их мама давно умерла, после того, как родился первый из близнецов.

Ей, уже мертвой, разрезали живот и достали Сэнни. Он долго не кричал, и невенитки думали, что он задохся еще до рождения, а потом он открыл глаза и улыбнулся.

— ЧТО ЗА КРЕПОСТНОЙ СТЕНОЙ? — грохочет черная, в половину главной башни, тень. — ОТВЕТЬ.

— ЧТО СЛЕДУЕТ ЗА КРЕПОСТНОЙ СТЕНОЙ, МАЛЬЧИК?

Герейн невидящим взглядом смотрел в окно галерееи, в залитый вечерним светом дворцовый парк. Под ровно подстриженными кустами лежали холодные синие тени, трава же оставалась зеленой. Издалека доносилась праздничная музыка. Потом обернулся. Вран спокойно стоял рядом, лицо его было непроницаемо. Глаза — как обсидиановые прорези.

— Тебя ждут, — сказал дролери. — Давай, молодой король, соберись.

По галерее прошла дочь Врана, Мораг, высоченная, тощая, с резкими чертами смуглого лица. Черное узкое платье с разрезом до талии сидело на ней, будто форма. Ничего женственного. На плече вместо броши горел значок "Плазмы", только усиливая сходство вечернего платья с униформой.

Герейн отстраненно подумал, что дролерийские женщины часто кажутся людям некрасивыми. Слишком велика разница в восприятии.

Воротник-стойка мундира верховного главнокомандующего душил, как железное кольцо. Король привык, что брат всегда рядом в сложные минуты. Сэнни все любили. Он не чурался шумных сборищ, никогда не терялся во время всевозможных выступлений, всегда находил уместные слова и улыбку для каждого.

А я умею только принуждать. Вранова школа.

Свои речи молодой король тщательно составлял по правилам риторики, и выучивал наизусть. Никаких экспромтов. Принц Алисан не утруждал себя подготовкой, всегда говорил лишь то, что придется на язык. Шутил с девушками, хлопал по плечам молодцеватых рыцарей, фотографировался с детьми.

Сэнни — моя светлая половина. Солнечный луч, проникающий в темную глубь воды.

Пилоты Серебряных крыльев за него головы бы положили, все, как один.

Сэнни. Сэнни. Сэнни.

— Может обойдется, — неуверенно сказала Мораг.

Голос у нее был низкий, грудной, как у мальчика-подростка.

— Нет связи.

— Это еще ничего не значит. Пропасть, что я тебя утешаю. Подбери сопли.

Герейн зашагал по галерее, в витражные стрельчатые окна падали яркие закатные пятна, ложились под ноги. Воротник душил. Эрмина Маренга, его супруга, вышла к ним навстречу с небольшой свитой. Светлое, прямое, по дролерийской моде сшитое, платье, облегало ее, как шелковый футляр. Обнаженные плечи и пепельно-русые, поднятые в высокую прическу, волосы придавали королеве сходство с северной орхидеей — неяркая, изысканная красота. Нельзя было поверить, что за пятнадцать лет супружества хрупкая Эрмина родила ему четверых детей — и двое получились серебряной, лавенжьей масти. Величайшая ценность.

— Рэнни…Гости ждут. Прошу тебя…

Вран и Мораг отступили назад. Герейн учтиво подал жене руку и повел ее в зал Перьев, где собралась большая часть празднующих. Надо было приветствовать гостей и, не смотря ни на что, начать официальную часть праздника.

Огромный, с прозрачно-цветным купольным сводом, который поддерживали расходящиеся на тончайшие нити золотые нервюры, зал Перьев до краев наполняла оживленная и празднично одетая толпа. Рыцари со своими женами и оруженосцами, простые горожане, мастера, представители различных цехов, члены городского Совета, муниципальные и королевские судьи, промышленники и причудливо одетые послы — Сагая, Найфрагира, Южного берега, Эрейи. Послы Лестана и Фервора отсутствовали.

При дворе Лавенгов теперь приняты были дролерийские обычаи — никого больше не сажали за огромный т-образный стол строго по старшинству и титулу, да и стола этого уже не было, а гости свободно передвигались между изящными столиками со множеством разнообразных закусок.

Герейн вступил зал рука об руку с женой, беседы смолкли. Следом за королем шли дролери. Еще в прошлом году на сумеречных смотрели бы с восхищением и благоговейным восторгом, а теперь — только неприязненные взгляды. Слухи передаются из уст в уста и напряженность в городе растет.

Впрочем, что Врану до неприязни людей.

Король посмотрел в зал с тронного возвышения и ему на мгновение почудилось, что невидимая рука раскачивает незыблемое подножие, как качели. Ночь макушки лета — волшебная, короткая ночь, в которую пятнадцать лет назад он по праву надел корону, вибрировала и текла вокруг обжигающими и ледяными струями речной воды. Каждая струя — событие. Не стронут ли они с места серебряный камень и не повлекут ли к водопаду?

Эрмина украдкой глянула на супруга, успокаивающе сжала тонкие пальцы, лежавшие на белом сукне рукава его мундира. Герейн еще раз окинул взглядом зал, расчерченный яркими узорами света, сотни глаз посмотрели на него в ответ. Улыбнулся, учтиво проводил Эрмину к трону, просторному, на двоих, для короля и королевы, усадил ее, вернулся и начал приветственную речь. Голос его был ясен, размерен и ничем не выдавал тяжелого смятения, царившего в душе. Отсутствие вестей с Севера, смута на Юге, вызывающие тревогу непонятные события последних дней, мрачные предсказания Врана, рост напряженности в отношениях с дролери, недовольство высоких лордов…

Политическая ситуация в северном и южном блоках напоминала огромный бурлящий котел, куда сыплют специи и приправы с десяток поваров сразу — Герейн и сам недавно подкинул туда щепоть жгучего перца. А вот чья рука помешивает это варево?

Посол Южного берега, смуглый, темноволосый, еле шевеля губами, говорил что-то своему спутнику, Герейн его не узнал. На лице посла с легкостью угадывалась тревога. Неудивительно. О событиях в Южных Устах король узнал еще ночью, сразу после того, как лестанский десант начал высадку в порту. Он в некотором роде предвидел эти события. Вот только принц Алисан должен быть уже в столице, чтобы правильным образом отреагировать на них.

Сэнни. Сэнни. Сэнни.

Что там стряслось.

— Приветствую вас, прекрасные господа, и спасибо что пришли поздравить меня с праздником.

Гости молча внимали. Голос его, ясный, но негромкий, с легкостью разносился по всему залу — тут была великолепная акустика.