Ярослава Кузнецова - Химера

— … Королевская власть, немыслимая без поддержки высоких лордов, означает для нас единство всего Дара, возращение к легендарным традициям прошлого, стабильность и процветание сильного государства… Солидный технологический рывок, позволивший значительно опередить… экономический подъем… дружественные связи с соседними странами, культурный обмен и взаимопомощь…

Эту речь он, как всегда, написал заблаговременно и не счел нужным отклоняться от намеченного курса. Неплохая вобщем-то речь, довольно связная. Посол Южного берега из смуглого стал оливково-зеленым, но не утратил вежливо-заинтересованного выражения на лице. Посол Сагая, раскосый, чернявый, коротко стриженый, в наглухо застегнутом мундире без всяких украшений, но из шелка немыслимой стоимости, невозмутимо потягивал какой-то напиток. Потрясающее спокойствие, учитывая, что из Южных Уст как раз сейчас идет баржа со священной сагайской землей и ее сопровождает древесный демон-сокукетсу, величайшая ценность, которую только может даровать император Арья своему коронованному собрату. Герейн с помощью этого подарка рассчитывал восстановить Тинту, благословенный и цветущий дарский край, до основания разрушенный войной.

Говорят, за неудачи сагайский император попросту казнит своих посланников, а вся ответственность за доставку груза лежит на этом невысоком, неестественно прямом человеке. Как он спокоен — стоило бы поучиться. Наверняка знает, что сейчас творится в Южных Устах. Вот не вовремя! Герейн, конечно, предполагал, что заварушка начнется, но не ранее, чем через пару недель… Однако Фервор тоже клювом не щелкает.

Котел с кипящим супом.

— Я высказываю надежду на то, что мир и благоденствие…

Он говорил и говорил, а меж лопатками по спине гулял холодный сквозняк. Из распахнутых окон доносилась музыка и воинственные выкрики — рыцарье гуляет. Воздух сладко пах липовым цветом и от этого было тошно. Легкий венец Лавенгов, безусловный новодел — бронзовый обруч с зубчиками-каманами, сдавливал виски.

Страшно подумать, что многие поколения королей носили древнюю тяжеленную корону с огромными крыльями по бокам и сложносочиненным верхом — и в самые тяжелые минуты царствования как, должно быть, пригибала эта корона к земле их серебряные головы! Герейн надевал ее только на осенний турнир — во время которого его опоясанные подданные дружно слезали со своих танков, самолетов и боевых кораблей, и садились в седла, брали в руки мечи и копья. Каждый рыцарь должен равно владеть всеми видами благородного оружия и время от времени доказывать это.

Алисан неизменно называл эти турниры "парадными выходами в дурацком". Хотя расшитая и величественная одежда старого времени шла им обоим, да и приятно было поглядеть, как тот же Эмор Макабрин выезжает со своими верными: на здоровенном белом жеребце, со щитом у изукрашенного седла и кованым шлемом под мышкой.

— Пусть же праздник начнется, — закончил Герейн и позволил себе едва склонить голову — королевское приветствие гостям окончено. Добрался до трона и сел, борясь с желанием закрыть глаза. Еще надо будет танцевать с королевой и беседовать с гостями, а то они обязательно заржавеют и испортятся.

— Вран, — одними губами прошептал он, не оглядываясь — и так знал, что черный дролери неподвижно стоит за спинкой трона, как изваяние. В гробу Вран видал все эти празднества, но считал нужным приходить по каким-то своим, неизвестным причинам. Гости гомонили, оркестр играл вальс, текучий, как вода Ветлуши.

— Да, Рэнни?

— Вран, отправь на север ската. Я приказываю.

Молчание. Оркестр играет вальс.

— Да, мой король.

Эмор Макабрин, который ждал окончания королевской речи с негнущейся спиной, скрестив руки на груди, решительным шагом поднялся на тронное возвышение. Будь Герейн котом, прижал бы уши и зашипел — известно, чего эта железнозубая макабра хочет.

— Ваше величество, — сходу взял быка за рог лорд Эмор. — Как вы думаете решать ситуацию с Южным берегом? Ждете, пока Лестан там закрепится и даст нам под зад? Каждая минута на счету.

— Совет Лордов соберется завтра в полдень, — мрачно ответил Герейн. — Не поверю, что вам не прислали приглашение, добрый сэн.

Стал бы я раздумывать, если бы принц со своей эскадрильей был тут. А тебе я не доверяю, сам знаешь.

Доверяй — не доверяй, деваться тебе некуда, молодой король, сказали зеленые яркие, ни на год постаревшие глаза. Давай, скажи, что я тебе нужен. Ну. Отдай приказ.

— Пятнадцать лет назад я был вынужден принести тебе присягу, молодой король. Не думаю, что моя честь позволит нарушить ее, — сказал он вслух.

— В давние времена правой рукой короли Дара опирались на Макабринов, и лишь левой — на Маренгов, — неторопливо ответил Герейн.

И что вы, Макабрины, делали с этой рукой, задери вас полуночные. Иногда по локоть откусите, а то и по плечо… Бесконечные мятежи, заговоры — рычите и шатаете трон уже с десяток столетий… И это ведь ты, старый черт, ляпнул во время одной из ваших попоек в Алагранде, что братья Лавенги хороши только на крепкой сворке у твоего сапога, и никак иначе. А мне донесли. Какого полуночного я тебе молодой, мне триста лет!

— Приказываю, — Герейн холодно и величественно (Вранова школа) посмотрел на склонившего голову лорда Эмора. — Считать вторжение лестанских войск на территорию дружественной нам страны агрессией по отношению непосредственно к Дару. Рейну Амарелу — безвременно погибшей от рук захватчиков. После публичного изъявления Нашей воли незамедлительно приступить к умиротворению и депортации противника. Можете идти.

Эмор выпрямился, отдал короткий поклон, щелкнул каблуками и развернулся, намереваясь покинуть тронное возвышение. На короткий миг король увидел на его изрезанном морщинами и шрамами лице неподдельную, широченную, радостную улыбку.

— Остановитесь здесь. Да, здесь, около Камафейского банка. Обождите, я принесу деньги. У меня нет наличных.

— Ваше высочество, какие деньги, о чем вы! Для меня честь подвезти вас! Детям расскажу!

— О том, что принц разъезжает на городском такси за спасибо? Вот уж не надо мне такой славы. Обождите, это приказ. — Он открыл было дверцу, потом повернулся к водителю, — Знаете что, у вас есть шляпа? Я бы не хотел светиться на улице.

— Шляпа? Ваше высочество, у меня кепка…

— Давайте кепку.

Солнечные очки сохранились в кармане, а свою шляпу он потерял еще где-то на раскопе. Он подобрал волосы под таксистскую кепку, нацепил очки, пиджак повесил на плечо и закатал рукава рубашки. В зеркальных дверях банка отразился шикарный прощелыга, Асерли был бы в восторге.

Шифрованную фразу для доступа к счету в Камафейском Западном Банке передал ему альм, голос Холодного Господина. Еще в то время, когда он, уже в качестве Ножа, первый раз возвращался к людям. Судя по всему, счет был открыт чуть позднее его смерти, то есть, проценты капали в кубышку около семисот лет. Сумма на сегодняшний день скопилась такая, что, забери он разом все деньги, и Дар и Андалан получили бы ощутимую экономическую встряску.