Екатерина Шашкова - Цвет моих крыльев

– Ну как? – Речная ведьма закончила приводить себя в порядок. – Достаточно прилично для официального визита к сильным мира сего?

– Волосы перекрасьте, – подсказала я.

– Ах, да! Спасибо, что напомнила. – Изумрудные кудри вновь превратились в каштановые, став при этом заметно короче. – Ты представляешь, некоторые уже бились об заклад, сколько у меня париков – десяток или больше. Вот наивные! Кстати, почему ты еще не в карете?

– Там Флай.

– И что? Не думала, что такие, как ты, боятся трупов.

– Я не боюсь. Просто… не хочу, чтоб он остался в памяти таким, – неожиданно для самой себя созналась я.

– Так и не запоминай его таким, глупая. Твоя же память, а не чья-то посторонняя. Как хочешь, так ею и вертишь.

– Я не умею.

– Придется научиться. Если не научишься забывать, сведешь себя в могилу. Да и для кожи лишние волнения вредны. Все, залезай. Поехали. Кстати, куда едем-то?

Я задумалась. От мысли, что придется как-то объясняться с Сайоном айр Нермором, сердце начинало колотиться как бешеное. А если его еще и дома нет… Как втолковать слугам, зачем он мне нужен? Да и кто меня, такую остроухую, вообще слушать будет?

– К Муллену, – выдавила я. Хозяин выслушает и поймет. Главное, чтобы он оказался на месте.

И мы поехали.

Видимо, стражники на воротах карету никсы знали, поэтому пропустили без вопросов. Даже не соблаговолили заглянуть в окошко, предусмотрительно занавешенное плотной шторкой. «Дядюшки» на них нету! Он бы за такую халатность… Впрочем, сейчас разгильдяйство стражи было мне только на руку.

Людей на улицах ранним утром было немного, добрались быстро. Я так и не придумала, что говорить, с чего начать. И как объяснить, что еще вчера вечером я была в Таине, а сегодня оказалась в столице. Придется вываливать на Хозяина всю правду, а не хотелось бы. Впрочем, кого сейчас интересуют мои желания?

Я вздохнула, посмотрела на Флая… и решительно вылезла из кареты. Никса сказала, что подождет внутри, дабы не попасть под горячую руку. И я прекрасно понимала ее осторожность. Да и сама я пыталась оттянуть момент объяснения.

О смерти всегда говорить неприятно и даже страшно. О смерти близких и родных еще страшнее. А о смерти, которую мог бы предотвратить? Черт! Почему я опять стою и философствую, когда нужно что-то делать?

К воротам я подошла быстрым шагом, стремясь не растерять по дороге остатки мужества. Решительно тряхнула кованую решетку. Открыли мне сразу же. Значит, узнали. Даже попытались поздороваться и выразить свою радость, что госпожа вернулась… Но осеклись, заметив выражение моего лица, потеки крови на лице и куртке, драную штанину.

В ухоженном, цветущем дворике я, наверное, смотрелась дико и чужеродно. А уж когда вошла в прихожую, грохоча каблуками по мраморному полу, слуги просто прыснули кто куда, справедливо стремясь не попадаться мне на глаза. Причину такой расторопности я понимала очень хорошо. Точно так же они себя вели, когда мрачный и не всегда трезвый Хозяин вваливался в дом после какого-нибудь совещания, или заседания Восточного совета, или иного официального мероприятия. Подобные сборища он откровенно ненавидел и, возвращаясь, частенько срывался на тех, кто имел неосторожность попасться ему на глаза.

Я тоже была бы рада сорваться, но, заметив в углу недостаточно расторопную девчонку, односложно спросила:

– Где?

О ком речь, уточнять не требовалось. Не Тьяра же мне могла понадобиться с утра пораньше.

– В кабинете, – пискнула служанка, вжавшись лопатками в стену. По общей бледности физиономии она вполне могла с этой стеной соперничать. Неужели я так страшно выгляжу?!

Лестницу на второй этаж я одолела бегом, перепрыгивая через три ступеньки. Потом, не сбавляя скорости, промчалась по коридору. В кабинете, значит. Интересно, уже встал или еще не ложился? Зная Муллена – скорее второе, хотя все возможно.

Незапертая дверь легко распахнулась внутрь. На то, чтоб отдышаться и дисциплинированно постучать, моего здравомыслия уже не хватило.

– Хозяин, я…

«Дядюшка» сидел за столом, с унылым видом изучая какую-то бумагу, но при моем появлении сразу же про нее забыл. На его лице немедленно отобразилась немаленькая гамма эмоций, самой понятной из которых было удивление. Еще бы! Ведь я сейчас должна быть на другом конце страны. А еще он сразу понял, что со мной что-то не то. Не увидел (это-то было как раз несложно), а словно почувствовал. Даже не стал ругать меня за «некняжеское» обращение. Кажется, он вообще не заметил оговорки. Просто резко встал, подошел и положил руки мне на плечи, будто не решаясь обнять.

– Что случилось?

Произнес он это неожиданно мягко, успокаивающе, но я стояла и молчала. Казалось, чего бы проще – сказать несколько слов. Но горло вдруг перехватила чья-то невидимая рука, а ладони Муллена на плечах нисколько не прибавляли уверенности, лишь пригибали к земле.

Я несколько раз открывала рот, потом снова закрывала его и все никак не могла решиться произнести вслух одну-единственную фразу. Губы дрожали, перед глазами все плыло, сердце билось о ребра, как безумное. И я молчала.

В углу за моей спиной скрипнуло кресло, и я вздрогнула, запоздало сообразив, что в комнате есть еще кто-то. Но обернуться и посмотреть почему-то не смогла. А этот кто-то тактично кашлянул и спросил:

– Может, мне выйти?

Голос я узнала. Тот голос, который меньше всего хотела бы сейчас услышать. Сайон айр Нермор, глава Восточного совета. Отец Флая.

– Да, наверное, – пробормотал Хозяин.

– Нет, – тут же выкрикнула я, не давая ему договорить. – Это и вас тоже касается… Я объясню… Мы… Мы с вашим сыном…

Снова скрипнуло кресло. Нермор встал и подошел поближе, а я так и не нашла в себе сил обернуться.

– Мы сбежали из академии. Не навсегда. Просто погулять. Но… так получилось… на нас напали, и… в общем…

Это было так странно – обращаться к человеку, который у тебя за спиной, и при этом разглядывать расстегнутый воротник хозяйской рубашки. Я уже запомнила каждый стежок, все переплетения нитей, досконально изучила едва заметное чернильное пятнышко…

– Ну, говори же, Марготта. И не волнуйся, никто не будет наказывать вас за побег. Просто это удивительно, как вы сумели добраться сюда, когда в стране такое творится, что представить страшно. Так что главное – вы живы, и…

– Нет, – с усилием вытолкнула я, наконец-то переведя взгляд со злополучного воротника на мужчину. – Я жива, а он… нет…

Лицо главы Восточного совета не дрогнуло. И за сердце он не схватился. И вообще мне на какое-то время показалось, что он просто не понял, что я сказала.

– Нет? – наконец шепотом переспросил Нермор. – Нет?

– Внизу… там, в карете… Я… понимаете, так получилось… – Как же глупо это все звучит! Почему я даже объяснить не могу толком?!