Анджей Спаковский - Дорога без возврата

В «Мабиногион» и валлийских песнях Персиваль присутствует как Передур, сын Эфравка. Посвященная ему ветвь «Мабиногион», повествующая о дурачке, возжелавшем стать рыцарем, в Уэльсе практически идентична истории, поведанной Кретьеном, и, ей-богу, неизвестно, кто у кого позаимствовал. Однако имя «Передур» настолько легко выводится из «Придери», что было бы наивно думать, будто не мифический сын Пуйла послужил прототипом для поэтов и бардов. Во всяком случае — валлийских. У Кретьена «Персеваль» (Percer a val, то есть «пробиваться, идти напролом, прямо к цели» [130]явно имеет свое собственное, вполне четкое значение.

Немецкие поэты, развивая тему Грааля (и следуя по стопам Галахада из «Вульгаты»), «доделали» Перцевалю «сына», то есть alter ego популярного Лоэнгрина, Рыцаря Лебедя. Изобретатель сего персонажа не оставил потомкам своего имени, поэтому Лоэнгрин на веки веков будет ассоциироваться с оперой Рихарда Вагнера.

Немцы добавили Перцевалю не только сына, но и... деда. Вольфрам фон Эшенбах оставил после себя фрагменты произведения «Der altere Titurel». Альбрехт же фон Шарфенберг написал «Der jungere Titurel». Этот Титурель как раз и есть дед Перцеваля — один из прежних стражей Грааля.

Еще два курьеза: у Вольфрама фон Эшенбаха Парсифаль постоянно именуется «Сыном Вдовы», что позже послужило поводом к поискам связи между легендой о Граале и вольными каменщиками (масонами). Во-вторых, Парсифаль и Лоэнгрин (а стало быть, и Иосиф Аримафейскии, с которым, по Вольфраму, оба состоят в родстве) считаются по прямой линии предками Годфрида Бульонского, вождя первого Крестового похода.

Как архетип честного, благородного простачка с чистым сердцем и намерениями, стремящегося стать «чем-то большим», а в результате привносящего в это «что-то» свою собственную простоту и огромный гуманизм этой простоты, Перцеваль-Персиваль-Передур скачет по мировой литературе как донской казак по степи.

Это один из первых названных по имени спутников Артура — Вальвен у Уильяма Малмсберийского, Вальган у Джефри Монмаутского. В валлийских преданиях — фигура, выступающая часто, но под именем Gwalchmei ар Gwyar. Гвальхмеи означает, как я уже говорил, «Сокол Мая», патроним же очень любопытен — это матроним. Гвиар была сестрой короля Артура, а Гвальхмеи — ее внебрачный сын. Вероятно, поэтому и в более поздних версиях легенды Гавейн считался довольно близким родственником короля — сыном Лота, короля Лотиана и Оркад, и Моргаузы, единоутробной сестры Артура. А поскольку Артур породил с Моргаузой Мордреда, постольку родственные связи еще больше усложнились: Гавейн «держит» за друга и короля человека, который одновременно доводится ему родным братом матери и отцом единокровного брата...

Гавейн был старшим сыном Лота и Моргаузы, братом Агравейна, Гахериса и Гарета. У Т. Х. Уайта братья — плюс единоутробный брат Мордред — образуют не очень-то дружелюбную Артуру компашку, именуемую Оркнейской фракцией. Подобную роль сыновья Лота играют и у Мэлори.

Гавейн — один из любимейших героев легенды. Порой трудно понять почему. Его приключения, вообще-то говоря, непрерывный ряд убийств, в том числе и женщин. И одна бесконечная вендетта — Гавейн, мстя за отца, убивает Пеллинора и... усаживается за Круглый Стол вместе с сыновьями убитого. Убивает Увейна — и хоть бы хны. Принимает участие в предательском убийстве Ламорака — и по-прежнему остается любимцем Артура.

И именно он, а не кто другой, инициирует поиски Грааля.

Разумеется, Гавейн найти Грааль не должен. Гавейн — рубака, рыцарь «земной», чтобы не сказать «приземленный». Кроме того, Гавейн слишком часто поддается искушениям, особенно трудно ему устоять против прекрасных дам (которых Мэлори называет damosels — не знаю, как вас, а меня это слово смешит до слез). В роли несдержанного грешника — хоть и инициатора поисков Грааля — Гавейн в мифе представляет собой фабулярно удачный контраст безупречному и благородному Галахаду, который ни на каких «дамоселей» и искусы не реагирует.

Канон мифа наделяет Гавейна важной, но неприятной, трудной... и в результате трагической ролью. Его друг Ланселот оказывается не только любовником Гвиневеры, но и убийцей братьев — Агравейна, Гахериса и Гарета. Гавейн прощает другу многое — он был против замысла Мордреда и Агравейна, которые устраивали ловушку в спальне Гвиневеры. Но убиения братьев — и доказанного вероломства по отношению к Артуру — Гавейн простить не может. Настойчиво и неумолимо он преследует Ланселота и наконец погибает от ран, полученных от руки бывшего друга.

У Мэлори в ночь, предшествующую битве под Камланном, дух Гавейна является Артуру во сне, предостерегает и уговаривает короля воздержаться от расправы над Мордредом и рекомендует — сожалея о своей настойчивости — примириться с Ланселотом и Гвиневерой. Но уже поздно...

Во всех литературных произведениях, посвященных королю Артуру, Гавейн присутствует. Он также герой «собственного» произведения «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» (конец XIV века). Авторство этого романа приписывают анонимному создателю высот тогдашней английской поэзии. В «Кентерберийских рассказах» Джефри Чосера описана знаменитая женитьба Гавейна, который — из честолюбия — взял в жены старую и зловредную ведьму, коя, однако, после брачной ночи превратилась в молоденькую и премаленькую девушку. Эту историю включила в Артуровскую легенду Сигрид Унсет в своем «Kong Artur og riddeme av det Runge Bord».

Sir Gawaine ap Lot является героем книги фэнтези «The Kingdom of Summer», написанной Джиллиан Бредшоу.

И под занавес любопытная штука: еще в XV веке можно было в замке в Дувре увидеть истлевший человеческий череп, который, говорят, некогда был черепом Гавейна.

Он — младший брат Гавейна, Агравейна и Гахериса. Честолюбивая штучка. В Камелот явился инкогнито, не желая пользоваться ничьей протекцией из-за кровного родства с уже знаменитыми сыновьями Лота, рыцарями с Оркад. Хотел, видите ли, чтобы его приняли в число рыцарей Круглого Стола за собственные заслуги. Как обычно бывает в тех случаях, когда кто-то по недомыслию не использует имеющихся связей, честолюбивый глупец попал на дворцовую кухню «посудомойкой», как сказали бы мы теперь. А зловредный сенешаль Кэй вдобавок еще всеми способами портил ему жизнь и даже навесил позорное прозвище Бомейн — Прекрасная Ручка (Beaumains), поскольку у парня действительно были белые, непривычные к черной работе руки.