Юлия Боровинская - Лисьи листы

— Слушай, а с вещами нашими что будет? Номер-то у нас только до завтрашнего полудня проплачен.

Хитч глянул на меня с насмешливой нежностью:

— Ох, балбеска, нашла о чем беспокоиться! Что там у тебя в сумке? Три пары нижнего белья? Да и они не пропадут. Ты просто Алину плохо знаешь. Как только до нее дойдет, что произошло — а кто-нибудь из альбертова молодняка наверняка разболтает — она тут же отправится в нашу гостиницу, скажет, что нам срочно пришлось уехать, и проследит, чтобы вещи переправили в камеру хранения. И, кстати, обязательно свяжется с Лао.

— А чем он сможет нам помочь?

— Да, пожалуй что, ничем… Разве что отругает во все корки, когда вернемся…

— Я согласна, — жалобно протянула я, — Пусть ругает. Лишь бы домой попасть…

Со сценическими костюмами нам пришлось помучаться. Точнее, у Хитча-то никаких проблем не возникло: первый же фрак из гардеробной сел на него, как влитой, неожиданно придав по-мальчишески тощей фигурке некую вальяжность и достоинство. А вот на мой размерчик в запасниках ресторана и гостиницы не было абсолютно ничего. Конечно, эстрадная костюмерная — это не магазин «Гулливер» — особо крупные размеры тут не предусмотрены! В конце концов мы вышли из положения, соорудив для меня из огромного куска блестящей материи нечто среднее между хитоном и индийским сари (второй точно такой же кусок предназначался для набрасывания на меня перед превращением). Нечего и говорить, что вся эта маята отнюдь не улучшила мне настроения. Легко рассуждать, что полнота — красоте не помеха, но когда вот так вот бессильно потолчешься рядом с морем красивых платьев, ни одно из которых на тебя даже впритык не налезает, хочется немедленно либо повеситься, либо лечь под циркулярную пилу и отрезать от себя ровно половину.

Скрашивала моё душевное состояние только добродушная и предприимчивая администраторша, которая ничему не удивлялась, ничем не возмущалась и была готова помочь в любом, самом сложном предприятии. Пока мы вертелись перед зеркалами, она успела сбегать к художнику, и ровно через час вход в ресторан уже украшал довольно глупый, на мой взгляд, но броский и зазывный плакат:

«Только три дня и только в нашем ресторане!

Самое загадочное из того, чего вы еще не видели!

Мечта любого мужчины: жена-лиситса: читает, пишет, считает и при этом не говорит ни слова!

Спешите видеть и завидовать!»

Карточки с буквами и цифрами решили заменить грифельной доской. Писать мне на ней было сложновато (зато номер приобретал дополнительную эффектность!), пока администратор не додумалась вставить постоянно крошащийся у меня в зубах мел в металлический футляр из-под губной помады. Вообще, конечно, писать ртом — то еще удовольствие (на досуге можете попробовать сами!), но после получасовой тренировки я научилась вполне разборчиво выводить даже проклятущие цифры «5», «8» и «9», и мы были, наконец, отпущены набраться сил перед представлением.

До начала шоу оставалось всего три часа, и от сна мы решили отказаться. Мне-то после понюшки робариса море было по колено, а Хитч, на которого экзотическая травка, к сожалению, абсолютно не действовала, выпил три чашки черного кофе и заявил, что до полуночи как-нибудь дотянет.

— Слушай, а если мы не найдем дверь за два дня? — спросила я, когда мы, наконец, остались одни, — Может, ее вообще в этом городе нет…

— Пойдем дальше.

— Куда?

— Куда-нибудь. Нам ведь безразлично направление. В крупных городах можно выступать, в деревнях я буду наниматься на разовую работу: дрова порубить, воды натаскать, трубу прочистить…

— А если мы вообще никогда не найдем нужной двери?

— Так и будем жить в этом мире. Ничего страшного — нас двое. Конечно, всегда приятно иметь под рукой запасной выход… но вот не всегда получается, к сожалению…

Ничего, — подумала я, — я уж сколько раз убеждалась в том, что дурам — счастье. Вообще, если я зачем-нибудь нужна своему миру, значит, вернусь — и скоро. А если нет… Что ж, значит, что-то очень важное ждет меня именно здесь!

Должна заметить, что мой цирковой дебют прошел с блеском. Народу в ресторан набилось столько, что мест за столиками едва хватило.

— Скучно, наверное, живут, — заметил Хитч, глянув в зал.

— Ага, без порнушки, варьете и внебрачных половых связей, — хихикнула я.

Хорошо, что страхом сцены я никогда не страдала! Правда, выступать под стук вилок о тарелки, да еще в лисьей шкуре мне никогда не приходилось, но очень скоро гости прекратили жевать и во все глаза уставились на сцену.

Если бы лисы потели, меня после этого представления, скорей всего, пришлось бы выжимать, как мокрое полотенце. Я писала на доске, тявкала нужное количество раз, носилась по залу, выполняя задания зрителей (например: взять сумочку у блондинки в очках и отдать ее лысому мужчине за передним столиком), словом, выложилась без остатка. Народ вообще реагировал довольно бурно, но больше всего мне запомнились двое мужиков за одним из ближних к эстраде столиков. Среди прочей публики они выделялись не меньше, чем африканский пигмей в скандинавской баскетбольной команде. Правда, виной тому был не столько их внешний вид (хотя всё, что на них было надето, казалось каким-то слишком новым, словно только что перекочевало на их широкие плечи с манекенов в дорогом бутике), сколько манера поведения — по-детски шумная и непосредственная. Они заходились от хохота, громко били в ладоши, стучали по столу так, что бутылки и тарелки буквально подскакивали в воздух, а один их них даже так лихо откинулся на стуле, что затрещала спинка, и официанту срочно пришлось пересаживать буйного посетителя на более прочное сидение.

Уже в самом конце нашего выступления этот самый разрушитель мебели достал из толстого портмоне какую-то банкноту и, тщательно, едва ли не высунув от усердия кончик языка, сложил ее в «самолётик», который запустил на сцену. Я совершенно рефлекторно щелкнула зубами, схватив пролетавшую буквально в сантиметре от моего носа бумажку, чем заработала новый взрыв хохота и аплодисментов.

Когда мы, наконец, раскланялись и сошли с эстрады, предоставив рабочим убирать реквизит, администратор догнала нас.

— Вы деньги забыли!

Я развернула «самолетик» и посмотрела на украшавшую его цифру.

— Пять тысяч купюр. Это много, да?

— Как вам сказать… — вздохнула администратор, — Это почти что моя месячная зарплата… а я зарабатываю по нашим меркам совсем неплохо…

— Ничего себе! — восхитился Хитч, — Ну, вот мы и при деньгах на непредвиденные расходы!

— А кто они вообще были — эти мужики? — спросила я, — Странные какие-то…

— Эти? А, это просто пысы.

— Кто?!

Администратор уставилась на нас с нескрываемым удивлением: