Юлия Боровинская - Лисьи листы

Слово «офис» как-то отрезвило меня. Еще раз с сожалением бросив взгляд на влекущую картинку, я задернула призрачную дверь и повернулась к алхимику.

— Всё. Теперь я точно согласна. Когда выходить на работу?

— Кто бы сомневался! — шевельнул он крыльями носа, — А на работу ты уже вышла. Сейчас пойдем, поднимемся подписывать всякие бумажки, потом получишь аванс и — брысь домой. Неделю чтоб я тебя не видел: приведешь себя в порядок, потренируешься оборачиваться, как следует. В двери, если вдруг увидишь, сама не суйся. И — да, кстати, запишись в автошколу какую-нибудь: права тебе скоро понадобятся. Ясно?

Чего уж тут непонятного…

Домой я решила прогуляться пешком, хотя с такой пачкой денег в сумке могла бы не только взять такси, но и, пожалуй, купить первый встречный мотоцикл. Да, похоже, права мне всяко будут нелишние…

Осенью темнеет рано. Еще толком не схлынул уличный поток спешащих с работы людей, а в домах уже начали зажигаться окна. Сумерки — любимое моё время, свет без солнца, спокойствие без тоски, прозрачная прохлада…

Примерно на полпути я забрела в сквер возле пустого бетонного русла речки. Днем там довольно многолюдно — рядом университет, но сейчас было абсолютно пусто и тихо. Я выбрала себе скамейку почище и присела выкурить сигарету. Да, кстати, и табак теперь себе можно будет позволить получше… И между прочим, пойду-ка я завтра сделаю себе маникюр-педикюр, как приличная женщина. Мне ж было велено привести себя в порядок! Или это он мои мозги имел в виду? Но на это мне не то что недели — жизни не хватит!

И тут мне нестерпимо захотелось убедиться, что всё случившееся со мной сегодня — не сон и не фантазия после прочтения очередной книжки. Я оглянулась по сторонам. Никого. Так, может, попробовать…

Оставалась одна проблема: сумка с деньгами. А вдруг кто-то появится? Я-то, положим, спрячусь… хоть вон за тем кустом. А вот с деньгами тогда придется проститься. Сунуть куда-нибудь незаметненько? Или… Куда, спрашивается, делась моя одежда, когда я в прошлый раз превратилась в лису? На другой грани кубика осталась? Отлично, вот мы туда же деньги и спрячем!

Я несколько раз обернула ремешок сумки вокруг запястья, расслабилась и попыталась вспомнить ТО САМОЕ ощущение. Как толчок куда-то… куда-то… вот!

В этот раз я совершенно не испугалась, должно быть потому, что уже знала, чего ждать. Даже запах собственной шкуры, знакомый по зоопарку, не так сильно резанул нос. Со временем я, наверное, и вовсе к нему привыкну… тем более, что вокруг есть, что понюхать, кроме себя! Сухие листья, например. Какой это упоительный, будоражащий запах! Я отчего-то вспомнила, как лет в пять осмелилась залезть в бабушкин шкаф и долго нюхала картонные коробочки с рисовой пудрой, пожелтевшие бумажные веера, пустые флаконы с воспоминанием об аромате духов, газовые носовые платочки, в которые, конечно же нельзя было ни высморкаться, ни утереть ими губы — только изящно упускать на пол из рукава, чтобы галантный кавалер кинулся поднимать… Но тот, бабушкин шкаф полнился запахами былого, мертвыми, законсервированными, а сейчас вокруг меня бурлил клубок живых ароматов, где сплеталось приятное и неприятное, сладкое и опасное. Я в восхищении вертела головой, неуклюже переступая на своих четырех лапах. А впрочем… Мое лисье тело оказалось куда более гибким и послушным, чем человеческое. Я для пробы пробежалась между деревьями, вытянув хвост, и даже попробовала попрыгать вперед и вверх. Отлично! И никакой отдышки, никакого напряжения в суставах! Кажется, впервые в жизни я поняла, что такое — быть в хорошей физической форме…

И тут послышались шаги. И ладно бы — только человеческие… Собака! Впрочем, я вовремя опомнилась и не стала ни прятаться, ни удирать. Зачем, собственно? Миг — и я уже сижу на скамейке — тетка, как тетка — тяну из пачки очередную сигарету.

Прямо на меня из-за поворота дорожки вылетел, блестя коричневой шерстью, молодой сеттер и замер в картинной позе, вытянув хвост и подогнув лапу. Следом за ним с криком: «Джош! Джош!» появилась и запыхавшаяся хозяйка.

— Не бойтесь, пожалуйста, он не укусит! — поспешно обратилась она ко мне, — Сама не знаю, что это на него нашло. Джош, нельзя, плохой пёс!

— Почему же плохой? Очень хороший! — улыбнулась я и подмигнула растерявшемуся охотнику.

Бывают недели, которые тянутся мучительно и нескончаемо, как дорога в летнюю жару через залитую солнцем пыльную площадь. Сквозь них тащишься, стиснув зубы, заранее набравшись терпения и только иногда поднимая взгляд, чтобы убедиться, что желанная цель — тенистая аллейка — почти не приблизилась. Другие недели утекают водой — вяло и незаметно, сливая один день с другим в монотонном журчании, и лишь необходимость купить новую программу телепередач вдруг напомнит тебе: да, неделя прошла.

А мои семь дней до встречи со стариком выкипели стремительно, как вода из кружки. Казалось бы, я никуда не торопилась, не суетилась, на часы поглядывала редко — и всё равно за это время умудрилась сделать больше, чем за предыдущие полгода. Я купила себе джинсы, записалась в автошколу, устроила генеральную уборку в квартире, вытянув пылесосом из углов последние следы тоски и безысходности, дважды сходила поплавать в закрытый бассейн, с наслаждением проехалась по магазинам в поисках хорошего кофе… Ну да, у меня в кои-то веки завелись деньги, а значит, целая куча мелких радостей, о которых я привыкла даже и не мечтать, внезапно оказалась в моем распоряжении.

Но главным было не это. Каждый вечер в сумерках я выходила из дома, переходила через дорогу и шла вдоль бетонного забора ботанического сада, пока, наконец, не оказывалась перед небольшой дырой, в которую вряд ли смог бы протиснуться и ребенок. Беглый взгляд по сторонам, мгновенное расслабление, толчок — и вот в моем распоряжении уже четыре лапы, хвост и огромное безлюдное пространство, наполненное деревьями и травой, красками и запахами, шелестом и шорохом. За свою человеческую жизнь я настолько привыкла быть слабой и неловкой: задыхаться на подъемах, уставать от ходьбы, бояться поскользнуться, оступиться, запнуться, что только сейчас открывала для себя радость бега, счастье напряженной работы мышц, свободу полного дыхания. В этом было что-то близкое к сексу, когда каждое движение, каждый взгляд, каждое ощущение приносит удовольствие. Я растворялась в мире, и мир радостно принимал меня — затягивающее чувство, посильнее любого наркотика…

Впрочем, я прекрасно понимала, что это ощущение счастливой новизны вскоре схлынет и станет привычным. Просто еще одна жизненная радость… Но между прочим, это ровно на одну радость больше, чем есть у обычного человека!