Вадим Климовской - Марш Обреченных. Финал

Терпения! Железного терпения!

— Разве вам не скучно в вашем дворце? — ставя ударение на "вашем", подал со своей стороны Тревор Ешкан.

Что, Фодар осени меня, они имеют в виду, говоря, "в вашем дворце"? На что, стариканы, намекают? — Илена часто задышала, чувствуя, как в груди разгорается пожар злости. — Для всего народа Лафим и государства Лафим — резиденция покойного короля Риште Лафимского священна и одноправленческая! Нет, и не будет больше в истории Лафима иных дворцов власти, ибо полномочия и традиции монаршеской иерархии священны и действительны для всех! То, что сейчас происходит грубо и незаконно, противоречит велению и святости Фодара! Посему надлежит искоренению. Если присутствующие в этих хоромах павлины еще об этом не понимают, и чего-то не осознают, то Илена в дальнейшем, скором времени постарается им это втолковать. Вытатуировать клятвенные законы верности на их старческих животах, чтобы малейшее телодвижение напоминало им о заветных истинах. Молитесь грешники!

— Скучно, — согласилась с улыбкой она.

— Поэтому, ваша милость, вы и здесь. Представьте, что вы в ложе Фодарской арены, а на манеже вместо мантикора и грифона — я, Форт и Невольч, — Форт и Юржан ехидно прыснули, извиняясь. До чего изобретателен и насмешлив Тревор? — мы выступаем и скачем, а вы… лицезреете, рукоплещете и восторжествуете нашим проказам. Неужели не забавно, ваша милость? Неужели такое развлечение вам не по душе?

Эти гадливые губы! Ехидные смешочки! Она вглядывалась в каждую черточку лица. В каждую мимическую складочку. В каждый… она представила его погибель. Она наперед знала, как и от чего, он умрет. Им весело сейчас, а больно будет потом. Ох, как больно!

Она улыбалась им в лицо, соглашаясь с дурными шуточками Тревора, а мозг думал о другом. Планировал эпизоды мести. Схемы возмездия.

В какой-то момент, мимоходом, она заметила на себе скользкое внимание Ламаса, рассеянное и слабое. Сынок Тревора страдал апатией к происходящему вокруг, он с превеликим удовольствием в точности словам отца, оказался либо в ложе Фодарского амфитеатра, либо в номере Лозанского борделя с пышнотелой куртизанкой. Но здесь, кроме осточертевших рож, перед его очами мелькало лишь одно аппетитное личико — это бледная маска противоречий Илены Лафимской. И Илена не смогла в себе отказать хоть в мимолетном удовольствии: легкий флирт с выскочкой Ламасом. На секунду их взоры встретились, и дочь короля оставила на губах игривый след коварной улыбочки, обещающей и многозначительной. И о чудо, Ламас с неподдельным удивлением, а затем изумлением заметил ее. Стал украдкой поглядывать на скучающую госпожу, ловя тонкие намеки. Возможно, он никогда бы не отважился закрутить с Иленой тайный роман, если бы она в том ему не намекнула. Скомпрометировав молодого аристократа к первым осторожным шажкам к ее сердцу. Бог весть, чего горячая голова Ламаса там навыдумывала, но младший магистр повелся и клюнул на расставленные Иленой и Рерихом удочки.

— Действительно, Тревор, а не пора ли нам обговорить идею госпожи Лафимской? Мне Ламас уши прожужжал о кампании на север, это случаем не розыгрыш?

Илена отвлеклась от ловли на живца. Кажется, родственник Ешканов Тиберий Форт подустал и хочет потихоньку закрывать сегодняшнюю встречу.

— Я предлагаю Илене самой рассказать о затее с Королевством и о союзе с Хамширом. У нее появились тайные связи с королем Илламом, не правда ли? — наседал Невольч, беря с подноса на столе сахарное, песочное печенье и отправляя его в рот, похрустывая, при этом добавляя, — перепись с секретариатом?

Чего завистники огрызаетесь, когда вам что-то не нравится? Подождите, вы еще не знаете, что вас ожидает дальше?

Илена лучезарно улыбнулась лиходеям и, поднеся ладошки вверх, над головой, три раза хлопнула.

Брови магистров приподнялись: она тоже умеет наводить эффекты.

Неторопливой походкой, значащей и имеющей себе цену, Рерих вошел, раскланиваясь уважаемым господам, неся на серебряном подносе сложенные документы. Именно те самые документы, что заставляли понервничать Юржана Невольча, Ламаса Ешкана и Ньеманна в оазисе Рульш. На подносе лежало пять карт. Адъютант услужливо склонился над сударыней, позволяя ей забрать с подноса бумаги.

— Вы свободны, Рерих!

Он поспешно исчез.

Великие умы Лафима хмурились и молчали, обиженные произведенным эффектным спектаклем. Понимая, что дальше их может ожидать более коварное зрелище. Нацеливаясь на грызотню и борьбу. Готовясь унизить и раздавить всякого, кто осмелится позариться на ихнюю власть.

А Илена трепыхала внутри и клокотала, чувствуя лавину перемен, чувствуя, как толчок изменений бурной рекой несется на резиденции Невольча, Форта и Ешкана, готовясь, смести и изничтожить рассадник интриг и мародерства. Пейте и гуляйте! Уже не долго вам осталось!

Она с предельным уважением положила на край стола карты и, не глядя на сложенные вчетверо бумажки со схемами местности, заявила:

— Взгляды короля Хамшира на ситуацию континента всегда были односторонними и предсказуемыми. Он никогда не поддерживал моего отца и не собирался прислушиваться к моим советам. Он консервативный человек и человек глубоко религиозный…

— Хамширские фанатики! — выпалил горячный Лойф Жонак.

Дуралей! Ведь ты заплатишь за свои словца!

На него посмотрели, тяжело и убийственно. И можно было не беспокоиться, Жонак заткнулся надолго.

— Поход на Мейдрин он сперва принял за шутку, но в следующем письме я их зацепила…

— Зацепили? — Юржан выпятил губу, раздумывая над услышанным. — В каком смысле зацепили? И если вас Илена не затруднит, то кого это их?

— Советников Иллама.

— Ах, вот оно что! — прошептал Тревор, буравя карты на столе.

И вас тоже! — хотелось от радости закричать ей. — Ламаса, к примеру, я тоже заарканила. Вон, посмотрите, как на меня пялится! Пожирает и раздевает… глазищами.

— Позвольте узнать, сударыня Илена, зачем вам нужен Мейдрин и Северное Королевство Людей в целом? Вы хотите кроме юга еще иметь север? — сузив глазки, поглядел на нее Тиберий Форт.

Лукавые шакалы! Когда ж это она хоть чем-то правила? Когда всю страну сграбастали вон какие лихачи!

Она соврала и, не моргнув глазом.

— Мы! Мы, господин Форт! — От тишины воцарившейся на веранде и посторонних звуков за окнами в саду, зазвенело в ушах. Плямканье Роджека Тальна, пересохшими губенками глотавшего воздух от услышанных фраз. Роджек заглатывал идею целиком, ни с кем не делясь.

— Какая дерзость! Немыслимая дерзость! — шептал пораженный Форт, в его искристых глазенках мелькали горы и горы мешков с золотом.

— Холод. И снова… холод, — пробубнил осторожный Ешкан, но план ему уже начинал нравиться.