Ольга Найдич - Охота на белочку

— Операция «Тайд или кипячение»! — внезапно крикнул прямо в ухо Миражу другой больной в черной спецназовской шапочке с прорезями для глаз и рта. — Мы идем к вам!

— Товарищ полковник, не буяньте, иначе мы вас вернем в палату, — прикрикнул Владимир и, уже обращаясь к Миражу, пояснил: — Он вообще-то мирный, только очень уж громкий. Одевал вот эту самую шапочку и полковничью шинель, звонил по домофону в квартиры и кричал «Это операция „Тайд или кипячение“! Вы еще кипятите? Тогда я иду к вам!»

— И за это его сюда?

— Да нет, никто не жаловался. Но потом он пришел в аптеку и сказал продавщице, что производит контрольную закупку спирта, а расплатиться попытался игральными картами. Та вызвала милицию, они его к нам и определили. Вот черт, уже места все заняли. Ну конечно, когда еще такой цирк приедет… Пошли на сцену, сядем в уголке, заодно и за этими, — кивок в сторону больных, — присмотрим.

Владимир с Миражом поднялись на сцену и устроились на стульях рядом с кулисами. Зал галдел так, что закладывало уши, но вскоре санитары навели порядок, и зрители кое-как успокоились. Мираж с интересом разглядывал художественно оформленный зал и не заметил, что на сцене начало что-то происходить.

— Эй, — Владимир дернул его за локоть. — Смотри, это убожество нарисовалось.

Посреди сцены действительно стоял худенький мужичок в белом балахоне. Лик его был изможден и скорбен, а глаза горели фанатичным огнем. Длинная белая борода топорщилась во все стороны, словно ею только что мыли пол. В общем, вид брат Митрандир имел самый что ни на есть респектабельный…

— А он ничего смотрится… — задумчиво протянул Мираж. — Хоть сейчас в паломничество к Святой земле…

— Друзья мои! — завопил со сцены брат Митрандир. В зале раздались поддерживающие овации. Громче всех аплодировал «хоббит», который даже вскочил с места. — Братья и сестры! Я пришел, чтобы очистить ваш разум, осветить тела и души неугасимым светом Господа нашего…

Со стороны главврача послышалось задушенное шипение. «Хоббит» тем временем подмигивал народному целителю и делал какие-то тайные знаки, на что последний старательно не обращал внимания.

— Господь послал меня помогать страждущим и убогим, исцелять больных духом и укреплять немощных. На каждого из вас зрит Господь, каждого из вас видит, ибо все мы рабы его, черви ничтожные, созданные им по образу и подобию своему…

— Эй, дядя! — Мираж и сам не понял, зачем это делает, но после последних слов мессии он вскочил и небрежной походочкой прошкандыбал на середину сцены. В зале воцарилась нехарактерная тишина. — Ты сам-то разобрал, что ляпнул?

Брат Митрандир подавился остатком проповеди.

— Вон! — неожиданно громким фальцетом выкрикнул он. — Вон отсюда!

— Ну да, ага. Счас, — Мираж вообще не любил, когда на него кричат. Особенно при посторонних людях, коих сейчас был целый зал. — Ты свою крышу когда в последний раз видел? Да тебя самого сюда надо прописать… в буйное отделение.

— Я народный целитель! — возмутился брат Митрандир.

— Ой, тоже мне, целитель! Чего ты исцелил-то, тещу от запора? Хоть кому-то из них после твоих африканских плясок полегчало? — Мираж обвел широким жестом зал.

— Уйди, безбожник, не мешай мне вершить святое таинство! — целитель взмахнул руками, то ли посылая на зал благословение, то ли посылая Миража куда подальше.

— И это ты называешь исцелением? Да так махать руками и я смогу, — Мираж шагнул вперед и театральным жестом вскинул руки.

Раскат грома потряс стены зала, от ослепительной вспышки перед глазами у людей поплыли разноцветные круги. Окружающий мир завертелся неоновым вихрем, замелькал, мерцая и переливаясь… и как-то резко и сразу успокоился.

Мираж ошарашенно огляделся, вжимая голову в плечи. «Е-мое, че ж я сделал-то?» — пронеслось у него в голове. Рядышком на полу что-то зашевелилось — брат Митрандир поднимался с колен, истово крестясь. Узрев Миража, он бросился к нему и обхватил за ноги.

— Отец… Отец святой! Благослови раба твоего недостойного…

— Эй, отстань, — не на шутку перепугался Мираж, вырываясь. Однако народный целитель оказался необычайно приставучим и отцепляться не хотел. — Ты че, голубой? Че за колени хватаешься? Да отпусти ты меня, в самом деле! Не слюнявь джинсы, я их вчера стирал!

— Парень, ты что натворил? — главврач схватил Миража за рукав.

— Не знаю… не я это… Помоги лучше от этого озабоченного отбиться.

Объединенными усилиями они кое-как оторвали брата Митрандира от ног Миража и отправили пастись вглубь сцены.

— Ну ничего себе у вас тут спецэффекты, — пробормотал Мираж, разглядывая потолок. — А не боитесь, что пациенты ваши испугаются и выкинут что-нибудь нехорошее?

— Какие спецэффекты? — Владимир почти испуганно посмотрел на Миража. — Слушай, как тебя… Глюк… я не знаю, что это было… но посмотри туда, — он указал на зал. Мираж обернулся.

В общем-то ничего особенного не было. Люди сидели на своих местах так же, как и раньше. Вот только… у парня с плюшевым пауком глаза сияли ярче, и он, бросив игрушку на пол, разговаривал со своим соседом. «Полковник» стянул с себя маску и деловито поглядывал на часы, чего-то ожидая, а «хоббит» поджал ноги, недоуменно шаря под креслом в поисках ботинок.

— Они… — начал Мираж, боясь сказать то, что подумалось.

— Я не могу сказать… надо их обследовать, — Владимир смотрел на парня чуть ли не со страхом. — Профессор! Иван Алексеевич!

Пожилой человек в сером костюме подошел к ним.

— Профессор, вы видели?

— Владимир Михайлович, этого не может быть.

— Но вы видели?

— Вы хотите сделать заявление для прессы? — подкатился к ним молоденький журналист, явно не местный. — Как вы считаете, это была фальсификация или настоящее чудо?

— Без комментариев, — сердито прикрикнул на юношу Иван Алексеевич. — А вы, молодой человек… откуда вы здесь взялись?

— Пришел… с ним вот… — Мираж ткнул главврача. Тот торопливо кивнул.

Профессор очень внимательно посмотрел на Миража.

— Послушайте, молодой человек, а что вы сейчас сделали?

— Да я ничего такого… — начал было оправдываться Дмитрий, но его уже не слушали. Вокруг щелкали фотоаппараты, что-то наперебой рассказывали друг другу бывшие пациенты, весь мир которых перевернулся в одно мгновение, а вдоль стены к нему уже пробирался бочком, точно сердитый краб, репортер местной газетенки, из клешней которого еще никто по собственному желанию не уходил.

Вот тут-то Мираж и понял, что он ПОПАЛ…

Из дверного проема дуло. По комнате тихо летал пепел, шуршал обуглившиеся обои, да в углу сиротливо жались друг к другу две черные кошки с подпаленной шерстью.

— Тир, — глотая слезы, Лара бросилась к лежащему на полу бездыханному телу. — Тир, пожалуйста… Пожалуйста, пожалуйста…