Мария Филиппова - Гшер. Части неделимого

Ровно, по числу сделанных мною шагов, семь раз поднимался и опускался посох, и столько же раз тело Бельмена вздрагивало в ожидании расправы. Остановившись всего в метре от задрожавшего старика, я в очередной раз подняла орудие запугивания. Комната наполнилась уже знакомым низким гулом, наконечник неумолимо стал приближаться к полу и тут Бельмен не выдержал: рухнул на колени и опустил голову. Известный с древних времен церемониальный жест признания собственной вины и раскаяния вышел у него как нельзя натуральнее. И спустя всего мгновенье оглушающей тишины, профессорская толпа, шурша одеждами, в едином порыве повторила этот жест признавая полное и безоговорочное поражение.

Собственно, такой командной реакции, я, признаться, не ожидала. Понимаю еще запугать одного не в меру самоуверенного профессора, но чтобы всех и сразу? Не-е-ет, это слишком.

Причина выяснилась, стоило только мне повернуться: в дверях, покрытых колючими иглами льда, стоял внешне абсолютно спокойный Ювентаний в образе Личного Волшебника Его Императорского Величества. Ни единой эмоции на лице не проглядывалось, но вот глаза… я поспешно моргнула и потупила взор, только бы не видеть тех изумрудно-зеленых всполохов ярости, окружающих чуть сузившийся вертикально зрачок.

Да уж, с такой-то группой поддержки за спиной, удивительно как меня еще не оглушили стенаниями на тему прощения. Ах нет, как же я могла забыть: страх, он же отнимает речь. Зато резко пробуждает в людях такие редчайшие явления как: совесть, покаяние и инстинкт самосохранения. Больше чем уверена — именно последний и проявил себя больше всего. И это очень даже хорошо, в ближайшие годы вряд ли кто из бунтовщиков захочет повторить попытку. Жаль только, что длительность спокойного времени будет определяться как раз величиной этого самого инстинкта.

— Господин Глава, — эмоции в голосе дяди, когда он произносил это незатейливое обращение, были какими-то не позитивными, мне почему-то стало жутковато, — нам необходимо поговорить. Магистра Вирлана это дело так же касается. — Таний не стал покидать зал, прекрасно понимая, что подобным пренебрежением уничтожит весь эффект постановки. Будучи автором множества аналогичных спектаклей и ценителем хорошо поставленных политических сцен по сути больше напоминающих аферу, он дождался пока мы с Вирланом приблизимся вплотную, и только тогда шагнул прочь из-под купола замерзших обрывков чар и частиц воды.

Стоило только нам покинуть угнетенное общество, как выяснилось, что дядя вовсе и не собирался умиротворяться. Наоборот, ледяная аура самоконтроля все больше давила на меня, я скосила глаза и с удивлением заметила, что посох, выданный мне Вирланом для наибольшей натуральности, был покрыт тонкой искрящейся коркой. Моя светлость искренне не понимала что же могло так разозлить Мага. И только я набралась смелости уточнить данный факт, как из-за поворота вышла Съенна. Блондинка удивленно замерла, вперилась взглядом сперва в Вирлана, потом перевела внимание на меня и, смущенно покраснев, томным голосом произнесла:

— Господин Глава, могу я поговорить с вами наедине?

Маска скрыла мой хищный оскал, и только я собралась кивнуть, как Вирлан, видимо осознав, что если кому и придется общаться с этим созданием так это исключительно ему, нахмурил брови и сурово произнес:

— Некогда господину Главе с обычными студентами общаться. Все ваши вопросы может решить комендант. — И буквально вцепившись в мой локоть, потащил в ближайший кабинет.

— Но как же… — Неуверенно моргнула Съенна. — Я же необычная… я же…

Дослушивать что же она там за "же" мы не стали. Тяжелая дверь глухо стукнулась о косяк, звонко щелкнул замок, и я оказалась прижатой к двери. Недобро прищуренные глаза дяди казалось, заполнили все видимое пространство, стальная хватка его руки на моем горле как-то вмиг устранила всю веселость. Я беззвучно пискнула и дико пожалела, что не могу так просто развеять заклинание немоты Вирлана. Для этого необходимо было сосредоточиться, а в такой обстановке это как-то не получалось.

— Так-так-так. — Угрожающе произнес Таний, нависая надо мной. — И кого же ты обрядил в свою одежду, Вирлан? И где моя племянница?

— Ювентаний, убери руку. Не думаю, что ей это понравится. — Посоветовал Вирлан, на всякий случай, отступая подальше.

Дядя прищурил полыхающие гневом глаза, и моя маска испарилась. В следующий же миг злость во взгляде Тания исчезла, уступив место усталости. Разжав ладонь на горле, Маг взъерошил мои волосы и, прикрыв глаза, бесцветно произнес:

— Дети, с вами никаких нервов не хватит.

— Не стоило так волноваться, Ювентаний. — Осторожно произнес Вирлан. — Я же сразу сказал, что все обошлось.

Удобно устроившись в кресле хозяина кабинета и окинув меня внимательным взглядом, дядя ровно произнес:

— Если все обошлось, то какого демона я её не чувствую?

— Это…

Та-а-ак, а братец-то занервничал. Значит, про печать дядя ничего не знал, и вероятно, узнать не должен был. Ох, какие перспективы открываются передо мной! Оказывается, незачем было придумывать месть, достаточно всего лишь сделать следующее:

— Возможно из-за этого, дядя. — И я позволила Танию самым тщательнейшим образом изучить печать.

— Вирлан, — устало позвал Маг племянника, который изо всех сил старался слиться с обстановкой, — ты хоть иногда думаешь, что творишь?

Вот-вот, мне тоже интересно.

— Ничего же не произошло. — Поспешно заверил Вирлан, отодвигаясь еще дальше.

— Твое счастье, недоумок. — Рыкнул сквозь сжатые зубы Таний и уже куда мягче обратился ко мне: — Велария, подойди.

Чтобы избавить меня от клейма Магу потребовалось всего одно прикосновение. Запахи, цвета и звуки нахлынули одновременно, тело, стягиваясь в единый узел судороги, пропустило сквозь себя магию, скинуло осколки чужого колдовства, и только очистившись от подобного мусора, обессилено замерло на полу. Под голову мне подложили скомканную мантию Ювентания, на лоб легла холодная рука, и я блаженно улыбнулась. Да, было больно, да, было противно, когда приставшая пыль разрушенных чар сгорала в пламени моей магии, но это было совершенно! Вновь чувствовать свои силы в полной мере, ощущать весь спектр чувств…. будь я немного злопамятнее, я бы голыми руками придушила Вирлана, за то, чего он меня лишил. Всего два дня, а кажется, словно годы прошли с тех самых пор, когда я в последний раз чувствовала ленивое ворчание огненной стихии глубоко внутри.

— Я не думал…. — Судорожно задыхаясь, начал Вирлан. Его охрипший голос лучше всяких слов раскрывал, какие именно впечатления только что пережил Маг. Хотел развивать связь? Вот и получил все радости подобных уз.