Веда Корнилова - Эрбат. Пленники дорог

— Да.

— А почему тогда тебя называют Лия? Уменьшительное от имени Лиана, если мне не изменяет память, не Лия, а Лиа.

— Тебе-то какая разница?

— И все же?

— Мне больше нравится имя Лия. Только вот тебе до всего этого какое дело?

— Да, вообще-то, никакого… Просто хотел знать твое полное имя…

— Вот теперь знаешь. Что дальше?

— Ничего…

И хорошо. Может, хоть сейчас замолчит. Увы, его молчание длилось недолго. Не прошло и минуты, как он снова заговорил:

— Эй, цыпа! Лиана — это что, плющ?

— Чего? — меньше всего я ожидала услышать нечто подобное. Он что, решил в очередной раз посмеяться надо мной?

— Я всерьез спрашиваю. Знаешь, Лиана — это очень редкое имя. Его нечасто даже аристократкам дают, а чтоб так называли простолюдинку!.. Во всяком случае, женщин с таким именем я еще не встречал.

— И что с того?

— Да как сказать… Знаешь, как-то судьба закинула меня в южные леса. По сути, это были непроходимые страшноватые джунгли. Кое-где дорогу в тех зарослях нам проходилось прорубать — иначе было и шагу не сделать… Многие из растущих там деревьев были оплетены лианами, а с других деревьев они, эти самые лианы, свешивались… Вот я и думаю: это растение — лиана, его можно назвать плющом, или нет? Да сейчас речь не о тебе, а об этом растении…

Он что, издевается? Или фантазия кончилась, умнее ничего придумать не мог? Да нет, взгляд серьезный, не похоже, что шутит. Может, это он спросонья? Или заболел? А может, бредит? Впрочем, от него всего можно ожидать. Ладно, попробуем ответить без грубости.

— Не знаю. Но раз, говоришь, обвиваются вокруг деревьев… Значит, можно. Наверное, лиану можно назвать плющом. А может, и нет… Скорее всего, нет. Может, лиана — это просто кустарник, а может, еще что-нибудь… В общем, вопрос не ко мне. И вообще, что за чушь ты спрашиваешь?!

— Понятно. — Кисс снова прилег на лежанку, и я услышала, как он выдохнул — Нырок, ну ты и сукин сын…

О чем это он? А, замолк, и хорошо! Только бы больше ничего не говорил. Мне и без него есть о чем подумать. Ну, Эри!.. Пришла, всю душу мне перебаламутила… Теперь быстро не успокоишься…

Отчего-то мне в ту ночь не спалось. Сердце будто что-то предчувствовало… Во всяком случае, когда посреди ночи раздался шум, я не удивилась. Помнила, о чем вчера говорили стражники: сегодняшней ночью должны отправить на каторгу последних осужденных из числа тех, кого не успели отправить вчера. Голоса стражников, выкликающих имена, лязг открываемых замков, скрип дверей, ругань заключенных… Все, как вчерашней ночью…

Распахнулось узкое окошко на решетке, через которую мне каждый день подавали еду.

— Вытягивай руки!

— Что? — в растерянности от услышанного я удивленно уставилась на стражника, стоящего за моей решеткой и держащего в руках пару ручных кандалов.

— Тебя — на отправку! В сопроводительных бумагах сказано: ты отправляешься сегодня, вместе со всеми, и в кандалах! Да мы б тебя все одно по-другому и не выпустили… Руки давай!

— Это какая-то ошибка! Меня не могут отправить! Правитель…

— У нас тоже приказ за его подписью, где четко и ясно указано, кого и куда отправить! Не просто так людей сдаем, а поименно! Давай руки, не тяни время…

— Да послушайте же…

— Если чего не так, то в дороге старшему из сопровождающих объяснишь! Мы люди маленькие! С каждым отдельно разбираться не будем! Долго я еще стоять буду?

— Но…

— Слушай, девка, хватит разговоры разговаривать! Вас еще вон сколько осталось! А время меж тем идет!.. Сказано — на отправку, так хошь — шуми, хошь — не шуми, а все одно отправят, нравится это тебе, или нет! Мы — народ служивый, подневольный. У нас приказ, и мы его исполняем. Так что давай руки. Без кандалов тебя все одно из камеры не выпустят. Так в приказе сказано. А будешь шуметь — таким мы кандалы и на ноги надеваем.

Только этого мне еще не хватало — кандалов на ноги! Ладно, пусть будут закованными только руки… Ничего не понимаю… А ощущения очень неприятные, когда на твоих запястьях защелкивается холодное железо. Да и тяжелые они, эти железки, как оказалось! И все-таки, что случилось? Вон, и Кисса вывели из его камеры, и у него тоже кандалы на руках. Странно, над ним же еще суда не было…

На выходе заключенным связывали руки, оставляя большую петлю, а потом соединяли всех через эти петли на один толстый просмоленный канат, примерно так же, как рыбешку насаживают на кукан. Да, так в дороге вряд ли убежишь! Самое интересное в том, что в кандалах были только я и Кисс; всех остальных связали простой веревкой. За что, интересно, нам такая честь?

По пустынным улицам ночного города, в сопровождении стражников, растянувшись длинной цепью, колонна заключенных шла к гавани. Все еще не закончилось время белых ночей, и на улицах было светло. Редкие прохожие, попадавшиеся на нашем пути, останавливались, и провожали нашу колонну любопытными взглядами. Да и в тех домах, что были на нашем пути, кое-кто из местных жителей, услышав шум на улице, выглядывали в окна. В общем, зрителей хватало. Некоторые даже покрикивают нечто нелюбезное… А смотрят прямо как на зверье какое! Ну да, развлечение себе нашли! Хотя обывателей понять можно: не каждый день подобное зрелище увидишь — душегубов пойманных на каторгу отправляют! Так, мол, им, злодеям, и надо — не будут разбойничать! Без них в столице куда спокойней будет, а не то развелось всякой дряни, скоро по улицам не пройти будет!.. Лезет и лезет в столицу всякая грязь…

Жадно глядящей толпы по обоим сторонам дороги не было — и то хорошо! Но все равно неприятно… Так и вспомнишь поговорку — от тюрьмы, да от сумы не зарекайся… Непонятно — что случилось? Что произошло? Мне же Правитель дал помилование! Тогда отчего я здесь, среди тех, кого гонят на каторгу? Да еще и в кандалах? Еще раз осмотрелась. Да, так оно и есть: кроме меня и Кисса железа ни на кого не было надето. Пока что я ничего не понимаю…

Я еще в застенке слыхала, что нас должны отвести на пристань. Есть в столице такая, где и торговцы товары разгружают, и там же находится пункт сбора и отправки заключенных. Именно там осужденных грузят на корабли и отправляют туда, где, по определению суда, они должны отбывать наказание. Но это тех, кто признан виновным, а меня же помиловали! Через пару дней и вовсе должны были выпустить! Наверняка что-то в бумагах напутали, раззявы, не иначе! Впрочем, гадать не имеет смысла. Кричать и доказывать ошибочность моего присутствия здесь сейчас, по дороге на пристань, тоже не имеет смысла. Меня просто никто не станет слушать. Ладно, подождем, может быть там, при посадке на корабль, эта ошибка разъяснится сама собой. Хотя не знаю…

Во всяком случае, я покинула каменные стены тюрьмы, в которых было так тяжело, и здесь, на воздухе, мне хотя бы куда легче дышится. Только вот тучи на небе снова собираются, и ветерок дует весьма не слабый, но это все такие мелочи! Вон, и дождик мелкий стал накрапывать… Главное — я снова могу видеть небо над головой! Как же это, оказывается, хорошо! Если б еще не эти кандалы на руках, то жизнь вообще была бы прекрасна. Ничего, с этим недоразумением, с тем, что меня отправляют на каторгу, я разберусь чуть позже…