Веда Корнилова - Эрбат. Пленники дорог

Было решено: к реке спускаться не будем. Хотя это и был самый лучший выход, но мало ли что… Кисс предложил пойти лесом, на восход солнца. Он непонятным мне образом умудрялся ориентироваться в этой чащобе. Так что куда нам следует идти — в этом вопросе я целиком полагалась на мнение Кисса.

Тем не менее было очевидно, что места, где мы оказались помимо нашей воли, совсем не обжиты людьми. Или же что люди здесь очень давно не показывались. Это было понятно даже мне, хотя окружающий нас лес казался мне чуть ли не книгой за семью печатями. Кисс уже на третий день нашего пребывания в этом лесу сказал мне, что за все дни блужданий он ни разу не видел следов человека. То есть люди здесь, наверное, иногда бывают, но никак не скажешь, что они заглядывают сюда часто. Во всяком случае, создавалось такое впечатление, что лес остался нетронутым с древних времен. Ни старых кострищ, ни ловушек на животных, никаких тропок, кроме звериных… Настоящая глухомань, совсем не обжитая людьми. Конечно, если бы рядом не было Кисса, то, признаю: мне одной отсюда никогда не суметь выбраться.

Первые дни мы с ним по-прежнему то и дело ссорились по каждой мелочи, цеплялись друг к другу по всякому пустяку. Однако постепенно стали смягчать разговоры, перестали затрагивать неприятные темы. Понемногу сглаживались шероховатости в наших неприязненных отношениях. Кисс меньше язвил, да и я лишний раз старалась придерживать язык. Мы были похожи на бывших врагов, волей судьбы вынужденных существовать вместе. Эти самые бывшие враги приглядывались друг к другу, но не переступали определенную черту в своих отношениях. Почему? Чтоб в будущем не иметь друг перед другом никаких обязательств. И потом: если у мужика есть голова на плечах, то связываться с эрбатом он не станет ни за что на свете.

Кроме того, нам была понятна простая истина: чтоб выбраться отсюда, нам надо откинуть прочь все прошлые обиды и постараться понять друг друга. Не знаю, получалось это у нас, или нет, но ругались мы куда меньше, чем прежде.

Густой лес с высокими деревьями, где временами было сложно пройти, не повредив ноги, постепенно стал меняться. Бурелом то и дело перебивался невесть какими болотинами с густым кустарником, которые нам приходилось долго обходить. Вскоре мы заметили, что на нашем пути появляется все больше и больше сырых мест. Про полчища комаров и прочую летающую дрянь, в несметном количестве обитающую в этих сырых местах я уже не говорю — от них просто не было житья. Располагаясь на ночь мы вынуждены были, несмотря ни на что, раскладывать костер, причем жечь приходилось ветки и сырую древесину, чтоб дымом отгонять вездесущих комаров. Обычно костер тлел всю ночь, разгоняя не только до смерти надоевших комаров, но и то и дело попадающихся на нашем пути зверей.

Для меня было с самого начала нашего пути по лесу было весьма любопытно увидеть, как для появления огня Кисс пользуется странным стеклышком, выпуклым с обеих сторон. Я это стеклышко видела у него и раньше, когда обшаривала карманы в тщетной попытке отыскать в них хоть нечто из того, чем можно заплатить за переклад. Тогда оно, это стеклышко, не привлекло моего внимания. Так, обычная ненужная безделушка, которые многие таскают с собой по привычке, или непонятной забывчивости. У Кисса тогда тоже в карманах отыскалось немало непонятных и ненужных вещиц, не представляющих из себя, на мой взгляд, ни малейшей ценности. Как оказалось, я была неправа в отношении того, что многие мужчины таскают в карманах никому не нужный мусор. В солнечные вечера именно при помощи этого стеклышка Кисс зажигал огонь.

А когда небо было затянуто тучами, или солнце уже ушло с небосвода, то он умудрялся высекать огонь при помощи двух совсем небольших темных камешков, размерами не превышающих ногтя большого пальца. В моем родном поселке тоже пользуются камнями для высекания огня, да вот только по размеру они куда больше этих крохотулек, да и не сразу с них, бывает, сумеешь зажечь огонь. А тут поднесешь два камешка друг к другу, чиркнешь один о другой — и готово, вылетает огненная искра! Как позже рассказал мне Кисс, такими стеклышками и камнями пользуются жители дальних пустынь. Правда, если такие выпуклые стеклышки (их Кисс называл линзами) можно купить на многих южных базарах, то вот те небольшие камешки для высекания огня, что имеются у него — это, как оказалось, редкость, и стоят такие камушки весьма дорого. Но зато они безотказны в любое время года и в любую погоду.

Но гораздо хуже комаров было другое. Еще не пришло время грибов, да и ягод на нашем пути отчего-то попадалось совсем немного. Несколько раз мы набредали на земляничники, да еще кое-где на болотистых местах росла морошка. Ягоды — это, конечно, неплохо, хотя на их сбор мы и тратили немало времени, но желудок требовал чего-то посущественней. Если бы не Кисс, то кроме все тех же ягод, да еще кислицы, я б ничего не отыскала. Пару раз на болотинах он умудрялся добывать уток, выкапывал на сырых болотах длинные корни ползучих растений, в лесу умудрился добыть глухаря… Еще несколько раз, когда мы останавливались на ночевку, он уходил, а когда возвращался, то приносил с собой непонятное, хотя в готовом виде довольно вкусное мясо. На мой вопрос — что же это такое? он лишь насмешливо посоветовал мне не интересоваться этим вопросом, а не то, мол, есть не буду. Я благоразумно умолкла, и в дальнейшем снова спрашивать что же такое мы все же едим, не решалась…

Что еще явилось для меня весьма неожиданным, так это то, что Кисс сам, лично, готовил все добытое им на костре, не допуская меня до этого, казалось бы, женского, дела. Отдыхай — отрезал он тоном, не терпящим возражений. Я, дескать, к дорогам и долгой ходьбе человек привычный, а ты нет. Вот и береги силы, восстанавливай их после болезни… Вначале я терялась — как же так? а потом привыкла, тем более, что Кисс управлялся с приготовлением еды не хуже любого повара. И готовил хорошо, хотя каждый раз и подтрунивал беззлобно над собой — за вкус, мол, не ручаюсь, но горячо сделаю… Причем он успевал все: и управиться у костра, и отыскать воду, и нарубить лапника на ночь.

В определенном смысле он, конечно, был прав: я просто валилась с ног от усталости, особенно в первые дни. Засыпала сразу же, стоило мне только прилечь, причем это случалось даже днем, на коротких привалах, когда мы останавливались передохнуть. В таких случаях Киссу приходилось долго расталкивать меня, чтоб идти дальше. На ночевках я уже без разговоров придвигалась поближе к своему спутнику, укладывала голову ему на плечо и моментально засыпала. Через несколько дней я втянулась в нелегкую дорогу по лесу, и перестала так уставать. Стало находиться время и появляться силы для разговоров. Поздними вечерами, сидя у дымного костра, Кисс рассказывал о тех дальних, неведомых мне странах, куда его заносила жизнь, о людях, с которыми его сводила судьба. Рассказчиком он оказался замечательным, причем слушая его веселые, немного ехидные (как же без того!) повествования, я впервые за многие дни смеялась от души. А ночами я привыкла спать, прижавшись к нему. Так было теплее да и спокойнее…