Вера Семенова - Чаша и Крест

Мы с Бэрдом придерживали Жерара, дико вращавшего глазами, все еще не верившего, что его главное оружие ему не подчиняется.

Наконец Рандалин повернулась и пошла одна прочь от всех нас, так и не подойдя ни к кому, в другую сторону портовой улицы. Длинный подол великолепного платья волочился по пыли, но она шла, не подбирая его, чуть сгорбившись.

Неожиданно я понял, что какова бы ни была пропасть между Крестом и Чашей — что-то нас все-таки объединяло. Мы все, не отрываясь, смотрели в затылок уходящей Рандалин.

— Приветствую вас, Великий Магистр. Пусть Чаша не иссякает до скончания веков.

Гвендор произнес это традиционное приветствие на безупречном орденском языке. "Правильном" варианте, принадлежащем чашникам.

— Хм… — Скильвинг неопределенно махнул рукой в его сторону. — Ты что, хочешь, чтобы я в ответ сказал: "да сияет вовеки Крест над Эмайной, славной своими землями?"

— Вряд ли я вправе требовать этого от вас, милорд Хэрд. Во-первых, я ваш гость, а во-вторых, Эмайны больше нет.

Скильвинг сел, и тогда Гвендор тоже опустился напротив него, за тот самый столик, за которым они только что сидели с Рандалин.

— Ты изменился, — сказал наконец одноглазый колдун. — Великий Магистр, кто бы мог подумать.

— Изменился по сравнению с чем?

— Свои легенды ты оставь для Рандалин. Бедная девочка, никогда бы не мог подумать, что она такая доверчивая. Или она просто верит в то, во что сама хочет верить?

Гвендор опустил взгляд.

— Я сам уже не рад, что затеял все это. Но тогда я думал, что мы скоро расстанемся. И что я приложу все усилия, чтобы она больше меня не увидела.

— И кого ты думал обмануть? Свою судьбу? Все-таки ты не очень умный человек, Бенджамен де Ланграль. Как начал играть в какие-то свои игры, еще при покойном Джориане, так и не можешь остановиться. Мистификатор, тоже мне.

— Вы именно это и хотели мне сказать наедине?

— Странно, — продолжал Скильвинг, не обращая особого внимания на его слова. — Я никогда не думал, что ты станешь одним из нас. Я видел в тебе зачатки силы, но совсем немного. В ней их было гораздо больше. Откуда же все взялось? Правда, говорят, сила пробуждается в моменты сильных переживаний. Или мучений.

— Значит, мне есть за что благодарить Рудрайг.

— Благодарить? Ты не считаешь силу проклятием?

— Пока нет, — честно сказал Гвендор. — Я никогда не употреблял ее во зло.

Скильвинг внезапно закрылся рукой, но было видно, как страшно исказилось его лицо.

— Ты жесток, Великий Магистр.

— Простите. Я… не хотел. Я вижу, что вы это сделали всего один раз, и то не ради себя.

Скильвинг медленно отнял от лица скрюченные пальцы.

— Если бы ты знал, ради кого, ты не читал бы мне проповеди.

— Я могу что-нибудь для вас сделать?

Несколько мгновений Скильвинг разглядывал его, откинувшись на спинку стула. Он стал почти прежним, и глаз горел таким же пронзительным светом.

— Ронану повезло больше, чем мне, — сказал он наконец. — Странно, но в итоге он оказался победителем. У него есть преемник, который может сделать Орден Креста великим. А я продал свою душу… а что будет с Чашей после меня?

Гвендор горько усмехнулся.

— Какой из меня Великий Магистр? Ему положено в первую очередь думать о благе Ордена. А я думаю… только о ее благе.

— Самые важные дела для своего Ордена я совершил, зная, что больше никогда не увижу ту, которая была мне дороже жизни. А что касается блага Рандалин… то докажи, что ты о нем действительно думаешь.

— Что вы имеете в виду?

— Что ты собираешься делать? Увезти ее с собой? И кем она будет? Наложницей Великого Магистра? Обреченной вечно болтаться по морю? Или ты повезешь ее в Ташир, под пули горцев? Не уверен, что Фарейра будет рад вас принять. Это пока твой пучеглазый приятель относится к ней с некоторым уважением. Но скоро она превратится в мишень для его постоянных насмешек. В вашем ордене женщина всегда была только орудием временнего удовлетворения, разве не так?

— Не могу отрицать.

— Разве вы сделаете исключение для одной, гордой и рыжей, тем более что она из враждебного Ордена? Разве твоим воинам не доставит удовольствие ее сломать?

— Пока я жив, этого не будет.

— Тогда они прогонят вас вместе. У тебя очень странное представление о ее благе — думать, что она должна вместе с тобой бродяжничать по дорогам. Еще надо найти дороги, где вас будут принимать хотя бы равнодушно. Это точно ни Круахан, ни Ташир, ни Айна. А главное, пойми — здесь ее дом, ее любят и ловят каждое слово. А она не похожа на других женщин тем, что не привыкла подчиняться. Она привыкла, чтобы подчинялись ей. И у нее хорошо получается отдавать распоряжения. Здесь она на своем месте. А ты хочешь лишить ее всего этого? Ради чего?

— Ради временного удовлетворения, — хрипло сказал Гвендор.

— Я рад, что ты начинаешь меня понимать.

Скильвинг наклонился вперед, словно пронзая собеседника глазом.

— Поверь, что ваши дороги навсегда разошлись не тогда, когда гвардейцы утащили тебя в Рудрайг, а ее — к Моргану. А тогда, когда ты очутился у крестоносцев и сделал там карьеру. И ты еще говоришь, что тебе не за что проклинать свою силу.

Гвендор выпрямился. Его лицо медленно "закрывалось", особенно со стороны шрамов, становясь прежним — холодным и презрительно-равнодушным.

— Какого поступка ждет от меня Великий Магистр Чаши? Чтобы поверить, что я действительно думаю только об ее благе?

— Ваши раненые почти все уже могут стоять на ногах. На кораблях поставили новые паруса. Я сам попрошу совет старейшин снабдить вас дополнительными запасами воды, сушеных ягод и мяса. Бесплатно.

— Щедрость Чаши не знает границ. А если я откажусь уехать? Или все-таки возьму ее с собой?

— Что же, — Скильвинг поднялся, тяжело оперевшись о стол. — Ничем не могу вам помешать.

Он направился в ту же сторону, куда ушла Рандалин, налегая на палку.

— Один раз душу я уже продал. — сказал он, обернувшись через плечо. — Значит, второй раз мне это будет сделать уже легче и не так страшно. Ты видел пожар на своем корабле, Великий Магистр? В тот день, когда на твоем лице появилось это несмываемое украшение? Было бы грустно, если бы ваш только что отремонтированный флот постигла столь же печальная судьба.

Мы стояли на мостках, неподалеку от того места, где я увидел Рандалин, подплывая к валленской гавани. Только тогда море было почти чистым, а сейчас в миле от берега гордо выстроились все наши корабли с развернутыми парусами — с одной стороны, ждали Великого Магистра, с другой стороны, демонстрировали Валлене свою вновь приобретенную мощь. Жерар предлагал напоследок выстрелить из пушки, так чтобы ядро влетело в окно магистрата. Гвендор только скользнул по нему внешне равнодушным взглядом, но Жерар потом признавался, что он испытал нечто похожее на то, когда Скильвинг на несколько часов лишил его речи.