Вера Семенова - Чаша и Крест

Он подобрал со стола маленькую, чуть коптящую лампу и побрел к двери, видимо ведущей на лестницу.

— И вы что, просто так откроете дверь, Хейми? — спросила та, кого он назвал Женевьевой, широко раскрыв глаза. — Возьмите хотя бы мой кинжал.

Хейми мягко покачал головой.

— Ты слишком много времени проводишь с оружием. Неудивительно, что потом ты скрываешься от всех, вот уже второй раз. Если бы ты меня послушала…

— И стала бы больше времени проводить здесь с книгами? — перебила его рыжая девушка. — Я их уже почти все прочитала.

— Ты совершенно напрасно так пренебрежительно относишься к слову, — серьезно сказал синеглазый отшельник. — Только тот, кто до конца постиг слово, может править миром.

Женевьева фыркнула, слегка приподняв верхнюю губу. Ее взгляд, устремленный на Хейми, был странно смешанным — в нем сквозило легкое покровительство и смутная зависть.

— Ну как знаете, — сказала она, вновь опустив глаза к книге, но не выпуская из ладони эфеса. — Если вас убьют там внизу, я по крайней мере обещаю за вас отомстить.

Хейми усмехнулся, глядя на склоненную рыжую голову. Недавно высохшие, кое-где еще темноватые от воды пряди касались страниц, и огонь камина подсвечивал их так, что они казались сделанными из раскаленной меди.

"Не знаю, благодарить мне или проклинать тебя, Хэрд, — подумал он, — за то, что ты прибавил в мою жизнь беспокойства о твоем сокровище, но совсем неприятным это занятие назвать нельзя".

Он медленно поковылял вниз по лестнице, то и дело восклицая в ответ на особенно решительные удары в дверь:

— Я уже иду, сударь! Не стучите так сильно, имейте терпение!

Наконец он отодвинул тяжело заскрипевшие засовы, и стоявший за дверью упал внутрь, схватившись руками за притолоку. От воды, потоком струящейся с его плаща и полей шляпы, на полу мгновенно образовалась лужа. Стучавший снял шляпу и попытался вежливо взмахнуть ею, отчего брызги полетели на камзол Хейми, стоявшего на ступеньку выше.

— Прошу простить меня за вторжение, сударь, — сказал он, ясно улыбнувшись. — Но мой конь уже не мог скакать дальше. Я не смею нарушать ваш покой, но, может быть, у вас найдется чулан или конюшня, где мы могли бы переждать до утра?

Хейми внимательно смотрел на него, опершись о перила и приподняв лампу в правой руке. Путник был молод — не старше двадцати трех — двадцати четырех лет, и замечательно красив, причем это была мужская красота, которая сразу располагает к себе. Исключительно правильные черты лица, лишенные, впрочем, всяческой слащавости, часто озарялись настолько заразительной улыбкой, что невольно хотелось улыбнуться в ответ. Он выглядел безупречно, несмотря на прилипшие ко лбу темные волосы, безнадежно отсыревший камзол — из весьма дорогой ткани, как успел подметить Хейми, и мокрые следы, которые он оставлял повсюду.

— Разве я похож на человека, который оставляет промокших путников мерзнуть в чулане? — хмыкнул Хейми скорее добродушно, оглядывая незнакомца с ног до головы. Вначале слишком богатый арсенал оружия за его поясом заставил Хейми слегка забеспокоиться, но вряд ли этот человек был из погони Ваан Геергена. Скорее всего он был просто бывалым путешественником. — Тем более что ни конюшни, ни сарая у меня все равно нет, только одна комната наверху, если вас это устроит.

— Если в этой комнате есть камин, — весело сказал путник, — то я буду вечно молить небо о милости к столь гостеприимному хозяину.

— В этой комнате есть не только камин. — чуть сухо сказал Хейми. — Там еще есть девушка, моя… хм, дальняя родственница, ее тоже застиг дождь. Если вы обещаете вести себя учтиво и не донимать ее расспросами, я готов пустить вас.

Молодой человек изобразил самый учтивый поклон, на который был способен на тесной лестнице.

— Обещаю вам, сударь, что буду образцом благопристойности. К тому же на данный момент я не представляю для молодых девушек ни малейшей опасности, могу вас уверить.

— Ну что же, — Хейми еще раз смерил его взглядом с ног до головы. — Пойдемте. Вы хорошо привязали свою лошадь?

— Даже если она вдруг отвяжется, то вряд ли захочет продолжать путешествие по такому дождю.

— Вы ведь сами не из Айны?

— Этот несносный акцент! — молодой человек снова тихо засмеялся. — Никак не удается себя выдать за коренного жителя болот! Вы, к сожалению, правы, сударь, я из Круахана.

Хейми снова слегка насторожился. Он уже распахнул дверь, встретив удивленный, но в целом спокойный взгляд Женевьевы, которая не потрудилась подняться с пола, и теперь в ее глазах читалась некоторая досада за свои подсыхающие волосы и босые ноги. Она несколько грозно посмотрела на Хейми, на лице которого, как в зеркале, отразилась смутная неловкость и новая волна подозрения. Но путник исполнил перед ней настолько безукоризненный поклон, словно она была если не королевой, то по меньшей мере ее родной сестрой.

— Прошу простить меня за вторжение, сударыня — не имею чести знать вашего имени, чтобы приветствовать вас подобающим образом.

— Вы из Круахана? — мрачно переспросил Хейми. Он быстро покосился на Женевьеву.

— Меня зовут Кэрин, — чуть хрипло сказала она.

Молодой человек чуть поднял брови, ожидая продолжения, но его не последовало.

— Счастлив нашей встрече, миледи Кэрин, — в тактичности гостю было не отказать. — Мое имя де Ланграль.

— Интересно, — протянул Хейми, снова хромая к камину и берясь за щипцы, — что же понадобилось потомку короля Вальгелля в айньских болотах? Да еще в такую погоду?

Молодой человек чуть покраснел.

— Вы хорошо осведомлены о родословной круаханских дворян, сударь. А в здешних болотах, как вы изволили выразиться, у меня сугубо личное дело. Хотя и очень приятное… Я еду на свою помолвку.

— Хм, — только и сказал Хейми, закрываясь рукой от летящих искр.

Женевьева-Кэрин на мгновение оторвалась от книги и легонько фыркнула.

— Стоило ради такой ерунды выезжать из дома в бурю.

Молодой человек улыбнулся полной тайного превосходства улыбкой.

— Вы еще слишком молоды, миледи Кэрин, и вряд ли знаете, что такое любовь. Но я желаю вам, чтобы когда-нибудь вы вспомнили мои слова и поняли, что я был прав.

— Другими словами, вы желаете мне впасть в такое же безумие? Благодарю покорно.

Так они и сидели молча некоторое время — молодой человек был занят тем, что пытался повесить свой плащ как можно ближе к огню, но чтобы он не загорелся, и с него натекло на пол как можно меньше воды. Женевьева пару мгновений рассматривала его своим темно-серым взглядом, напоминающим по цвету клинок шпаги, но путника это мало смущало. Наконец она снова вернулась к чтению.

Хейми вел себя наиболее странно из всех троих — он долго переводил взгляд с расположившегося у камина молодого человека на сидящую на полу Женевьеву. Потом он принялся то садиться в кресло, то вскакивать и расхаживать по комнате. Периодически он взмахивал правой рукой, что у него являлось признаком накатившего вдохновения.