Вера Семенова - Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

— Дагди, прекрати! — заорала она пронзительно, перекрикивая шум внезапно поднявшегося ветра. — Перестань! Это… нельзя! Будет только хуже! Перестань, я тебе сказала!

Дагадд вряд ли ее слышал — он громко топал ногами, мотая головой и вытянув толстые руки с растопыренными пальцами. В сочетании с остатками таширского грима на широком лице это составляло воистину потрясающую картину. Глаза его были плотно зажмурены. Он не раскрыл их даже тогда, когда доползшая по песку Гвендолен ткнулась в его ногу и дергала за штанину, продолжая кричать. С таким же успехом можно было пытаться задержать несущийся ураган. По песку пробегали волны, словно берег вознамерился ненадолго сыграть роль моря. От ног Гвендолен, постепенно раскрываясь, побежала заметная трещина, в самый центр которой и ударила арбалетная стрела, прилетевшая со стороны леса.

— Великолепно, — сказал ясный и холодный голос. — Мой дорогой побратим всегда сначала делает, потом думает. Причем делает именно то, что ему в данный момент дается легче всего.

— Это наглая и бессовестная клевета! — выкрикнула Гвендолен, выплевывая песок. — Действие, которое обычно обозначается словом "думать", он не совершал ни разу!

Логан, сын Дарста, всеведущий Магистр всех знаний и ремесел, стоял чуть поодаль на косогоре, не убирая рук с нацеленного арбалета, в который быстро вложил следующую стрелу. В отличие от перемазанных в песке и глине спутников Гвендолен он выглядел исключительно достойно, хотя и скромно, в темно-синем бархатном камзоле и коротком плаще, какой носили зажиточные горожане. Светлые волосы, блестящие даже при тусклом свете догорающего костра, были тщательно расчесаны и даже — Гвендолен не сомневалась в этом — слегка подвиты на концах.

Дагадд с трудом разлепил веки и схватился за плечо по-прежнему прижимавшейся к его боку Гвендолен.

— Эй, малыш, — хрипло произнес он, — я тут немного нахлобучил, конечно. Но они первые присунулись.

— Их лошади привязаны в роще, — по-прежнему холодно продолжал Логан. — Возьмите их, должно на всех хватить. А остальным не рекомендую в ближайшее время совершать каких-либо действий, — прибавил он в сторону зашевелившихся воинов. — Вообще лучше не вставайте. Я держу вашего предводителя на прицеле.

Гнелль, из всех имевший самый безумный вид, оттого что волосы, пересыпанные песком, поднялись дыбом и казались совсем седыми, подошел к Логану, глядя на него снизу вверх, поскольку тот стоял на небольшом холме.

— Куда мы теперь? Что вы хотите делать?

— Все началось гораздо раньше, чем нужно, — не особенно впопад ответил Логан, но голос его звучал так, что не оставлял места для возражений. — Это очень скверно, но делать нечего. Сейчас у вас только одна дорога — в город Гревен. Самый непокорный и независимый из всех городов Круахана.

Лошадей им все-таки не хватило. Вернее, без седла осталась Гвендолен, слегка замешкавшаяся из-за своего обычного недоверия к подобному способу передвижения. Впрочем, в следующую минуту она мысленно благословила Логана, придумавшего эту затею, всех лошадей по очереди и даже воинов Провидения, которые захватили с собой на одного скакуна меньше — потому что Баллантайн, развернув коня, рядом с ней, хлопнул ладонью по седлу, жестом торопя ее сесть позади него.

— Сражаешься ты замечательно. — сказал он серьезно, — а держаться в седле совсем не умеешь.

Гвендолен объватила Эбера обеими руками за талию и прижалась к его спине так тесно, как только могла…

— До чего прекрасно, что я не стала этому учиться в свое время, — сказала она со счастливым вздохом, примериваясь, можно ли будет положить голову ему на плечо, когда все сорвутся в галоп и перестанут на них таращиться.

Со стороны они, наверно, смотрелись диковинно, особенно в предрассветных сумерках, когда отдохнувшие за ночь лошади быстро проносились одна за другой по лесной тропе, ударяя копытами в мягкую землю — казалось, что мчится какое-то непонятное создание из легенды, о четырех ногах и с крыльями. Гвендолен то и дело разворачивала их, не в силах окончательно успокоиться. Встречный ветер быстро выдул песчинки из волос Баллантайна и отбросил пряди со лба. Эбер не отрываясь, смотрел вперед, чуть прикусив губу, держа темп, заданный Логаном, несущимся во главе отряда. Одна щека у него была перемазана глиной, но лицо вновь стало собранным и уверенным. Гвендолен за его спиной блаженствовала, с недоумением постигая, как это прекрасно, когда от тебя уже ничего не зависит. Небо светлело все сильнее, и на дороге проступали тени от деревьев.

— Неужели и это все тоже ты придумала? — прокричал Баллантайн, не оборачиваясь. — С тебя, впрочем, станется.

— Ты сердишься, — Гвендолен говорила без вопросительной интонации.

— На тебя я не могу сердиться. Ты опять рисковала жизнью. Сколько раз это повторится? Я очень за тебя испугался, Гвендолен. Мне показалось… что ты серьезно… — он внезапно замолчал на середине фразы.

— Может, это было бы к лучшему, — задумчиво отозвалась Гвен. Положить голову ему на плечо она побоялась, чтобы не мешать, но ей и так было всего достаточно для законченной картины счастья. Которое исчезнет очень скоро и именно поэтому пронизывает ее до кончиков пальцев — как солнце, встающее за лесом, освещает каждую травинку.

— Мне не было так страшно даже тогда… во дворце Хаэридиана… когда меня привязали к столбу. Что ты сделала со мной, Гвендолен?

— Если бы я могла что-то сделать на самом деле…Ведь если бы за нами не было погони, ты бы во весь опор скакал обратно. И я бы не сидела в твоем седле. Правильно?

— Ты совершенно права. И я тебе объяснял, почему я так поступаю.

— Послушай… — Гвендолен помедлила, но все-таки ей было гораздо легче говорить откровенно, когда Эбер не смотрел ей в лицо, а она прекрасно видела каждую его черточку. — Я все понимаю… и не жду ничего… по-другому со мной быть не может. Но если бы я была обычной женщиной… без проклятия Вальгелля… ты смог бы… полюбить меня по-настоящему?

— Если бы ты была обычной женщиной, мы бы не встретились.

— Ты не хочешь отвечать?

— Ты все упрощаешь, Гвендолен. Потому что никогда не была на моем месте. Я… так тебе завидую.

— Мне?

— У тебя еще столько всего впереди. Столько хорошего.

— Вряд ли. У меня впереди несколько часов. До первого относительно безопасного места, откуда ты сразу же помчишься в Круахан.

— Почти сразу. Надеюсь, что это место будет не только безопасным, но и достаточно укромным.

— Укромным для чего?

— Гвендолен, если ты и дальше будешь ко мне так прижиматься, то я могу не выдержать раньше, чем мы скроемся от погони. Я и так держу себя в руках из последних сил.

Гвендолен замолчала. Она даже слегка отстранилась, но не затем, чтобы избавить Эбера от лишнего искушения, а чтобы случайно не прикоснуться щекой, по которой внезапно потекли слезы. В лицо дул сильный ветер, и соленая влага быстро затекла в уши и за шиворот. Последний раз она плакала в детстве, до того. как надела пояс с метательными ножами и услышала в свой адрес "это рыжее отродье". Она была счастлива в эту минуту, но в целом так несчастна, словно в ней собралась вся боль бедных крылатых дочерей Эштарры, проливающих слезы на всех берегах Внутреннего океана.