Ольга Кузнецова - Девочка на холме

В объемную льняную сумку я закинула только фотоаппарат, ручку и толстую тетрадь на кольцах. Учебники я еще не получила, да и старалась не забывать о том, что еще не решила насчет того, останусь ли я в этом странном городке или нет.

Схватив внизу со стола пару красноватых яблок и лежащую около тумбочки ветровку, я по-шпионски быстро вылетела из дома. Ярко-красное солнце озаряло всю долину своими малиновыми лучами. Сливаясь с ярко-зеленой травой, оно уходило куда-то далеко за горизонт, хотя, казалось, если вытянуть руку, можно было коснуться алого диска кончиками пальцев.

Это было великолепное зрелище. Наверное, для тех, кто прожил в Мак-Марри всю свою жизнь, это было привычной картиной, но не для меня. Уходящие в небо высотные здания в Мельбурне всегда загораживали от людей рассветное солнце, да, впрочем, всем было по барабану, что там с природной красотой. Но здесь невозможно было оторваться от висящего на небе солнца, будто его привязали туда болтаться на веревочке, и кто-то постоянно дергает его. Вверх — рассвет. Вниз — закат. Подобный процесс выглядел настолько правильным и в то же время необычным, что я была готова снова и снова наблюдать за тем, как красные лучи расползаются по сонной земле.

Казалось, что находишься на какой-то выдуманной планете — не здесь, не на Земле. Сочные девственно чистые цвета, маленькие деревца с зелеными листиками и точно сошедшие с картинок полевые цветы. Это было невероятно красиво. Мне даже не хотелось пока доставать из сумки фотоаппарат — хотелось наслаждаться рассветом каждой клеточкой своего тела, впитывать цвета, запахи, звуки, пропускать через легкие ветерок.

В Мак-Марри была всего одна школа: огромное здание с десятками пристроек, установленных тогда, когда в стране начался второй поток золотой лихорадки, и все дружно устремились на запад, за горы. Те, кому не улыбнулась удача, все равно оставались и обзаводились семьями. О своей семье я знаю только то, что Макэндорсы жили здесь со времен основания колонии, которая тогда принадлежала Голландии и называлась Макмаррис-Наретас, что означало что-то вроде "Земля нашего счастья", но никто уже точно не скажет, да и сейчас я бы смело переименовало это место в "Землю нашего сумасшествия".

Мне повезло: ферма Макэндорсов располагалась от школы всего в двух милях. Обычно для таких небольших "путешествий" я пользовалась велосипедом, но, как и вчера, мне почему-то захотелось пойти пешком. Полчаса быстрой ходьбы, и вдалеке уже виднелись красные плоские крыши школы — излюбленное место отдыха всех учеников. Наверху уже громоздились первые стайки, и я даже могла разглядеть сигаретный дым. На территории школы вообще-то запрещалось курить, но вы же понимаете. В этом плане местная школа мало отличалась от той, куда я ходила в Мельбурне.

Я никогда не пробовала курить. Не потому что мне не хотелось или не предлагали — эта проклятая аллергия на сигаретный дым. Поэтому я едва сдерживалась, находясь рядом с вечно дымящим дядей Реем, чтобы не зайтись в жутком кашле. Хотя, с другой стороны, уговаривала я себя, меня обойдут стороной десятки легочных заболеваний, желтые зубы и плохой запах изо рта. Во всем нужно уметь находить свои плюсы.

На лужайке перед школой нежились под последним солнышком парни и девушки, основная масса которых была влюбленные. Да, что в столице, что в провинции — все то же.

Крохотный домик администрации был одной из самых старых пристроек. Широкие узорчатые каменные ступеньки уже почти полностью облепила какая-то разношерстная компания, у которой на полную громкость играло кантри из чьего-то телефона. Да, Джинни, а ты ожидала увидеть здесь любителей рок-н-ролла? Очень смешно.

Внутри административного здания было очень душно: кондиционеры не работали (если они вообще тут когда-либо были), а в углу приемной вертелся один-единственный старый вентилятор. Лопасти шумно крутились, и через каждые несколько секунд вентилятор издавал какой-то противный щелчок, от которого я каждый раз легонько вздрагивала.

— Могу вам помочь, мисс? — спросила пожилая женщина за стойкой. Седые волосы были зачесаны назад в объемный пучок, чем-то напоминающий крендель, а маленькие живые глазки настойчиво сверлили меня насквозь.

— Да. — Я замялась. — Моя фамилия Макэндорс. Я новенькая, — добавила я после непродолжительной паузы, опасаясь, что старушка за стойкой меня не поняла или просто не услышала. Она была как раз в том возрасте, когда полагалось носить очки и слуховые аппараты, но женщина, казалось, прекрасно без этого обходилась.

Насупившись, она стала кончиками пальцев правой руки перебирать громоздящиеся перед ней документы, папки и листовки. На свет показались выглядывающие из-под свитера рукава рубашки в сине-красную клетку. Да тут все просто помешались!

— О, нашла! — слегка приподняв опустившие как у бульдога губы, воскликнула женщина и протянула мне листовку. — Ваше расписание, милочка.

Я взяла листок, даже не взглянув на его содержание. Расписание — одна из тех вещей, которые одинаковы везде, даже на Северном Пике. Говорят, даже там есть какие-то свои горные школы.

Негромко поблагодарив секретаря, я вышла из административного здания и неторопливо огляделась. Народу явно становилось все больше и больше, а газон перед школой был уже практически полностью усеян прилипшими друг к другу парочками и загорающими девичьми компаниями. Раньше мы со Стеф устраивали нечто подобное весной, когда солнце достаточно разогревалось, но это было давно, да и мне уже не хотелось об этом вспоминать.

— Пялишься? — послышался угрюмый голос за моей спиной. От неожиданности я вздрогнула, а по телу тут же пробежалась целая армия мурашек. От этого голоса веяло каким-то холодом, отчужденностью, грубостью. Мне хотелось просто сделать вид, что я не расслышала обращения и уйти куда-нибудь подальше, но я не была трусихой, поэтому, глубоко втянув носом, обернулась и чуть не подавилась воздухом.

Моей первой мыслью было: "Аллилуйя, среди этих сумасшедших есть хоть кто-то, кто не носит рубашки в клетку". Но моя радость быстро улетучилась.

Передо мной стояла девушка. Худая, вся в красном и с жутким черным макияжем. Наверное, если смыть с нее эту тонну косметики, ее еще можно было назвать привлекательной. Светлые волосы цвета переспелой пшеницы и зеленые горящие глаза. Это была адская смесь.

Голос у девушки был тяжелым и даже чуть-чуть хрипловатым (про себя я отметила еще один минус постоянного курения), а запястья сплошь были усеяны шипованными браслетами.

Она была полной противоположностью Стеф, с которой я общалась всю свою жизнь. Возможно, именно поэтому я не ушла и не отвернулась — мне хотелось чего-то нового, необычного. В конце концов, мне хотелось насолить Стеф — пусть она об этом даже никогда не узнает.