Мария Хлодвиг - Хелена

Мир сна, Эйпно Косом, странное и опасное место. На его просторах праведники встречают богов, грешники демонов, живые мёртвых. Кто коснулся моего сновидения? Жиюнна… или кто-то иной? Ведь я лишилась милости богини. Священные татуировки с моих рук сведены, память очищена от знания тайных обрядов и Высокого языка. Все называют меня волшебницей Хеленой, а о жрице Хелене даже не вспоминают. Она мертва, и никогда более не вернётся к жизни.

Простите, несчастные дети. Пусть неизвестный благодетель подыщет вам другого защитника. Я умываю руки.

Трусость? Возможно.

Пока я валялась в постели, пытаясь изгнать из головы боль и остатки сна, чтобы вернуться к реальным проблемам, кое-что из прошлого всплыло в моей памяти. Точно так же плохо мне становилось лишь два раза в жизни: в день, когда Госпожа впервые снизошла на меня, и тогда, когда она оставила меня навсегда.

"Но меня касалась не Жиюнна, я твёрдо знаю. На детях не было её символики. С другой стороны, кто ещё мог воззвать ко мне? Маги независимее простых людей. Нам не нужны посредники, чтобы обращаться за силой к Хранителям Равновесия. Они и так слышат нас".

Но я была жрицей и всё ещё уязвима для прежней Госпожи… Жиюнна этого не забыла.

Она никогда ничего не забывает.

"Довольно копаний!" — твёрдо сказала я себе. — "От них появляются преждевременные морщины и портится аппетит. Сойдя однажды с дороги, не пытайся вернуться на неё вновь, Хелена. Успокойся и подумай о своей жизни. Не влезай, без тебя разберутся".

Я встала с постели и побрела к зеркалу, но на подходе к нему на меня натолкнулась Элинь — до неприличия бодрая и весёлая.

— Ух ты! Хел, не ожидала от тебя, — жизнерадостно прощебетала подруга. — Ещё солнце не встало, а ты уже на ногах.

— Скорее в ногах, причём у тебя, — проворчала я. — И ты же знаешь — не по своей воле я так рано встала, а из-за прихоти мерзкого матлогика.

— Ой, да не переживай так! — благодушно посоветовала мне Линь. — Всё путём будет.

Я бросила на соседку мрачный, почти инфернальный взгляд. Некоторые люди видят всегда наполовину полный стакан.

— Ты так уверена? Я совсем нет…

— Ну как же, — глаза подруги мечтательно заблестели и приобрели дивную глубину. — Тебя же будут окружать ОНИ…

Эльфелинги. Ну да. Их в Оэрре пруд пруди.

— Надо бы накладки на уши раздобыть, чтобы из толпы не выделяться.

— Фи! Ты совсем не куртуазна! — обиделась Линь.

Я глубоко вздохнула.

"Раз. Два. Три. Элинь всего лишь простец, она толком не знает о Тэа. И хорошо — чем меньше о нём знаешь, тем крепче спишь".

— Пойми, не могу я хлопать перед нелюдями ресницами — не пронять их подобным, да и ресниц мои недостаточно хороши. И вообще, эльфелинги редко заводят отношения с человеческими девушками. Им больше по душе остроухие девы с лебедиными выями.

— Ты хочешь сказать, — голос Элинь предательски дрогнул, — что у меня шея короткая?

— Нет, с ней у тебя как раз всё в порядке, а вот уши… с ними беда. Они безнадёжно лопоухие.

— Уши, говоришь, — нахмурилась соседка. — Хм… Значит мне тоже казалось, что они немного оттопыренные… Неужели это так бросается в глаза?

Меня пробрал смех. Несмотря на пламенную страсть, Линь предпочитала следить за эльфелингами издали. Страшно подумать, что было бы, хоть раз наберись она смелости и направь на не ожидающего подвоха нелюдя всю энергию тоскующей по большой и чистой любви души. Даже острым ухом не успел бы он повести, как оказался бы с вечно восхищённой женой-волшебницей под боком.

За шутками и лихорадочными сборами забытых вечером "уж-точно-необходимых-вещей" я не заметила, как подошло время выхода. Мы обнялись на прощания, клятвенно пообещали друг дружке писать каждую неделю, Элинь даже всплакнула, и мне пришлось одолжить ей платок, с предусмотрительно споротым фамильным гербом моей семьи (на вензеля, правда, у меня рука так и не поднялась).

С нелёгким сердцем и искренним пожеланием подруги проникнуться красотой эльфелингов я перешагнула порог нашей скромной комнаты. Впереди меня ждало… всякое.

Может, хорошее.

Может, плохое.

Вероятно — и то, и другое.

Точно знали только боги.

Стояло пасмурное осеннее утро, вполне обычное для нашего северного королевства. Я куталась в дорожной плащ и снисходительно посматривала на небольшую группу студиозусов, уныло толпящихся у башни Порталов. Большинство из них решили отдать дань уважения культуре эльфелингов и облачились в одежды по тамошней моде, у кого на что хватило фантазии. А ведь в Оэрре стояла весна… Любители показать глубокие культурологические знания страшно мёрзли. До меня доносились перестук зубов и сдержанные проклятия, которые несчастные посвящали своей глупости.

— Ты Хелена Тэйресская? — спросил милый блондин с чудесными васильковыми глазами. Его лицо показалось мне знакомым, и, как следует перетряхнув воспоминания, я поняла, почему. Вскоре после начала этого учебного года, Каталина, университетская роковая красотка, целую неделю тискала его по углам. По воле насмешника-случая они довольно часто попадались мне тогда на глаза, и, помнится, раза два меня пробило на нешуточную зависть. Я даже пожалела, что больше не жрица — Жиюнна защищает чувства служительниц.

Под мышкой горе-любовник держал толстую тетрадь переплёте из светлой кожи.

— Да, это я.

У меня есть и фамилия — не просто родовое прозвище, именно фамилия. Слово из древнеэйанского для неё отец выбирал несколько дней, а когда выбрал, ходил недельку довольный, как наевшийся сметаны кот.

Я предпочитаю называться по месту рождения

Блондин кивнул, и, не удостоив меня пояснениями, отметил что-то в тетради. Я настолько удивилась, что не стала расспрашивать, зачем ему понадобилось проверять моё имя.

Чуть поодаль от остальных (как и я), стоял Шэйн. Он всем своим видом показывал превосходство над простыми студиозусами, а те дружно его игнорировали. Впрочем, это не сильно огорчало университетского аристократа. Помнится, он даже старостой стал лишь для того, чтобы никто в группе не мог ему приказывать.

Меня этот тип настораживал. Он тоже обладал силой лексимика, но не никому не рассказывал, как её получил. Кроме нас двоих, магами слова на курсе были двое — брат и сестра. Свою силу они унаследовали от родителей, а те — от своих родителей, и так далее. Первый носитель дара в их семье жил чуть ли не в смутное время после падения Эйана, когда боги открыли избранным людям тайны магии.

Случайно мы встретились взглядом, и хоть свой я отвела сразу, Шэйн всё заметил и ухмыльнулся. Мне стало не по себе.

"Неужели ему что-то обо мне известно?"

Я отвернулась от Шэйна, но избавившись от вида одной змеи, сразу увидела другую.