Михаил Гуськов - Дочка людоеда или приключения Недобежкина

– Не видел я никакого пса1 Только мне и дела, что смотреть за вашими псами. У меня есть дела поважней! – презрительно хмыкнул рыжий.

Толпа прогрохотала вверх по лестнице, скатилась вниз, рассыпалась по закоулкам и снова собралась в одно целое. Тщетно! Собака как сквозь землю провалилась.

Парень облегченно вздохнул, но тут кто-то дернул его за рукав.

– А ты что тут делаешь? У тебя билетик есть?

Рыжий обернулся, перед ним стояла, злобно впившаяся в него глазами, Агафья. Парень машинально сунул руку в карман клетчатого пиджака невообразимо модного покроя и вытащил проглоченный ранее кусок билета.

Бабка уставилась на билет дикими глазами и зашипела:

– Нечего делать в служебном секторе, у тебя место в секторе „Д". Попадешься ты мне еще! Проваливай подобру-поздорову!

Она засеменила прочь от бывшего Полкана А тот, сверкая оранжевыми носками в красных штиблетах, независимо пошел по коридору.

Тем временем Витя Шелковников, разыскивая сектор, в котором находились их места, пытался завоевать симпатии аспиранта, беря на себя инициативу быть приятным собеседником.

„Опять я получаюсь не главный! -• уже без возмущения подумал молодой Крез. – Однако он мне предложил билеты, значит, чувствует, что я что-то собой представляю".

– Я тоже поклонник бальных танцев, – врал на ходу Витя, изливая патоку. Если бы кто-то другой попробовал да рить столько нежности и сахару окружающим, его хватило бы минут на двадцать, а назавтра он бы проснулся совершенно опустошенный и с ужасной головной болью, а Витя, прямо как сахароваренный завод, заливал ею собеседника и не чувствовал у себя никакого убытка.

– Бальные танцы – это моя стихия, после кино я больше всего люблю бальные танцы, – он зажмурился от удоволь ствия, продолжая цепко хвататься за локоть Недобежкина

– Биноклей уже нет, – разочарованно повторил объявле ние гардеробщицы аспирант, когда они вошли внутрь. – Сейчас я вам достану бинокль, их, конечно, уже нет, но я вам достану. Делать добро ближнему -• это для меня самая большая радость. Подождите меня, пожалуйста, одну минуточ ку Я знаю здесь одно место, где всегда есть бинокли.

Витя Шелковников растворился в толпе и действительно не более чем через пять минут вернулся, сверкая новеньким перламутровым биноклем. Витя умолчал, что же это за. место, где всегда есть бинокли. Самые догадливые уже догадались, а менее догадливые пусть узнают, что место, где всегда можно найти недостающую вещь, это карман зазевавшегося гражданина или сумочка мечтательной гражданки.

– Вот, возьмите, это вам мой скромный сюрприз. Меня зо вут Витей, фамилия Шелковников, я приехал из Краснодара, мечтаю стать актером кино.

„В кино я попал совершенно случайно!…" – повторять время от времени эту фразу было для него высшим наслаждением.

– Значит, вы будете поступать во ВГИК?

Сахарный завод в лице юного бомжа, а, как теперь выяснилось, еще н рыцаря чужих карманов, перестал вырабатывать патоку.

– Э-э, как бы это деликатней сказать, у меня, видите ли… – он лихорадочно вспоминал, что в таком случае гово рят персонажи знаменитых голливудских кинолент, но никто из них не мог похвастать, что не закончил девятый класс, все они, как правило, окончили колледж. Наконец он сам сочинил фразу. – У меня, видите ли, есть маленький пробел в образо вании. По независящим от меня обстоятельствам, у меня нет аттестата. Но мне бы не хотелось омрачать вам такой празд ник своими проблемами.

„Какой деликатный молодой человек, – отметил про себя аспирант, – жулик, наверное".

Сахарный завод заработал на полную мощность. – Позвольте узнать ваше имя и отчество, я буду назы вать вас по отчеству, мне кажется, что вы молодой ученый, а у нас в семье был культ обожания ученых.

Если учесть, что в их семье кроме Вити была только мать, торговый работник, а попросту продавщица овощного ларька, которая почти не умела писать, то этот „культ" сводился к эпитетам типа „профессор кислых щей", „очкарик поганый", „надел шляпу и воображает", поэтому тяга к образованию сахарозаводчика была в высшей степени похвальна, а результаты, которых он добился по части вежливого обхождения, были просто феноменальны.

– Аркадий Михайлович. Недобежкин, – снисходительно назвал себя аспирант с той интонацией, как если бы член По литбюро был вынужден представиться какой-то незначитель ной личности вроде кота или даже мухи.

– Аркадии Михайлович, – так, будто это отозвалось му зыкой в его сердце, повторил белобрысый в ранге мухи, – Ар кадий Михайлович, у меня к вам большая просьба, зовите меня на „ты" и просто Витей

Недобежкин благосклонно кивнул. Погруженный в себя молодой ученый плохо слушал и поэтому даже не совсем понимал то, что ему говорил этот белобрысый юноша с золотым зубом. Все его мысли постоянно возвращались к грудам золота и драгоценных камней, оставленных дома, к разговору с Повалихиными, к сумочке Ангия Елпидифоровича. Кроме того, образ утренней блондинки настолько прочно засел в его сознании, что он никак не мог от него избавиться, да и не хотел. Все в нем начинало трепетать тем сильнее, чем ярче представал перед ним этот образ. Недобежкину даже захотелось, чтобы поскорей кончились эти бальные танцы, куда-нибудь исчез этот странный белобрысый юноша, так кстати и некстати подвернувшийся с лишними билетами. Он думал, как бы поскорее оказаться дома, чтобы в одиночестве разглядывать свои сокровища и мечтать об утренней блондинке. Ах, блондинка, блондинка! Мелькнула и исчезла! Сколько таких прекрасных блондинок мелькнет и исчезнет, прежде чем кончится жизнь, поэтому надо хватать их за руки, падать перед ними на колени, бежать за ними, умолять остаться, а он, Недобежкин, ничего этого не сделал и потерял навсегда самую лучшую из них.

Между тем, в наэлектризованной атмосфере зала раздавался голос диктора, объявлявший пары конкурсантов. Недо-бежкина поразило несоответствие элегантных фигурок танцоров, одетых в сверкающие золотыми блестками, разноцветные бальные костюмы, словно сотканные из музыки и воздуха, и названий тех организаций, которые их выпестовали.

– Номер пять! Дворец культуры „Металлист"! Город

Харьков!

Слово „Металлист" диктор выделил особым металлом в голосе. В зал выпорхнула легкая пара восточного типа – Марина Тарсинова и Талят Тарсиноа Она, с чувственными губами и игривыми формами, он – молодой человек, похожий на поджарую черную борзую.

– Номер семь! Дворец культуры завода „Серп и молот",

город Москва!

„Серп и молот" породили довольно крупную пару. Лариса Давыдова и Алексей Почаев. Девушка в своем бальном платье, отороченном черным пухом, очень понравилась Недобежкину. Центральный клуб железнодорожников, Дворец культуры имени 50-летия СССР тоже выставляли свои пары. Не ударили лицом в грязь и текстильщики, и ДК профсоюзов, и даже трамвайщики выставили свою пару. Перовский парк культуры и отдыха! „Какая несолидная фирма", – подумал аспирант.