Виталий Сертаков - Проклятие клана Топоров

Конвоир пальцами скреб по цепи, затянутой на горле. Он был ранен, но вовсе не собирался сдаваться, хрипел, шарил другой рукой в поисках оружия. Ингвар пыхтел, но не выпускал, пока не сломал руяну шею.

Тем временем возбужденная зрелищем толпа ходила ходуном. Передние отступали, давили задних, ступали по ногам. Задние упирались спинами в наскоро отстроенные жилища, доски скрипели, сверху ругались, кидали костями. Во мраке блестела броня других стражников, они с руганью прокладывали себе дорогу в живом потоке. Викинги добились своего, но им удалось отделаться лишь от кольца на поясе убитого стражника. Их собственные кандалы были по — прежнему надежно заперты.

— Господь помогает нам, — уверенно заявил отец Поппо, развязывая пояс на упавшем конвоире.

Иван Обрубок всхрапнул, очухался, вытащил нож у мертвеца. Теперь все вместе продирались назад. Ингвар и Даг на ходу пинками подгоняли Ивана. Отец Поппо перехватил свободный конец цепи, неожиданно легко намотал его себе на локоть. Обрубок скулил, но шел. Прежде чем копейщики из оцепления сумели пробиться сквозь плотную массу зрителей, четверо беглецов упали на четвереньки и поползли назад, подальше от храма, в гущу построек.

Их били по спинам, пинали каблуками, кто — то облил холодной кашей. Снося тычки и плевки, Северянин уверенно рулил в глубину квартала. Уже в трех шагах от того места, где он прикончил конвоира, никто их не смог бы опознать. Наверху светили факелы, а внизу, во мраке колыхалось возбужденное людское море. Орали младенцы, гоготали гуси, хрипели задавленные.

Их спасло то, что следующую партию жертв решили выхватить прямо из зрительской массы, точнее — из тех же храмовых рабов. Очевидно, пленных викингов уже перебили. Когда стражники накинулись на первую шеренгу скованных зрителей, людская масса дернулась назад, сминая караульных, заборы и высокие телеги, на которых с удобствами расположились приезжие гости.

Даг кинулся в мрачный узкий проулок. Там над тлеющими углями остывал котел с овощами. Две служанки под руководством богато одетой матроны чистили и кидали в медный таз репу. Женщины были слишком увлечены приготовлением ужина, пока их мужчины, забравшись на крышу дома, подпевали празднику.

Они успели вовремя. Позади замелькали доспехи, но топот и крики погони заглушало хоровое пение. Северянин пропустил пресвитера и скотника Ивана вперед, сам проскочил костер и вместе с Ингваром налег на тяжелый котел. Женщины заорали, но их крика тоже никто не услышал. Раскаленный металл обжег Северянину руки. Ближайшие преследователи находились в трех шагах, когда бадья кипящего супа выплеснулась им на ноги. Копейщики повалились в кучу, задние налетели на передних. Дико завизжали обваренные, пытались скинуть одежду и латы. Ингвар Серый вырвал у одного копье, успел дважды ударить кого — то во мраке. В ответ сбоку свистнула сталь. Ингвар охнул, оседая. Отец Поппо и Даг подхватили его с двух сторон.

— Давай, давай, к южным воротам, там щель разобрали! — Иван Обрубок словно очухался, принял командование на себя, дернул друзей за плечи.

И они побежали в темноту.

Уже четвертые сутки они встречали в густых камышах, в мокрой лощине между засеянными лугами.

Даг открыл глаза, как только соседи заворочались. Остаток ночи он промаялся, чередуя полусон с нервным бодрствованием. Метка на голове больше не болела, но желудку легче от этого не становилось. Желудок упрямо требовал пищи.

Накануне их осталось трое. Рана Ингвара оказалась смертельной, хотя на борту «Золотой девы» его наверняка сумели бы вылечить. Но не в сыром болоте, где не нашлось и клочка чистой ткани для перевязки. Даг сделал для товарища все, что мог, — полдня ползал на пузе, волоча за собой остальных, искал целебные травы. Но как назло в болоте не росло ничего путного, а на сухой солнечный луг они выбраться не решились. Неподалеку находилась деревня, лаяли собаки, по проселкам скакали всадники.

За вторую ночь они прошли вдвое меньше, чем за первую. Благодаря Обрубку и его знанию местности они ускользнули от погони и смогли даже стащить у крестьян пару гусей. Ингвар и Даг настаивали, чтобы идти к морю, но скотник их отговорил. Пришлось пробираться сквозь густой лес. Обрубок сказал, что, если они хотят выбраться с острова на корабле, есть один выход — идти в торговый порт, расположенный на другой стороне огромного острова. В других местах жрецы Световида запрещали вести морскую торговлю.

На третью ночь Ингвар не смог идти. Он стонал, держался за распухший бок и громко бредил, рискуя выдать всех четверых. Пришлось зажимать ему рот. А поскольку отец Поппо наколол обо что — то ногу, то охотиться за едой стало проблемой. Обрубок зарос бородой, стал мрачен и плаксив. До того он утверждал, что найдет кузнеца, способного избавить их от оков, достаточно им добраться до предместий Кореницы или Ральсвы. Теперь при виде двух раненых Иван уверился в скорой смерти.

Ингвар умер, скованный с товарищами одной цепью. Сообща беглецы оттащили труп к ручью. Там откопали несколько валунов, попытались разбить цепь или расковырять ножом замок. Но стоило сделать несколько ударов, как стало ясно, что скоро в лощину сбежится вся округа. Сквозь камыши там и сям виднелись далекие костры и огоньки деревень. По дорогам перемещались вооруженные отряды, они обгоняли медлительные повозки селян, возвращавшихся с праздника.

— Делать нечего, надо резать ему ногу, — подвел итог измученный Даг. — Обрубок, ты поможешь мне?

Дагу дважды приходилось участвовать в вырывании заболевших зубов, раза четыре он помогал извлекать из тел раненых наконечники стрел, а разные колотые и резаные раны штопал с закрытыми глазами. Однако отрезать ногу бывшему товарищу оказалось не так — то просто. Отец Поппо проявил неожиданное мужество, помогая пилить коленный сустав.

К ночи они управились благодаря тупому ножу и острым камням. Обрубок намотал свободный конец цепи себе на пояс и завалился спать, а клирик стал требовать, чтобы Серого погребли. Впрочем, к утру он забыл про викинга из — за собственной больной ноги. Кроме того, от грубой однообразной пищи у изнеженного священника кровоточили десны и повсюду вспухали гнойники. Даг отважился на короткую вылазку в сторону деревни, но втроем они производили слишком много шума и не смогли бы уйти от погони. Тогда Северянин принял решение идти по дну лощины до опушки леса.

Неожиданно им улыбнулась удача. Беглецы наткнулись на пару заросших, наполовину обгоревших избушек. В золе обнаружились два почти целых глиняных кувшина, а в запущенном огороде — одичавшие овощи. Но самой ценной находкой оказался крепкий железный прут, очевидно, позабытый в сгоревшей кузнице. Кузницу Даг определил безошибочно по останкам массивной печи, грудам отработанной руды и засохшим плевкам металла. На какое — то время Северянин забылся, пересыпая в руках ошметки окалины. Ему живо вспомнились отцовская ферма, меха, наковальни и молоты, весело звенящие долгой шведской зимой…