Виталий Сертаков - Проклятие клана Топоров

Пресвитер откашлялся, улегся поудобнее и начал рассказ.

— Говорить тебе о величайших империях прошлого — о Меровингах и наследниках Карла, что все составили лишь тень славы древнего Рима, — на это нам не хватит и пяти ночей. Скажу лишь, что Карл оттого и был прозван Великим, и не чернью, а аристократами, что собрал воедино могучую империю. И вот что случилось вскоре после его кончины, а господь забрал сего просвещенного монарха в восемьсот четырнадцатом году от рождества Христова. Сын его, Людовик Благочестивый, получил в наследство десятки крепостей на всех реках и на побережье, получил сильный флот и быстрых вооруженных рекрутов. Двадцать лет ни один алчный пес не смел посягнуть на границы империи. Но далее Людовик распустил знать, позволил им своевольничать в наделах и самим распоряжаться своими войсками…

— И что же случилось? — заерзал Даг.

— Случилось то, что первым пал богатый Дорестад, на оборону которого аристократы не смогли собрать нужное количество войск. Затем даны двинулись на своих жутких кораблях с оскалами дьяволов вверх по Сене. А сыновья Благочестивого принялись драться за власть в стране. В сороковых годах были сожжены и разграблены Нант, Руан и многие другие. Вестфольдинги все плыли и плыли, и строили зимовки на островах, а убогие потомки Карла Великого предпочитали платить им, лишь бы не сражаться… — Отец Поппо сжал кулаки.

Даг впервые посмотрел на этого дряблого, совсем невоенного человека с уважением.

— Луара была захвачена людьми из Ирландии, теперь всякий торговец солью платил дань им, а не наследникам франкской короны. А всякому известно, что соль дороже золота. Трое сыновей Благочестивого грызлись между собой, как глупые псы. Чтобы оттеснить братьев, Лотарь первый призвал на помощь лютых врагов — норманов. Лотарь подарил язычнику Рорику Фрисландию, а Ролло — большую область, которую сам обозвал Нормандией. Норманы стали креститься, ибо так им легче было жить в чужой стране, но были ли их побуждения искренними? Они как и прежде грабили, жгли и продавали в рабство несчастных селян… Франки не опомнились даже тогда, когда проклятый в веках Хорек сжег Гамбург, а Рагнар сравнял с землей Париж. Я читал многие летописи, оставленные братьями — монахами тех времен. Простой люд с копьями, горящей смолой и камнями защищал свои города, но те, кто мог бы купить оружие и достойно вооружить войско, — те предпочитали откупаться золотом! Карл Лысый, брат безумца Лотаря, был единственный, кто собирал армию, но его предали его же вассалы, испугавшиеся возвеличения новой короны. Трусы принудили короля выплачивать тысячи и тысячи фунтов серебра, лишь бы рогатые ладьи норманов не вставали под стенами городов. Аббат Аббо пишет в своей хронике, что безудержным волкам было мало серебра и золоченой церковной утвари, они угоняли скот, они брали вино и зерно, шкуры и мясо, они все грузили на свои корабли, а данью обложили самых бедных, которые, будучи не в силах откупиться, шли в новое рабство…

Поппо вздохнул и отхлебнул горячего отвара.

— А дальше?

— Дальше? — грустно рассмеялся священник. — Дальше Ролло стал хозяином Нормандии и не хотел платить дань своим же землякам, приплывавшим, как и прежде, в поисках наживы.

— Где же теперь датчанам охотиться за золотом? — хихикнул Обрубок. — До Гардарики далековато…

— Помяните мои слова — не позже этого лета конунг данов снова отправится за своей данью в Англию, — заявил епископ.

— А почему платят англы?

— О, с этим народом вопрос куда сложнее. — Пресвитер устроился поудобнее. — Начнем с того, что имя острову дали потомки одного из германских родов, именуемых англами. Но в хрониках называются кельты, друиды, а позже — скотты и собственно — бритты. Еще сотню лет назад у них не было единого короля, страну раздирали распри графов… а Уэльс и Скотланд до сих пор считают себя отдельными королевствами. Несмотря на всех переселенцев. Известно ли вам, кстати, что еще во времена моей юности норвежские конунги не могли собрать вейцлу в некоторых областях своего государства? Знаете, почему? Потому что смелые мужи бежали оттуда за море, захватив семьи и даже скот. Так что не будем говорить об Англии как о чем — то цельном… Из «дорчестерских хроник» нам известно, что после ухода римлян короли скоттов умертвили целые народы, населявшие центр и север страны. Что касается первого нападения датчан, то мнения расходятся. Около ста лет назад разбойники потерпели поражение в устье Темзы, но они вернулись. Пишут, что вел их страшный человек по имени Рагнар Лодборг. Он прославился тем, что никогда не спал под крышей и не имел земли, но называл себя морским конунгом. Вначале этот змей разрушал королевство франков, затем обернул алчный взор на англов. Лодборг повел себя умнее, чем норвелигы. Он стал грабить одно графство за другим и не застрял, как норвежцы, в прибрежных бухтах. Он вошел в сношения с королем Нортумбрии и получил с него богатую дань. Но позже был обманут королем и погиб в яме с ядовитыми гадами. За Рагнаром приплыли его сыновья. Огонь охватил восток страны, был захвачен Йорк. Но не только гибель злаков и угон скота угнетали несчастных земледельцев. Сыновья Рагнара всюду вламывались в Божьи храмы и устраивали в них свои грязные капища. Этим они вызвали гнев народа и бунты. О, англы вовсе не вели себя, как овны перед закланием, как трусливые потомки Меровингов. В тяжелой битве погиб король Восточной Англии, святой Эдмунд, ежегодно поминаемый на святом соборе. Однако светлой памяти король Этельред Уэссекский разбил громадное войско датчан. Сейчас на престоле его брат Альфред, он вынужден платить дангельд, чтобы спасти крупицы истинной веры. Вместе с Альфредом стонут не только аристократы и чернь. Мне доподлинно известно, что благородные прелаты добровольно отдали большую часть церковных доходов, чтобы больше не допустить крови…

Дослушав до этого места, Даг перестал бороться со сном. Краем сознания он успел подумать, что было бы здорово вместе с датчанами поплыть в викинг в туманную богатую Англию…

И тут же уснул.

Их взяли теплыми и сонными рано утром. Это был час, когда птицы уже проснулись, и в гвалте их трудно отделить радостное пение от сигналов тревоги. Северянин некоторое время ощущал острую необходимость проснуться. Опасность подкралась совсем близко, он это знал, скрежетал зубами во сне, но ничего не мог поделать. Четверо суток, почти без сна и пищи, его подкосили.

Бывший кормчий проснулся окончательно, когда получил по голове ножнами меча. Сбежать было крайне сложно, над ними стояли трое крепких мужчин. Таких странных людей Северянин давно не встречал. Все трое совершенно не походили на местных крестьян или воинов, вроде Черноуса. Еще меньше они походили на служителей Световида. Чернявые, с короткими кудрявыми бородками, точно смазанными дегтем, в подбитых мехом плащах. Старший из них тряс пузом, небрежно держал руку на рукояти дорогого, но короткого меча. На ножнах и навершии меча блестели драгоценные камни. Двое молодых его спутников щеголяли в расшитых золотыми нитями одеждах. Отец Поппо и Обрубок глядели на незнакомцев, выпучив глаза, пока те не заговорили между собой.