Виталий Сертаков - Коготь берсерка

— Жри снег, — приказал найденыш. — Твоя очередь. Это же ты кричал, чтобы моего брата накормили снегом?

Эгиль попытался отползти, но ему на спину опустилась тяжелая ступня. Враги окружили его плотным строем. Но самое страшное, что за спинами жутких Северян Эгиль разглядел своих друзей, Торвальда и Дотира.

— Эй, вы что? — прохрипел Эгиль. — Вы — предатели!

— Не предатели. — Дотир показал товарищу разрез на ладони. — Я Ивару не присягал. А Дагу мы присягнули.

— Перед лицом Одина, — добавил Торвальд.

Белокурая девчонка продемонстрировала Эгилю маленькую походную статую Отца Павших. Ноги Отца совсем недавно обмазали свежей кровью. Эгиль задрожал от ужаса. Они не шутили! Они действительно присягнули на верность волчонку!

— Жри снег, — повторил Даг. — Или, клянусь кровью моего брата, я выбью тебе все зубы!

Подвывая, Эгиль стал пихать в рот комки ноздреватого снега. Небо свело от холода, в язык воткнулись сотни ледяных игл. Затем Эгиль перестал чувствовать гортань.

— Не… не могу больше.

— Можешь. Мой брат не жадный. Он тебе много снега оставил.

Эгиль жевал снег и плакал. Десны превратились в деревяшки, челюсти не слушались, зубная боль пронзала мозг.

— Теперь мы будем драться. — Даг присел перед поверженным врагом на корточки, ухватил его за волосы. — Мы будем драться один на один. До смерти, до полной победы. Ты оскорблял меня и обзывал мою мать волчицей.

— Нет… это Ивар. Я не хотел…

— Тебя не будут бить. Хотя вы били меня одного. Выбирай — один на один или присягнешь мне кровью. При свидетелях. Победишь меня — свободен. Но тебе придется меня убить. Если присягнешь… и хоть раз отступишь от клятвы, клянусь, я убью тебя. Пусть все слышат. Что ты выбираешь?

Эгиль молча подставил ладонь под нож.

Конопатые братья-близнецы Хельги и Хлив помогали старшим, обрубали ветки и сучья с упавших стволов, затем впрягали лошадей и оттаскивали деревья на опушку. Близнецам Хельги и Хливу давно надоело рубить сучья и таскать на себе топоры, слишком тяжелые для мальчишек. Но Свейн Волчья Пасть не унимался, он приказал работать даже в темноте. Мороз крепчал, вокруг потрескивали деревья…

— Хлив, гляди, это же Торвальд! — толкнул брата Хельги.

— Откуда ты взялся? — набросились близнецы на необычно тихого приятеля. — Вырву Глаз тебя вчера искал, чтобы идти на рыбалку! И нам не помогаешь, и дома тебя нет, и мать не знает…

— Я был в усадьбе Северянина, — признался краснощекий Торвальд. На его бровях повисли сосульки.

Близнецы вытаращили глаза.

— Что? И тебя там не убили?! Что ты там делал?!

— Мы строили шалаш. И делали запруду, там, где Бобровый Остров. Я там был с Эгилем, Дотиром и Торфинном. Еще был Харальд Сеновал и его старший брат… и парни с фермы Северянина. А потом мы ходили к ним в дом, там осталась куча еды от свадьбы. У них сразу две свадьбы, и нас угостили.

— Это как? — помертвел Хельги. — Как угостили? Как это парни Северянина? Вы там были и ничего не сказали Ивару?!

— Пошли со мной, я покажу вам что-то важное, — поманил Торвальд, честно глядя в глаза. — Там Эгиль и Дотир, они лучше меня говорят.

— Ладно, пошли! Но ты нам ответишь!

Торвальд свернул в лес. По скрипучей тропинке он привел братьев к избушке, где обычно отогревались пастухи. Из-за домика вышел Эгиль, с ним — Даг Северянин в широкой войлочной шапке. Близнецы потеряли дар речи. Хлив покрепче перехватил топор.

— Все просто, — сказал Эгиль. — Теперь нам можно ходить туда, на запруду, и на остров. А парням Дага можно ходить к нам. А скоро мы вместе пойдем охотиться, как взрослые. Даг сказал, что Горм Одноногий научит валить оленя одним ударом.

— Заткнись! — Хельги несильно заехал дураку в челюсть. — А то я тебя одним ударом. А Ивар вас в землю зароет за такое. Как вы могли подружиться с найденышем? А ты убирайся отсюда, это наш лес, не то мы тебе снова…

— Хельги, ты трус! — не замечая топора, бросил в лицо противнику Северянин. — Когда вы приходили к нам, Одноногий учил вас драться. Вы приходили два года, и никто вас не трогал. Когда Ивар тебе приказал избить меня, вы дрались не как мужчины, а как крысы. Давай один на один?

— Мы никогда не деремся отдельно, — смутился Хельги.

— Хлив? Давай один на один?

— А ты снова будешь с ножом? — учуял подвох Хлив.

— А мне так удобнее, — зло хохотнул Северянин. — Ты толще меня, вот и дерись без ножа. А я буду, как мне лучше. Давай, Хлив, покажи, что ты воин, а не охотничий пес Ивара!

— Я не служу Ивару! — теперь Хлив, несмотря на мороз, вспотел. Его взгляд был прикован к лезвию, зажатому в кулаке Северянина.

— Хлив, разве Ивар не твой херсир?

— Это просто так… это вроде как играть в римлян… — забормотал вконец сбитый с толка Хлив. — Мы ему не присягали и ничего не обещали… А с тобой я на ножах все равно не буду!

— А за то, что ты обозвал нас трусами, мы еще поквитаемся, — пригрозил Хельги.

— Поквитаемся, — дал согласие Даг. — Если ты не трус, ты сделаешь, как я. И твой брат тоже. Хлив, если сможешь повторить следом за мной, я при всех скажу, что я трус и девчонка!

— Что… повторить? — переспросил Хлив.

Он никак не мог взять в толк, отчего они вчетвером не скрутят этого зазнайку. Ведь их четверо, а он — один, и снова приперся драться. Но что-то мешало Хливу просто так дать чужаку в глаз. От волчонка, от его взгляда, и даже от его грубых слов исходила непонятная сила.

— Вот так повторить, смотри! Эгиль, принеси мне топор!

Эгиль послушно метнулся к заиндевевшей дубовой колоде, с натугой выдернул из нее полукруглое лезвие. Даг улыбнулся и приложил тусклый металл к языку. На всю длину языка.

Хельги сглотнул. Даг стоял, прижимая к лицу сталь, и ухмылялся одними глазами. Говорить он, конечно, уже не мог.

— Он не трус, — негромко напомнил Дотир. — А ты, Хлив? Хельги?

Хлив зажмурился и приложился языком. Он догадывался, что должно произойти, недаром взрослые лесорубы работали в перчатках. Хельги засмеялся и тоже повторил подвиг найденыша, пользуясь своим маленьким топориком для подрубки сучьев. Дотир сбоку заглянул каждому в лицо, проверяя, чтобы никто не схитрил. Но близнецы не схитрили. Зато Даг легко отнял от языка топор и сплюнул.

— Я нагрел лезвие в костре, — засмеялся Северянин. — Что, Хельги? Повтори за мной, оторви железо от себя…

Хельги попытался, но не смог. С утра стоял трескучий мороз, язык намертво прилип к кислому железу. Малейшая попытка оторвать топор вызвала дикую боль. На глаза навернулись слезы. Его брат Хлив мычал и показывал рукой за избушку. Там у проклятого волчонка пылал костер, можно было спастись. Не топать же домой в таком виде!

— Вы оба глупее овец. — Даг присел, грея руки над огнем. — И вы оба струсили. Хельги, ты мог драться со мной один на один, как подобает воину. Но ты испугался ножа, да? Эй, все видели этих трусов? — обернулся он к звенящему лесу. — Все слышали, как я предлагал им честный поединок?