Лина Тимофеева - Ожерелье Онэли

Базл, который неподвижно замер с нахмуренным лбом, вдруг ахнул, подпрыгнул и кинулся вдогонку за уходящим Ожидающим. Хоть Тар, с точки зрения принца, покинул собрание несколько невежливо, по сравнению с волшебником он был все-таки образцом любезности. Маг не только не попрощался с присутствующими, он даже не удостоил взглядом своего повелителя.

— Колдунам предоставлены большие вольности в империи, — раздался голос Раги Второго. — Впрочем, смешно бы было обижаться на Базла. Он бы даже не понял, за что на него держат зло. В сущности, он еще совсем ребенок.

— С каких это пор детей обучают колдовству?

— Ты стал задавать слишком много вопросов, алхин. Почему бы тебе не прогуляться по саду, не подышать свежим воздухом и не обдумать мое соблазнительное предложение?

Вепрь усмехнулся, низко поклонился, подмигнул Хельви и бесшумно удалился.

— Женщины альвов никогда не принуждались ни к работе, ни к любви. Они слишком благородны и тонки, чтобы почувствовать самостоятельно, когда нужно — браться за прялку, а когда — одаривать любовью достойного рыцаря. Так считали мои деды и прадеды, и до недавнего времени у меня не было причин не доверять их мнению. Сейчас я не знаю, как я должен поступить с моей дочерью, в сердце которой ты разбудил некое чувство. Но я обещаю подумать об этом. Ты получишь ответ, когда вернешься из Верхата.

— Я готов, — пылко начал Хельви, — немедленно…

— Не стоит спешить и бросаться громкими обещаниями, юноша. Доверься времени. Хотя у вас, людей, его гораздо меньше, чем у нас, Младших, — почему-то вздохнул император.

Он поднялся с кресла и удалился, наконец-то оставив Хельви в одиночестве. Принц, немало удивленный прежде всего последним разговором с Раги Вторым, кряхтя, вылез из кровати и слегка потянулся. Кости заныли, но юноша с удовлетворением отметил, что боль день ото дня становится слабее.

Все-таки лекари у альвов неплохие. Или маги — в принципе это одно и то же. Хельви сделал несколько шагов и оперся руками о подоконник, на котором только что сидел Вепрь. Судя по всему, пользы от него в войске Тара будет мало. Однако он ни за что не пропустит эту заварушку. Император поклялся, исполнит любую просьбу человека в пределах возможного и даже намекнул на брак с принцессой. От этой мысли у Хельви перехватило дыхание. Он представил себе Сури такой, какой привык видеть ее последние дни — немного бледной, с мягкой улыбкой на губах, поправляющей тонкой белой ручкой копну рыжих волос, собранных в высокую замысловатую прическу. Однако при этом несколько непослушных кудрявых прядей обязательно выбиваются и падают на прелестный затылок. Видят боги, как мне не хочется покидать Гору девяти драконов, но если я не поеду в Верхат, то, скорее всего, больше никогда не увижу ее, подумал Хельви. Отказ от участия в поимке Рива будет означать признание в соучастии в покушении на Раги Второго.

— Извини, я не помешаю? — Знакомый голосок отвлек принца от мрачных мыслей.

Он увидел Наину, которая сидела на соседнем подоконнике. Не было сомнений, что она только что влетела в окно комнаты Хельви.

— Альвы уже позволили тебе летать по всему дворцу? Не боишься, что какой-нибудь слабонервный часовой запустит в тебя копьем?

— Не боюсь. Как ты? Тебе легче?

Хельви подумал, что Сури задает ему те же вопросы каждое утро, когда входит в комнату, однако из уст дочери императора они звучат сладкой музыкой. А мяукавшая гарпия спрашивала тоном командира на плацу, который отчитывает воина за самовольную отлучку с поста. Впрочем, ответ принца не очень интересовал Наину — она его не дождалась.

— Я слышала, тебе и Вепрю предстоит новый поход? — Хельви опять не ответил, поэтому гарпия продолжила: — Я хотела спросить по поводу нашего договора в башне Ронге. Ты считаешь, что мой долг перед тобой еще не исполнен?

Хельви задумался. Ему было жаль расставаться с гарпией. Она была не слишком заботливым, но верным товарищем, хотя поначалу принц не очень-то ей доверял. Несколько раз она здорово выручала людей. Наконец, ее глаза и кожа, светившиеся в темноте, заменяли добрую дюжину факелов, а людям и альвам вскоре предстояло вновь лезть в подземелье. Однако, говоря по совести, свою клятву гарпия вполне отработала, а императорский дворец и впрямь был не тем местом, где могла бы жить ночная охотница.

— Я освобождаю тебя от клятвы, Наина. Лети на все четыре стороны. Надеюсь, ты не станешь крушить все вокруг и убивать меня теперь, когда мы стали вроде как чужими друг другу?

Гарпия широко улыбнулась, продемонстрировав верхние и нижние клыки, которые бы сделали честь любому медведю, грациозно шагнула к Хельви и неожиданно с нежностью припала к его груди.

Вепрь галопом скакал на маленькой каурой лошадке, поправлял сползавшие окуляры и злился. Бешеная гонка, добровольным участником которой он стал, раздражала его. Просто Базлу пришла в голову мысль, что отряд быстрее доберется до Верхата, если примет магическое зелье, которое бы изгоняло усталость. Поэтому люди и животные мчались вперед вторые сутки без сна и еды. По словам Тара, при такой скорости к вечеру они смогут добраться до дома Красного петуха. Однако алхин, который никогда не был лошадником, чувствовал себя препаршиво. Он не устал, но голова кружилась, к горлу подступала тошнота — к счастью, желудок был пустой, а ноги и задница, судя по ощущениям, были стерты в стружку. Спалить бы тебя на костре, колдуна проклятого, мысленно обращался алхин к Базлу. Помимо этих вполне объективных причин для того, чтобы обидеться на целый свет, у Вепря имелся еще набор поводов для недовольства личного характера. Во-первых, его возмутил поступок Хельви, накануне похода отпустившего гарпию. Не то чтобы алхин привязался к Наине или был ярым поклонником вечного закабаления рабов, но гарпия в предстоящем походе могла бы принести много пользы, начиная от разведки и заканчивая несением кое-какого груза, который Вепрь всерьез вознамерился собрать в усыпальнице Ашух. Теперь алхину предстояло искать других носильщиков.

— Странно, мы все думали, что это ты дал Риву по голове посохом. Но выходит, что мозги ослабли все-таки у тебя, — сказал он, не церемонясь, принцу перед отъездом из Горы девяти драконов.

Однако Хельви, который был очень задумчив, никак не отреагировал на такое оскорбительное замечание. И вообще, на ворчание алхина он не обращал никакого внимания, так как был занят собственными тяжелыми мыслями.

Кроме того, Вепрь злился, что дал недотепистому Базлу уговорить себя выпить то самое зелье, которое снимает усталость. Он, алхин, принял из рук Младшего какую-то отраву, хотя совсем недавно чуть не снес голову Тару за то, что тот в лесу Ашух проделал над их бесчувственными телами какие-то магические действия. Зелье, правда, работало, и алхин прекрасно понимал, что без него не смог бы двигаться вместе с отрядом и прибыл бы в Верхат самое раннее через неделю. Но старое правило — не доверять Младшим и их магии — было нарушено, и о последствиях этой ошибки Вепрь не мог не думать. Наконец, он оставил свой вечный мешок во дворце, правда, под личным присмотром императорской дочки. Сначала алхин всячески сопротивлялся такому решению, но Хельви объяснил ему, что император всерьез подозревает в них вражеских лазутчиков и не хочет допустить, чтобы, прибыв в Верхат, люди немедленно сбежали обратно в свое королевство. Так что мешок остается своеобразным залогом, и лучше оставить его, чем свою голову.