Марина Дементьева - Мир, где меня ждут.

Наконец Марина насухо вытерла чистым полотенцем последний предмет доверенной ей кухонной утвари и, пока тете Фьоре не пришло в голову озадачить ее чем-нибудь еще, незамеченной покинула кухню. Легкие ноги сами несли ее в сторону намеченной цели. Девушка пересекла быстрым шагом небольшую тенистую рощицу и двинулась вдоль стены замка, внимательно выискивая нужную ей дверь. Только бы ее не успели починить! Но у обитателей замка, похоже, были другие заботы на сегодня. Единственное, что сделали с несчастной дверью — подняли ее с земли и прислонили к косяку, придав тем самым довольно неустойчивое вертикальное положение. Таким образом, тяжелая доска, до встречи с Демианом являющая собой достойную преграду на пути любопытных, сейчас прикрывала собой дверной проем, оставляя узкую щель, в которую миниатюрная Марина без проблем протиснулась.

«По крайней мере, на сей раз, сквозняки мне не страшны!» — довольно решила девушка и на время остановилась, позволяя глазам привыкнуть к новому освещению. Для этого потребовалось гораздо меньше времени, чем в прошлый раз. Выломанная дверь являла массу преимуществ — ко всему прочему, она впускала солнечный свет в мрачное помещение.

Марина медленно двинулась к живому шару, видимому даже в кромешном мраке. Сейчас он представлялся для девушки одиноким несчастным существом, точно так же запертым в тесную клетку, как и четыре хранительницы.

Марина остановилась на небольшом расстоянии от светящегося источника и затаила дыхание, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Словно в унисон ему, быстро пульсировал Первоисточник. Девушка беспомощно оглянулась на статуи, которые на самом деле являлись живыми заколдованными людьми, пытаясь набраться от них решимости. Помогло. Острое, щемящее чувство жалости и сострадания захлестнуло ее с головой, заглушая страх перед неведомой опасностью и мятущееся чувство самосохранения. «Помоги нам! — просили, умоляли четыре женских голоса. — Мы не выдержим этой пытки! Спаси!» Девушка судорожно кивнула, тщетно сдерживая бьющую ее дрожь. Не зная точно, что делает, но, зная, что так нужно, она сделала пару быстрых шагов, отчаянно отрезая самой себе путь к отступлению, и протянула дрожащие руки к беснующемуся Первоисточнику. И тогда…

… - Демиан, ты точно уверен, что всё было именно так? — Мастера Когана давно уже никто не видел в таком возбужденном состоянии. Демиан уже в сотый раз устало подтвердил, мол — точно, я пока галюниками не страдаю и глазам своим привык доверять. Если сказал, что всё было так, то всё было так, а не иначе. И вообще, он мог бы просто промолчать, оставив свои наблюдения при себе, если б знал, что любимый учитель устроит ему форменный допрос с пристрастием. И, да будет известно уважаемому мастеру Когану, всё это начинает ему подозрительно напоминать пыточные застенки, не хватает только палача со зверской физиономией и арсенала всяких металлических изобретений извращенного человеческого разума.

— Ладно-ладно! — Наставник встал в позу сдающегося на милость победителям солдата. — Хорош ученичок, сравнивает меня, чуть ли не с палачом. Я просто должен быть абсолютно уверен…

— Маастеер Коогаан! — взвыл Трей, не выдержав всей этой тягомотины. — Я от ваших расспросов скоро головой о стенку буду биться! Знаете, есть такая пытка — самой страшной, между прочим, считается, несмотря на внешнюю безобидность, — привяжут какого-нибудь бедолагу, так, что он ни рукой, ни ногой пошевелить не может, и капают на него водой, капают… Кап, кап. И никуда от этого не деться, от этой монотонности. Так и с ума сойти недолго.

— Уж больно со знанием дела вы о всяких застенках рассуждаете, — настороженно прищурился мастер Коган. — А ну-ка, докладывайте дорогому учителю, что да как. А то ведь знаю я вас, вы и по пыточным камерам ухитритесь помотаться, с вас станется. А потом — рот на замок и клещами не вытянешь. Тьфу, ты! Опять клещи! Ну что у нас за разговор выходит — пытки да застенки? Дрянь какая-то… Плавный переход от первоисточника к арсеналу палача. Так, опять увиливаете от прямо поставленного вопроса, петляете, словно полуночники, юлите. Что за учеников Хозяйка послала!

— Да что ты от них хочешь-то, Коган! — не вытерпел и мастер Грайлин, доселе мирно покачивающийся в скрипучем кресле. — Демиан же тебе сказал по-человечески — Первоисточник вспыхнул, когда к нему приблизилась Марина! Уж можешь ему поверить — Демиан парень глазастый и с головой дружит. А ты заладил, уперся как тупоголовый тролль, — расскажи да расскажи! Что он тебе еще может рассказать? Если только наврать, чего не было, так он врать не приучен, нашими стараниями и милостью Хозяйки!

— Тьфу, на вас! — сердито плюнул волшебник. — Куда учитель, туда и ученики. Как вы не понимаете, если Марина — хранительница, то что из всего этого выходит!..

— Понимаем, будь спокоен! — вступился за молодых колдунов старик. — Не хуже тебя понимаем. В помощь боевым магам придут четыре стихии. Весьма кстати, если учесть, что скоро должно начаться.

— Постойте! — вступил в разговор Демиан. — Но возвращение носительниц магии в строй — исходное, а не следствие будущей войны.

— Вот! — глубокомысленно изрек мастер Грайлин, с намеком поглядывая на Когана. — У парня мыслительные процессы протекают в верном направлении, и нечего по сто раз его спрашивать об одном и том же. Так ты прочел пророчества, Демиан?

— Прочесть-то прочел, вот только разобраться в них еще сложней, чем в системе взаимоотношений богов в пантеоне троллей. Честно говоря, я почти ничего не понял, только пыли наглотался и не выспался в придачу. Но намек о хранительнице Единства и носительницах вполне ясен.

— Отлично, — довольно потер руки Грайлин. — Просто замечательно!

— Чего уж тут замечательного, — проворчал хмурый, в пику старому магу, Трей. — Война на носу, а вы радуетесь.

— Не знаю, что до войны, — вставил Коган, — а вот то, что девочки вновь обретут свободу, не может лично меня не радовать.

— Так вы с ними были знакомы? — аж подскочил на месте Трей. — И молчали всё это время, даже нам не говорили? Кто бы уж говорил про клещи!

Коган раскрыл было рот, но не успел ничего ответить. Демиан ни с того ни с сего стремительно побледнел под загаром и сложился едва ли не пополам.

— Дем, ты чего? — побелел еще сильнее товарища Трей.

— Не знаю, — выдохнул Демиан, но новая вспышка боли, зародившаяся где-то за сердцем, волнами разошлась по всему телу, вышибая воздух из легких. А потом еще одна, и еще, и еще… Молодой волшебник, ни разу в жизни не испытывающий ничего подобного, никак не мог понять, что с ним происходит. «Это не моя боль, — выяснил он, наконец. — Но — чья тогда?» И мелькнуло страшное подозрение, которое подтвердила еще более невыносимая мука. Подхлестнувший молодого человека страх заставил наплевать на боль и собраться. Привычные к подобным испытанием душа и тело беспрекословно подчинились жесткому приказу разума.